Страница 385 из 501
Джованфранческо научился у Леонардо многому и в особенности тому, как делать лошадей: ему очень нравилось лепить их из глины и из воска в виде круглых скульптур или барельефов всевозможными манерами; некоторых из них можно увидеть и в нашей Книге, и они нарисованы так хорошо, что могут служить доказательством способностей и мастерства Джованфранческо, который умел писать и красками и написал несколько толковых картин, несмотря на то, что главным его занятием была скульптура. Одно время он жил на Виа-де'Мартелли и весьма подружился со всеми членами семейства Мартелли, в котором всегда были люди весьма достойные и стоящие; и в особенности сблизился он с Пьеро, для которого слепил несколько фигурок и среди прочих Богоматерь с младенцем на руках, восседающую на небесах среди херувимов; позднее он написал подобную же большую картину маслом с гирляндой херувимов, венчающей ее, как короной.
Когда же во Флоренцию возвратилось семейство Медичи, о Рустичи узнал кардинал Джованни через отца своего Лоренцо и принял его весьма благосклонно. Но так как придворная жизнь ему не нравилась и была противна его искреннему и спокойному характеру, чуждому зависти и тщеславия, он решил вести жизнь уединенную, почти что философскую, наслаждаясь в тишине спокойствием и миром. Иной раз он и развлекался, проводя время с товарищами по искусству или со знакомыми своими согражданами, не забывая и про работы, которыми занимался, когда приходило желание или выдавался случай.
Так, в 1515 году по случаю прибытия папы Льва во Флоренцию он по просьбе Андреа дель Сарто, близкого своего друга, сделал несколько статуй, которые были признаны прекраснейшими и так понравились кардиналу Джулио Медичи, что он заказал ему для завершения фонтана, что на большом дворе палаццо Медичи, бронзового Меркурия, высотой около локтя; он стоит обнаженный на шаре, собираясь улететь, в руках же у него орудие, вращающееся извергаемой вверх водой, а через отверстие в ноге трубка проходит через торс, вода же, дойдя до рта фигуры, ударяет в это орудие с четырьмя листочками, прикрепленными в равновесии в виде бабочки, и заставляет его вращаться. Фигура эта хоть и малая, как я сказал, получила одобрение большое. Вскоре после этого тому же кардиналу Джованфранческо вылепил модель бронзового Давида, похожего на Давида Донато, выполненного для великолепного Козимо Старшего, о чем говорилось раньше, для постановки в первом дворе, откуда тот был убран; модель эта очень понравилась, но из-за некоторой своей медлительности из бронзы Джованфранческо так ее и не отлил. Во двор был поставлен мраморный Орфей Бандинелло, а глиняный Давид Рустичи хоть и был вещью весьма редкостной, к величайшему сожалению, погиб. В большом тондо Джованфранческо сделал полурельефом Благовещение в прекраснейшей перспективе; в работе этой ему помогали живописец Рафаэлло Белло и Никколо Соджи, и, отлитая из бронзы, она была такой редкостной красоты, что лучше не увидишь. Работа эта была отослана испанскому королю. После этого в другом подобном же мраморном тондо он выполнил Богоматерь с младенцем на руках и со св. Иоанном Крестителем-ребенком; оно было помещено в первую залу магистрата консулов цеха Пор Санта Мариа.
Работами этими Джованфранческо завоевал большую известность, и когда консулы Купеческого цеха решили убрать мраморные фигуры, стоявшие над тремя дверями храма Сан Джованни, поставленные, как говорилось раньше, в 1240 году, они заказали другие Контуччи Сансовино, которые должны были стоять вместо старых над дверями, выходящими к Мизерикордии; Рустичи же они заказали те, которые хотели поставить над дверями, выходящими к каноникату храма; он должен был сделать три бронзовые фигуры в четыре локтя каждая, совершенно такие же, какими были старые, а именно проповедующего св. Иоанна между фарисеем и левитом. Работа эта пришлась Джованфранческо очень по вкусу, так как приходилось выполнять ее для места столь важного и знаменитого и притом в соревновании с Андреа Контуччи. Он приступил к ней тотчас же и вылепил небольшую модель, которая превзошла по качеству самое работу, так как вложил в нее все внимание и старательность, каких требовала подобная работа. Когда он ее закончил, она была признана во всех подробностях самой лучшей по замыслу и наиболее ладной из всех подобных, выполнявшихся ранее: ибо фигуры эти по работе отличались полным совершенством, а по виду грацией и бравурой ужасными. Равным образом и обнаженные руки и ноги были выполнены с отличнейшим пониманием и соединялись в сочленениях так превосходно, что сделать лучше было бы невозможно, не говоря уже о кистях рук и ступнях ног. А какие изящные позы, какая героическая суровость в выражении лиц! Когда Джованфранческо лепил из глины эти фигуры, он не позволял быть там никому, кроме Леонардо да Винчи, который был с ним и когда он готовил формы, и когда укреплял их железом, одним словом, не отходил от него ни на шаг до самого литья статуй, и потому кое-кто предполагает, не зная ничего, впрочем, точно, что Леонардо приложил там руку или, уж во всяком случае, помогал своим советом или добрым суждением. Статуи эти, самые совершенные и наилучшие, задуманные из всех бронзовых статуй, когда-либо выполнявшихся современными мастерами, выливались по три раза и отчищались в упомянутом доме, где Джованфранческо жил на Виа де Мартелли; там же делались и мраморные украшения вокруг св. Иоанна с двумя колоннами, карнизами и гербом Купеческого цеха. А рядом со св. Иоанном, фигура которого жива и подвижна, стоит превосходно выполненный лысый толстяк, подбоченясь правой рукой с обнаженным плечом; левой же рукой он держит перед глазами лист бумаги и, заложив левую ногу на правую, со внимательнейшим видом собирается отвечать св. Иоанну; одет же он в два рода одежды: легкая, надетая на голое тело, изящно его облегает, сверху же накинут более толстый плащ с весьма легко и искусно падающими складками. Не хуже и фарисей: поглаживая правой рукой бороду, он с важным видом отклонился несколько назад, будто дивясь словам Иоанна.
Когда Рустичи был занят этой работой, ему надоело выпрашивать каждый день деньги у названных консулов либо у их служащих: они иногда менялись, и часто среди них бывали люди, которые плохо разбирались и в самих талантах, и в ценности их произведений, и поэтому, чтобы закончить работу, пришлось ему продать свое доставшееся ему по наследству поместье неподалеку от Флоренции, в Сан Марко Веккьо. И, несмотря на все свои труды, старания и расходы, консулы и его сограждане вознаградили его плохо, и в особенности потому, что один из Ридольфи, возглавлявший названный цех, из особой неприязни к Рустичи, может быть, потому, что тот недостаточно почтительно к нему относился или, может быть, не позволял смотреть на его работу, когда ему этого хотелось, всегда и во всем ему перечил. И то, что Джованфранческо должно было пойти во славу, обернулось, наоборот, ему в ущерб. Ибо в то время как он заслуживал уважения не только как благородный гражданин, но и как человек талантливый, то, что он был превосходным художником, в глазах невежд и глупцов лишало его и тех достоинств, которыми он обладал и по благородному своему происхождению.
Когда же пришло время оценки работы Джованфранческо, он со своей стороны пригласил Микеланджело Буонарроти, магистрат же, по настоянию Ридольфи, пригласил Баччо д'Аньоло. Рустичи был огорчен этим и заявил членам магистрата на приеме, что ему кажется чрезвычайно странным то, что деревообделочник будет выносить суждение о работе скульптора, ведь это не случка быков с коровами. Ридольфи ответил, что и это слишком еще хорошо, и назвал Джованфранческо гордецом и наглецом. Но хуже было то, что работа, которая стоила не менее двух тысяч скудо, была оценена магистратом в пятьсот, да и эти деньги были выплачены не сразу, а было уплачено при посредничестве кардинала Джулио Медичи только четыреста.
Увидя такую несправедливость, Джованфранческо совсем было отчаялся и удалился, решив никогда больше не иметь дел ни с магистратом, ни там, где он зависел бы от одного из сограждан или вообще от одного какого-либо человека. Так и жил он сам по себе, ведя уединенную жизнь в помещении Сапиенцы возле братьев-сервитов, и кое-что делал для времяпровождения, дабы не пребывать в праздности, а сверх того растрачивал жизнь и деньги, пытаясь заморозить ртуть, вместе с другим таким же умником по имени Рафаэлло Бальони. На картине длиной в три и высотой в два локтя Джованфранческо написал маслом Обращение св. Павла с многочисленными воинами названного святого на лошадях разных мастей в красивых и разнообразных положениях и перспективных сокращениях; живописная работа эта вместе со многими другими его же вещами находится теперь у наследников упоминавшегося выше Пьеро Мартелли, которому он ее подарил. На небольшой картине он изобразил охоту с многочисленными и разнообразными животными. Эта своеобразная и красивая живописная работа принадлежит ныне Лоренцо Боргини, который ее очень ценит, поскольку имеет большую склонность к произведениям наших искусств.