Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 158 из 501

По возвращении во Флоренцию Филиппо не спеша приступил к росписи капеллы Филиппо Строцци – старшего в Санта Мариа Новелла и начал ее выполнять, но, когда он расписал потолок, ему пришлось возвратиться в Рим, где для названного кардинала он выполнил гробницу из стука, а из гипса небольшую капеллу, находящуюся рядом с гробницей в одном из приделов названной церкви, а также и другие фигуры, из которых некоторые сделал Рафаэллино дель Гарбо, его ученик.

Вышеназванная капелла была оценена мастером Ланцилаго, падуанцем, и Антонио по прозванию Антониассо, римлянином, которые принадлежали к лучшим живописцам, находившимся в Риме, в две тысячи дукатов золотом, не считая расходов на лазурь и подмастерьев; взыскав эту сумму, Филиппо возвратился во Флоренцию, где закончил названную капеллу Строцци, которая была отделана с таким искусством и таким рисунком, что удивляла всякого, кто ее видел, новизной и разнообразием изображенных в ней причуд: вооруженные люди, храмы, сосуды, шлемы, доспехи, трофеи, древки, знамена, плащи, котурны, прически, жреческие одеяния и другие вещи, выполненные столь прекрасно, что заслуживают величайшего одобрения. И на этой работе, там, где Друзиану воскрешает св. Иоанн Евангелист, мы видим, как чудесно выражено удивление окружающих при виде мужа, возвращающего умершей жизнь простым крестным знамением, и более всего поражен не то жрец, не то философ с вазой в руках и в древнем одеянии. Равным образом на той же самой истории видим мы среди многих женщин, разнообразно одетых, мальчика, испуганного испанским щенком с красными пятнами, ухватившим его зубами за подвязку; он бежит к матери и прячется в складках ее одежды, и кажется, что он боится укуса собаки не меньше, чем испуганная мать, охваченная ужасом перед воскресением Друзианы. Рядом с этим, там, где тот же св. Иоанн кипит в масле, мы видим ярость судьи, отдающего распоряжение увеличить огонь, и отражение пламени на лице того, кто его раздувает, и все фигуры изображены в положениях прекрасных и разнообразных. На другой стене – св. Филипп в храме Марса, вызывающий из-под алтаря змею, которая своим смрадом убила царского сына; там на ступеньках живописец изобразил дыру, через которую из-под алтаря выползла змея, причем он написал сломанную ступень так хорошо, что один из подмастерьев Филиппо был введен в заблуждение: когда он как-то вечером хотел спрятать какой-то предмет так, чтобы его не видел человек, стучавшийся в дверь, он, поспешно подбежав к дыре, чтобы засунуть его в нее, так и остался в дураках. Также и в змее Филиппо обнаружил такое искусство, что яд, смрад и пламя больше похожи на настоящие, чем на написанные. Большого одобрения заслужил также замысел той истории, где святого этого распинают. Действительно, художник, как видно, представил себе, что распятый был вместе с крестом предварительно распростерт на земле, и потом все было поднято и подтянуто вверх при помощи веревок, канатов и рычагов; эти веревки и канаты прикреплены к древним руинам и обломкам столбов и пьедесталов, где слуги их подтягивают. С противоположной стороны тяжесть названного креста и распятого на нем обнаженного святого несет справа служитель с лестницей, которою он как вилами подпирает крест, а слева еще один поддерживает его вагой, в то время как двое первых, пользуясь основанием креста как рычагом, уравновешивают его тяжесть и раскачивают его, пока его нижний конец не попадет в яму, вырытую в земле там, где он должен быть водружен: ничего лучшего по выдумке, по рисунку и по искусному владению другими приемами мастерства представить себе невозможно. К тому же там много гротесков и других узоров, выполненных светотенью под мрамор с выдумкой необыкновенной и отличнейшим рисунком.

Кроме того, он написал на дереве для обители братьев-скопетинцев, именовавшейся Скопето, в Сан Донато за Флоренцией, и ныне разрушенной, алтарный образ с волхвами, приносящими дары Христу, отделав его с большой тщательностью и изобразив на нем в виде астролога с квадрантом в руках старшего Пьерфранческо деи Медичи, сына Лоренцо ди Биччи, а равным образом и Джованни, отца синьора Джованни деи Медичи, и другого Пьерфранческо, брата того же синьора Джованни, а кроме того, и разных других именитых особ, но есть там и мавры, и индейцы, и всякие наряды диковинного покроя, и затейливая хижина.

В Поджо а Кайано, в одной из лоджий, он для Лоренцо деи Медичи начал писать фреску с изображением жертвоприношения, которая осталась незаконченной. А для монахинь св. Иеронима сопра ла Коста, в приходе Сан Джорджо, во Флоренции он начал образ главного алтаря, который после его смерти был хорошо продолжен испанцем Алонсо Берругете, но вполне закончен другими живописцами лишь после того, как тот уехал в Испанию. Во дворце Синьории он расписал доску для залы, где происходили заседания Восьми, и сделал рисунок другой большой доски вместе с рамой для залы Совета; рисунок этот из-за его смерти осуществлен не был, хотя рама и была уже вырезана; ныне он находится у магистра Баччо Бальдини, флорентинца, превосходнейшего врача и ценителя всяческих талантов. Для церкви Флорентийского аббатства он выполнил прекраснейшего св. Иеронима.

У монахов обители Аннунциаты он начал для главного алтаря Снятие со креста, но написал фигуры лишь до пояса, ибо, застигнутый жесточайшей горячкой и той болезнью горла, которая в народе именуется жабой, через несколько дней умер сорока пяти лет от роду. А так как он всегда был приветливым, любезным и учтивым, то был оплакан всеми, его знавшими, и в особенности молодежью своего именитого города, который для общественных празднеств, маскарадов и других зрелищ всегда с большим для себя удовлетворением пользовался талантом и выдумкой Филиппо, в подобных вещах не имевшего себе равных. И более того, он был таков во всех своих поступках, что загладил пятно (каково бы оно ни было), унаследованное им от отца, загладил, говорю я, не только превосходством своего искусства, в котором он в свое время не уступал никому, но и жизнью скромной и приличной и сверх всего приветливостью и учтивостью; а какой силой и могуществом обладают эти добродетели для привлечения души любого человека, знают лишь те, кто это испытал на себе.

Погребен был Филиппо детьми своими в церкви Сан Микеле Бисдомини апреля 13 дня 1503 года. И когда несли его хоронить, закрылись все мастерские на Виа деи Серви, как это иной раз делают на княжеских похоронах.





Были у Филиппо и ученики, которые, однако, далеко ему уступали, как тот же Рафаэллино дель Гарбо, выполнивший, как будет рассказано в своем месте, много работ, но не оправдавший надежд и ожиданий, которые на него возлагались при жизни Филиппо и когда он был еще юношей. Ведь плоды не всегда схожи с весенними цветами. Немногого достиг и Никколо Цокколо, или, как другие его называют, Никколо Каотони, который был равным образом учеником Филиппо и расписал в Ареццо стену, что над алтарем Усекновения главы св. Иоанна, а в церкви Санта Аньеза очень хорошо расписал небольшую доску алтарного образа; а в аббатстве Санта Фьора над рукомойником написал картину на дереве с изображением Христа, который просит пить у самаритянки, а также много других заурядных работ, которых поэтому перечислять не приходится.

ЖИЗНЕОПИСАНИЕ БЕРНАРДИНО ПИНТУРИККИО ПЕРУДЖИНСКОГО ЖИВОПИСЦА

Если судьба и помогает многим, которые не одарены большим талантом, то, наоборот, существует бесчисленное множество талантливых людей, преследуемых ее превратностями и ее враждой. Отсюда явствует, что истинными своими чадами считает она тех, кто без помощи какого-либо таланта всецело от нее зависит, и что ей любо, когда по милости ее возвышаются те, кто пребывал бы в безвестности, если бы полагался только на собственные заслуги. И это видим мы по Пинтуриккио из Перуджи, который хотя и выполнял много работ и получал помощь от многих, тем не менее приобрел гораздо большую известность, чем его произведения это заслуживали. Однако он был человеком в крупных работах весьма опытным и всегда держал при себе многих помощников.