Страница 258 из 501
Либерале написал также на дереве алтарный образ для капеллы семьи Аллегри в церкви Сан Витале, на котором изображен св. Метроний, исповедник и уроженец Вероны, человек великой святости, а по обе стороны от него св. Франциск и св. Доминик. В Виттории, церкви и обители некиих монахов-отшельников, а именно в капелле св. Иеронима, он для семейства Скальтрительи написал алтарный образ, на котором изображен св. Иероним в кардинальском облачении, а также св. Франциск и св. Павел, фигуры, удостоившиеся всяческих похвал. В трансепте же церкви Сан Джованни ин Монте он написал Распятие и другие вещи, не так давно уничтоженные потому, что они якобы умаляли красоту этой церкви.
Когда же после всего этого Либерале был приглашен в Сиену генералом монашеского ордена Монте Оливето, он для этого ордена украсил много книг миниатюрами, которые настолько хорошо ему удались, что по этой причине ему было поручено сделать миниатюры в некоторых еще не законченных, а только написанных книгах библиотеки Пикколомини. Также и для собора этого города были изготовлены им миниатюры в некоторых сборниках церковных песнопений. Он и дольше там оставался бы и закончил бы много вещей, которые были у него в руках, если бы не зависть и преследования, заставившие его уехать из Сиены и вернуться в Верону с восемьюстами скудо, которые он заработал и которые он позднее одолжил монахам Санта Мариа ин Органо в Монте Оливето с тем, чтобы получить с них кое-какие деньги на повседневные расходы.
Итак, вернувшись в Верону, он весь остаток жизни своей посвятил преимущественно миниатюре. В Бардолино же, местечке на озере Гарда, он написал алтарный образ, находящийся в местной приходской церкви, а также и другой алтарный образ в тамошней церкви св. апостола Фомы и еще один в капелле св. Бернарда в церкви Сан Фермо при францисканском монастыре. Этот святой изображен на самом образе, а на пределле он написал несколько историй из его жития. В этом же месте, а также в других он расписал много сундуков для невест, один из них находится в Вероне в доме мессера Винченцио деи Медичи и изображает Богоматерь с младенцем на руках, обручающимся со св. Екатериной. В Вероне же на углу, где дом семьи Картаи, по дороге к Новому мосту у церкви Санта Мариа дель Органо, он написал фреску с изображением Богоматери и св. Иосифа, удостоившуюся больших похвал. Либерале охотно взялся бы расписать в церкви Санта Эуфемиа капеллу семейства Риви, построенную в память Джованни Риви, начальника наемных войск в сражении при Таро, но не получил этого заказа, который был отдан каким-то иногородним мастерам, ему же было сказано, что у него по старости лет якобы ослабело зрение, на что, после открытия капеллы, роспись которой была полна бесчисленных ошибок, Либерале ответил, что у тех, кто ее заказывал, зрение было еще хуже, чем у него.
В конце концов, достигнув восьмидесятичетырехлетнего возраста или около того, Либерале перешел на иждивение родственников и, в частности, одной из своих замужних дочерей, которая, как и другие, обращалась с ним прескверно. И вот осердился он на нее и на всю свою родню, а так как в это время он опекал некоего Франческо Торбидо, по прозванию иль Моро, человека молодого и горячо им любимого, он завещал ему дом и сад, которыми владел в приходе Сан Джованни ин Вилла, самой приятной части города, и с ним и поселился, заявив, что предпочитает, чтобы добром его пользовался тот, кто признает добродетель, а не те, кто ненавидит ближнего. Однако не прошло много времени, как он преставился в день св. Клары в 1556 году и был похоронен в церкви Сан Джованни ин Балле на восемьдесят шестом году своей жизни. Учениками его были Джован Франческо и Джованни Карото, Франческо Торбидо и Паоло Каваццуола, о каждом из которых, так как они действительно великолепные мастера, будет упомянуто в своем месте.
Джован Франческо Карото родился в Вероне в 1470 году. Овладев первоначальными основами словесности, но имея склонность к живописи, он бросил грамматику и начал обучаться живописи под руководством Либерале, веронца, которому он обещал быть помощником в его трудах. Таким образом, будучи еще совсем юнцом, он предался изучению рисунка с такой любовью и с таким рвением, что в течение первых нескольких лет своего обучения он немало помог Либерале как в рисунке, так и в колорите. Однако спустя немного лет, приобретя с годами большую зрелость суждения, он увидел в Вероне творения Андреа Мантеньи и, так как ему показалось – а так оно и было в действительности, – что они написаны в другой манере и лучше, чем произведения его учителя, он добился у своего отца разрешения перейти к Мантенье с благословения Либерале. И вот, переехав в Мантую и устроившись у Мантеньи, он за некоторое время преуспел настолько, что Андреа стал выпускать его вещи под своим именем. Словом, не прошло много лет, как он оказался мастером своего дела.
Первые произведения, которые он создал, выйдя из-под начала Мантеньи, были написаны им в Вероне в церкви госпиталя Сан Козимо для алтаря Трех Волхвов, а именно створки этого алтаря, на которых он изобразил Обрезание Христа и его бегство в Египет со всякими другими фигурами. В церкви братьев во Христе, именуемой Сан Джироламо, он по двум углам одной из капелл написал с одной стороны Мадонну, а с другой – ангела, приносящего ей благую весть. Для настоятеля монастыря Сан Джорджо он на небольшой доске написал Рождество Христово, по которому видно, что манера его значительно улучшилась, ибо головы пастухов и всех других фигур имеют настолько прекрасное и нежное выражение лица, что эту вещь много и заслуженно хвалили, и если бы плохо замешенный гипсовый грунт ее не начал лупиться и она от этого постепенно не разрушилась, одной этой картины было бы достаточно, чтобы Карото навеки сохранился живым в памяти своих сограждан. Когда же после этого лица, руководившие сообществом архангела Рафаила, поручили ему роспись своей капеллы в церкви Санта Эуфемиа, он внутри этой капеллы написал фреску с двумя историями об архангеле Рафаиле, а на алтарном образе, написанном маслом по дереву, он изобразил трех больших ангелов – посередине Рафаила, а по бокам Гавриила и Михаила, и все они отлично нарисованы и хороши по-своему колориту. Тем не менее ему ставилось на вид, что ноги этих ангелов слишком тонкие и недостаточно мягкие, на что он с непосредственностью очаровательной отвечал, что, поскольку ангелы изображаются крылатыми и с телами вроде как небесными и воздушными, наподобие птиц, вполне допустимо изображать их с тонкими и сухими ногами, чтобы им удобнее было летать и подниматься ввысь.
В церкви Сан Джорджо на алтаре, где изображен Христос, несущий свой крест, он написал св. Роха и св. Себастьяна, а на пределле – несколько мелкофигурных и прекраснейших историй. Для сообщества Мадонны в церкви Сан Бернардино он на пределле алтаря этого сообщества написал Рождение Богоматери и Избиение младенцев, отличающееся разнообразием поз в фигурах убийц и в живых группах детей, защищаемых их матерями. Это произведение пользуется почетом и занавешено для лучшей его сохранности. Оно послужило причиной тому, что члены сообщества св. Стефана заказали ему написать для их алтаря в древнем Веронском соборе, на трех подобных фигурных картинах небольшие истории из жития Богородицы, а именно ее обручение, Рождество Христово и историю волхвов.
После чего, полагая, что он уже приобрел в Вероне достаточную известность, Джован Франческо собрался было уехать в поисках другого места, но родственники и друзья его так на него насели, что заставили его в конце концов жениться на молодой и знатной девице, дочери мессера Браллиасарти Грандони, которая, обвенчавшись в 1503 году и вскоре прижив с ним сына, умерла от родов. Оказавшись, таким образом, свободным, Джован Франческо покинул Верону и отправился в Милан, где синьор Антонио Мариа Висконти взял его к себе в дом и занял его многочисленными работами для украшения своих домов.
Между тем некий фламандец привез в собой в Милан написанный маслом головной портрет юноши, которым в этом городе любовался каждый. Увидев его, Джован Франческо рассмеялся и сказал: «Я не побоюсь сделать еще лучший». За это и фламандец поднял его на смех, но все же после долгих препирательств сошлись на том, что Джован Франческо попробует свои силы и что если он проиграет, то проиграет написанную им картину и двадцать пять скудо в придачу, а если победит, то заработает портрет фламандца и те же двадцать пять скудо. И вот, взявшись за работу со всем присущим ему знанием дела, Джован Франческо изобразил старого бритого дворянина с соколом на руке, и хотя он у него получился очень похожим, тем не менее голова, написанная фламандцем, была признана лучшей. Дело в том, что Джован Франческо выбрал для своего портрета не такую модель, которая могла бы его прославить: в самом деле, если бы он взял красивого юношу и изобразил его так же хорошо, как он изобразил старика, то, даже не превзойдя своего соперника, он по крайней мере с ним сравнялся бы. Однако это не помешало тому, что все похвалили портрет Джован Франческо, которому фламандец оказал любезность: удовольствовался головой бритого старика и, как человек благородный и вежливый, наотрез отказался от двадцати пяти скудо. Картина эта со временем попала в руки госпожи Изабеллы д'Эсте, мантуанской маркизы, которая очень хорошо за нее заплатила фламандцу и как редкостную вещь поместила в свой кабинет, где ею хранится бесчисленное множество великолепнейших мраморов, монет, картин и бронз.