Страница 395 из 501
Однако Доменико Нальдини, заметив это и хорошо приглядевшись к мальчику, добился у его отца Микеланджело того, чтобы тот поместил его для обучения ювелирному искусству в мастерскую его дяди, где Франческо благодаря приобретенным им навыкам в рисунке сделал в течение немногих месяцев такие успехи, что все этому поражались. А так как он в это время водился с компанией молодых ювелиров и живописцев, вместе с которыми он иногда, по праздничным дням, отправлялся зарисовывать по всей Флоренции самые прославленные произведения, то никто из них не работал с большим рвением и с большей любовью, чем это делал Франческо. Молодые же люди, входившие в эту компанию, были: Нанни ди Просперо делле Корниуоле, Франческо – сын Джироламо даль Прато, ювелир, Нанноччо да Сан Джорджо и многие другие юноши, из которых впоследствии получились отличные мастера своего дела.
В это же время Франческо и Джорджо Вазари, бывшие оба тоже еще мальчиками, сделались самыми близкими друзьями при следующих обстоятельствах. Когда в 1523 году кортонский кардинал Сильвио Пассерини находился проездом в Ареццо в качестве легата папы Климента VII, его родственник Антонио Вазари привел своего старшего сына Джорджо на поклон к кардиналу. Увидев, что мальчик, которому в то время еще не исполнилось девяти лет, настолько благодаря заботам мессера Антонио Сакконе и превосходного аретинского поэта мессера Джованни Полластры овладел началами словесности, что знал на память большую часть Энеиды Вергилия, кардинал пожелал послушать его чтение, а услыхав, что он научился рисовать у французского живописца Гульельмо да Марцилла, он приказал Антонио самому привезти мальчика во Флоренцию. Так Джорджо и поселили в доме родосского рыцаря мессера Никколо Веспуччи, проживавшего у входа на мост Понте Веккьо, как раз над церковью Сеполькро, и пристроили к Микеланджело Буонарроти. Об этом узнал Франческо, который в это время жил в проулке, проходившем через владения мессера Бевильяно, где его отец нанимал большой дом, выходивший на Ваккеречу, и содержал много рабочих. И вот, поскольку каждый, кто подобен другому, любит свое подобие, Франческо подружился с Джорджо через посредство мессера Марко из Лоди, дворянина из свиты названного кортонского кардинала, показавшего Джорджо весьма понравившийся ему портрет, написанный рукой этого самого Франческо, который недолго до этого поступил в живописцы к Джулиано Буджардини.
Между тем Вазари не бросал своих литературных занятий, ежедневно по два часа по распоряжению кардинала пребывая в обществе Ипполито и Алессандро деи Медичи под наблюдением Пиерио, их учителя и знатока своего дела. Так, эта дружба, как говорилось выше, между Вазари и Франческо, была такова, что оказалась вечной, хотя многие и придерживались иного мнения, ссылаясь на их соперничество и на несколько высокомерный способ выражаться, свойственный названному Франческо. Вазари же, проведя несколько месяцев под началом Микеланджело, был им же пристроен к Андреа дель Сарто перед его отъездом в Рим, куда папа Климент вызвал сего отменного мужа для того, чтобы приказать ему немедленно приступить к постройке библиотеки Сан Лоренцо. Занимаясь рисованием под руководством Андреа, Джорджо тайком от него постоянно снабжал рисунками своего учителя друга своего Франческо, который ни о чем так не мечтал, как получать эти рисунки и их изучать, что он и делал денно и нощно.
Позднее же, после того как великолепный Ипполито познакомил Джорджо с Баччо Бандинелли, которому было приятно иметь этого юношу при себе и его обучать, Джорджо добился того, что привлек туда и Франческо с превеликой пользой как для одного, так и для другого из них, ибо они за один месяц, находясь бок о бок, большему научились и сделали большие успехи, чем за те два года, что они рисовали самостоятельно, и это же произошло с другим молодым человеком, который в то время, так же как и они, состоял при Бандинелли, а именно с Нанноччо делла Коста Сан Джорджо, о котором говорилось несколько выше
Когда после этого, в 1527 году, Медичи были изгнаны из Флоренции, то во время осады дворца Синьории на тех, кто штурмовал дверь, была сверху сброшена скамья, которая, однако, по велению судьбы, упала на руку стоящего окруженным оградой рядом с дверью мраморного Давида Буонарроти и разбила ее на три куска. А так как эти куски целых три дня валялись на земле и никто их не подбирал, Франческо отправился к Понте Веккьо за Джорджо и, после того как он поведал ему свое намерение, оба они, как и подобало мальчикам их возраста, пошли на площадь, где, не помышляя ни о какой опасности, подобрали среди сторожевых солдат обломки этой руки и, добравшись до проулка мессера Бевильяно, отнесли их в дом Микеланджело, отца Франческо, откуда герцог Козимо их потом получил и со временем приказал прикрепить медными штырями каждый обломок на своем месте.
Потом, когда Медичи еще отсутствовали, а вместе с ними и названный кортонский кардинал, Антонио Вазари отвез своего сына обратно в Ареццо, к немалому огорчению как Джорджо, так и Франческо, любивших друг друга как родные братья. Разлука их, однако, длилась не долго, так как от чумы, разразившейся в августе, у Джорджо умер и отец, и лучшие представители его семьи, и сам он, побуждаемый письмами Франческо, который тоже чуть не умер от чумы, вернулся во Флоренцию, где оба они, гонимые нуждой и жаждой познания, за два года с невероятным упорством добились поразительных успехов, работая втроем вместе с названным Нанноччо да Сан Джорджо в мастерской живописца Раффаэлло дель Бреша, под началом которого Франческо, больше других нуждавшийся в средствах к существованию, написал много небольших картин.
Когда же наступил 1529 год и Франческо показалось, что пребывание в мастерской Бреша его не удовлетворяет, он вместе с Нанноччо перешел к Андреа дель Сарто, у которого они оставались все время, пока длилась осада, терпя, однако, неприятности, заставившие их пожалеть о том, что не последовали примеру Джорджо, который вместе с ювелиром Манно провел этот год в Пизе, перебиваясь тем, что в течение четырех месяцев занимался ювелирным делом. А когда после этого Вазари отправился в Болонью, где в это время Климент VII венчал императора Карла V, Франческо, оставшийся во Флоренции, на небольшой дощечке, выполняя обет, данный одним солдатом, изобразил, как на него во время осады напали другие солдаты, собиравшиеся его убить, когда он лежал в постели, и хотя задача эта была не из возвышенных, он изучал и разрешил ее в совершенстве. Этот живописный обет несколько лет тому назад попал в руки Джорджо Вазари, подарившего его досточтимому мессеру Винченцио Боргини, настоятелю приюта Инноченти, который им весьма дорожит.
Для аббатства Черных Монахов в табернакле Св. Даров, исполненном резчиком Тассо в виде триумфальной арки, он написал три небольшие истории, из которых одна изображает жертвоприношение Авраама, вторая – манну небесную, а третья – евреев, вкушающих пасхального агнца перед исходом из Египта. Вещь эта была исполнена им так, что послужила образцом его будущих достижений. Засим для Франческо Сертини, посылавшего ее во Францию, он написал картину, изображавшую Далилу, которая остригает волосы Самсона, а в глубине – как он, обняв столбы храма, обрушивает его на филистимлян. Картина эта показала Франческо как самого лучшего из всех молодых живописцев, работавших в то время во Флоренции.
Вскоре после этого, когда кардинал Сальвиати-старший обратился к находившемуся в то время в Риме ювелирному мастеру Бенвенуто делла Вольпайя с просьбой назвать ему молодого живописца, который состоял бы при нем и писал бы для его удовольствия кое-какие картины, Бенвенуто предложил ему Франческо, который был его другом и которого он знал как самого подходящего из всех знакомых ему молодых живописцев, и сделал это тем более охотно, что кардинал обещал предоставить ему любые условия и любую помощь, которые обеспечили бы ему возможность учиться. И вот, поскольку достоинства предлагаемого ему юноши кардиналу понравились, он попросил Бенвенуто за ним послать и дал ему на это денег. Когда же Франческо прибыл в Рим, все его поведение, его нрав и его манеры понравились кардиналу, который распорядился отвести ему помещение в старом Борго, ежемесячно выплачивать ему четыре скудо и обеспечить ему прибор за дворянским столом. Первые работы, исполненные Франческо (который считал, что ему очень повезло) для кардинала, были: картина с изображением Богоматери, которую признали отличной, и написанный на холсте французский синьор, преследующий лань, которая, убегая от него, спасается в храме Дианы. Собственноручный его рисунок к этому произведению хранится мною в нашей Книге как память о нем. Когда холст этот был закончен, кардинал приказал ему изобразить на великолепнейшей картине с Богоматерью одну из своих племянниц, замужем за синьором Каньино Гонзага, а также и этого синьора.