Страница 168 из 501
Похожим на Якопо был и младший брат его, собственным именем которого было Франческо, а прозвищем также Индако, который также был живописцем более чем толковым. Похож был он на него, говорю, и большой неохотой к работе, и многоречивостью, в которой он превосходил, однако, Якопо, ибо всегда говорил обо всех плохо и хулил работы всех художников. После того как он выполнил кое-какие работы – и живописные, и из глины – в Монтепульчано, он написал в Ареццо для приемной сообщества Аннунциаты на небольшой доске Благовещение и Бога Отца на небесах в окружении многих ангелов в виде путтов. И в том же городе, когда туда в первый раз приехал герцог Алессандро, он соорудил у дверей дворца Синьории прекраснейшую триумфальную арку со многими барельефными фигурами, а также, соревнуясь с другими живописцами, выполнившими много других вещей для названного въезда герцога, он написал перспективу для комедии, почитавшуюся весьма красивой. После этого он отправился в Рим, где ожидали императора Карла V, и выполнил из глины несколько статуй, а для римского народа на Капитолии фреску с гербом, получившую большое одобрение. Однако лучшей из работ, когда-либо вышедших из его рук и получившей наибольшее одобрение, был кабинет с лепниной во дворце Медичи в Риме для герцогини Маргариты Австрийской, столь прекрасный и со столькими украшениями, что лучше и увидеть невозможно, и я не думаю, чтобы так или иначе можно было сделать из серебра то, что в этой работе Индако сделал из лепнины. По этим вещам можно судить, что, если бы он любил трудиться и развивал свой талант, он сделался бы превосходным мастером. Рисовал Франческо очень хорошо, но Якопо гораздо лучше, как это можно видеть в нашей Книге.
ЖИЗНЕОПИСАНИЕ ЛУКИ СИНЬОРЕЛЛИ ИЗ КОРТОНЫ ЖИВОПИСЦА
Лука Синьорелли, превосходный живописец, о котором во временном порядке нам теперь надлежит сказать, в свои времена считался в Италии весьма знаменитым, а произведения его ценились так, как ничьи другие, в какое бы то ни было время, ибо в живописных своих произведениях он указал способ изображать нагое тело так хорошо, с таким искусством и с разрешением таких трудностей, что оно кажется живым. Он был воспитанником и учеником Пьетро из Борго Сан Сеполькро и в юности своей очень старался подражать учителю и даже превзойти его. В то время как он работал с ним в Ареццо, поселясь, как уже говорилось, в доме Ладзаро Вазари, своего дяди, он подражал манере названного Пьетро настолько, что почти нельзя было отличить одного от другого.
Первые произведения Луки были выполнены для церкви Сан Лоренцо в Ареццо, где в 1472 году он расписал фреской капеллу Св. Варвары, а в сообществе св. Екатерины – на холсте маслом хоругвь, что носят на процессиях, и такую же в церкви Тринита, так, что кажется, будто выполнена она рукой не Луки, а самого Пьетро из Борго. В церкви Сант Агостино в названном городе он выполнил образ св. Николая Толентинского с прекраснейшими историйками, завершенный им с хорошим рисунком и выдумкой, и там же в капелле св. Даров он написал фреской двух ангелов. В церкви Сан Франческо в капелле Аккольти он расписал для мессера Франческо, доктора прав, доску, на которой изобразил самого мессера Франческо и нескольких его родственников. В произведении этом есть дивный св. Михаил, взвешивающий души; в этой фигуре в сверкании ее доспехов и в отражениях на них проявились, как, впрочем, и во всей вещи в целом, глубокие его знания. Лука дал ему в руку весы, на которых нагие люди, поднимаясь на одной чашке и опускаясь на другой, изображены в прекраснейших ракурсах. И между прочими хитроумными вещами, имеющимися в этой живописной работе, есть нагая фигура, отменнейшим образом превращенная в дьявола, у которого зеленая ящерица лижет кровь из раны. Есть там, помимо этого, и Богоматерь с сыном на коленях, св. Стефан, св. Лаврентий, св. Екатерина и два ангела, один из которых играет на лютне, а другой на гуслях. И все эти фигуры разодеты и разукрашены так, что диву даешься. Но что там еще чудеснее, так это мелкофигурная пределла с деяниями названной св. Екатерины.
Многое написал он и в Перудже и, между прочим, в соборе для мессера Якопо Вануччи, кортонца, городского епископа, картину на дереве, на которой изображены Богоматерь, св. Онуфрий, св. Геркулан, св. Иоанн Креститель и св. Стефан, а также прекраснейший ангел, настраивающий лютню.
В Вольтерре он написал фреской в церкви Сан Франческо над алтарем одного из сообществ Обрезание Господне, почитавшееся дивным и прекрасным, несмотря на то, что младенец, пострадавший от сырости, был переписан Содомой гораздо хуже, чем он был. И в самом деле, иной раз лучше оставлять вещи, созданные людьми превосходными, даже и наполовину испорченными, чем давать их переписывать людям, менее знающим. В церкви Сант Агостино в том же городе он расписал темперой алтарный образ и его мелкофигурную пределлу с историями Страстей Христовых, почитавшуюся необычайно прекрасной.
В Монте он написал для тамошней Синьории в церкви Санта Мариа на доске Усопшего Христа, а в Читта ди Кастелло в церкви Сан Франческо – Рождество Христово, а в церкви Сан Доменико на другой доске – св. Себастьяна.
В церкви Санта Маргарита в Кортоне, на его родине, в обители братьев-цокколантов находится Усопший Христос, одна из редкостнейших его работ, а в сообществе Иисуса в том же городе он расписал три доски, из которых чудесна та, что на главном алтаре, где Христос причащает апостолов, а Иуда прячет святые дары в мешок. А в приходской церкви, именуемой ныне Епископством, он написал фреской в капелле св. Даров несколько пророков в естественную величину, а вокруг табернакля – нескольких ангелов, раскрывающих полог, и по сторонам св. Иеронима и св. Фому Аквинского. Для главного алтаря названной церкви он написал на доске прекраснейшее Успение и сделал рисунки для главного круглого окна названной церкви, которые были осуществлены Стаджо Сассоли из Ареццо.
В Кастильоне Аретинском он выполнил над капеллой св. Даров Усопшего Христа с Мариями, а в церкви Сан Франческо в Лучиньяно дверцы шкафа, в котором находится коралловое дерево с крестом на вершине.
В Сиене он расписал в церкви Сант Агостино доску для капеллы св. Христофора с несколькими святыми по обе стороны рельефного св. Христофора.
Из Сиены, приехав во Флоренцию для того, чтобы взглянуть на работы проживающих там в то время мастеров, а также многих живших там раньше, он написал для Лоренцо деи Медичи на полотне нескольких обнаженных богов, получивших большое одобрение, и землей – образ Богоматери с двумя небольшими фигурами пророков, находящихся ныне в Кастелло, вилле герцога Козимо; и ту и другую работу он поднес названному Лоренцо, который никогда и никому не позволял превзойти себя в щедрости и великолепии. Он написал также прекраснейшее тондо с Богоматерью, то, что в приемной капитанов гвельфской партии.
В Кьюзури Сиенском, главной обители монахов Монте Оливето, он написал с одной стороны монастырского двора одиннадцать историй из жизни и деяний св. Бенедикта. Из Кортоны он посылал свои работы в Монтепульчано, в Фойяно (образ главного алтаря приходской церкви), а также в другие местности Вальдикьяны.
В Мадонне, главной церкви Орвието, он собственноручно завершил капеллу, начатую там фра Джованни из Фьезоле, в которой он изобразил все истории о конце мира с выдумкой причудливой и прихотливой: ангелов, демонов, крушения, землетрясения, пожары, чудеса Антихриста и много тому подобных вещей, и сверх этого нагих людей, всякие ракурсы и много прекрасных фигур, вообразив себе ужас этого последнего и страшного дня. Этим он ободрил всех работавших после него, для которых трудности этой манеры уже казались легкими. И потому я не удивляюсь тому, что работы Луки постоянно получали высшее одобрение Микеланджело и кое-что в его божественном Страшном суде в папской капелле осторожно им заимствовано из выдумок Луки, как, например, ангелы, демоны, расположение небес и другие вещи, в которых Микеланджело подражал приемам Луки, как это, впрочем, может видеть каждый. В вышеназванных произведениях Лука изобразил себя самого и многих своих друзей – Никколо, Паоло и Вителоццо Вителли, Джован Паоло и Орацио Бальони и других, имена коих неизвестны.