Страница 138 из 501
Первыми работами Джованни было несколько портретов с натуры, весьма понравившиеся, в особенности портрет дожа Лоредано, хотя некоторые и говорят, что это Джованни Мочениго, брат того Пьеро, который был дожем задолго до этого Лоредано. После этого Джованни написал на дереве очень большой образ в церкви Сан Джованни для алтаря св. Екатерины Сиенской, на котором он изобразил Богоматерь, сидящую с младенцем на руках, св. Доминика, св. Иеронима, св. Екатерину, св. Урсулу и двух других девственниц, у ног же Богоматери – трех очень красивых мальчиков, которые стоя поют по книге, а над ними он изобразил свод в прекраснейшем здании. Работа эта была самой лучшей из выполненных до того времени в Венеции. В церкви Сан Джоббе для алтаря этого святого он написал на дереве образ с хорошим рисунком и великолепнейшим колоритом, где он изобразил в середине сидящую на небольшом возвышении Богоматерь с младенцем на руках и обнаженных св. Иова и св. Себастьяна, а рядом – св. Доминика, св. Франциска, св. Иоанна и св. Августина, внизу же трех мальчиков, играющих с большой грацией на музыкальных инструментах, и картину эту хвалили как прекраснейшую вещь не только тогда, когда ее увидели впервые, но равным образом всегда и впоследствии. Под впечатлением этих произведений, заслуживших величайшую хвалу, некоторые дворяне начали рассуждать о том, что хорошо было бы при наличии столь редкостных мастеров украсить залу Большого совета такими же историями, на которых было бы изображено все великолепие их чудесного родного города, его торжества, его военные подвиги, походы и тому подобное, достойное быть представленным в живописи на память потомкам, с тем чтобы к пользе и наслаждению, получаемым от этих историй при чтении, добавлялось и удовольствие для глаза, а также в равной степени и для ума от лицезрения портретов стольких знаменитых синьоров, написанных опытнейшей рукой, и изображения доблестных деяний стольких благородных мужей, достойнейших вечной славы и вечной памяти.
И вот правителями было отдано распоряжение заказать работу эту Джованни и Джентиле, успехи которых множились с каждым днем, и предложить им приступить к ней как можно скорее. Однако следует знать, что Антонио Венециано, как говорилось в его жизнеописании, еще задолго до этого начал расписывать эту же залу и уже изобразил в ней историю больших размеров, как вдруг из зависти некоторых злокозненных людей он вынужден был уехать, не продолжая это достойнейшее начинание. Тогда Джентиле, то ли потому, что он владел лучшим способом и обладал большим опытом в живописи на холсте, чем в фреске, то ли по какой-либо другой причине, но с легкостью добился того, чтобы написать эту вещь не фреской, а на холсте. Итак, приступив к ней, он на первой истории изобразил папу, дарующего дожу большую свечу, чтобы ее в будущем носили в торжественных процессиях. На произведении этом Джентиле изобразил весь наружный вид собора Сан Марко и названного папу, стоящего в облачении со свитой из многочисленных прелатов, а также дожа, стоящего в сопровождении многих сенаторов. На второй картине он изобразил сначала как император Барбаросса милостиво принимает венецианских послов, а затем, как он, разгневанный, собирается на войну, на фоне прекраснейших перспектив и бесчисленного множества портретов с натуры, выполненных с отменнейшим изяществом при наличии огромного количества фигур. На следующей картине он написал папу, который воодушевляет дожа и венецианских синьоров к тому, чтобы они снарядили на общий счет тридцать галер и отправили их в бой против Фридриха Барбароссы. Папа этот в своем облачении на первосвященническом кресле, и рядом с ним дож, а ниже многочисленные сенаторы, и в этой картине Джентиле опять-таки изобразил, но по-другому площадь и фасад Сан Марко, а также море с таким множеством людей, что это прямо-таки чудо. Далее еще в одной картине можно видеть того же папу, стоящего в облачении и благословляющего дожа, который в доспехах и в сопровождении многих солдат отправляется, как видно, в поход. За дожем мы видим в длинной процессии бесчисленное множество дворян, и там же Дворец дожей и Сан Марко, изображенные в перспективе, и это одна из хороших работ Джентиле, хотя как будто бы на другой, где он изобразил морскую битву, выдумки больше, так как там сражаются бесчисленные галеры, и людей там невероятное количество, словом, так как он показал, что разбирается в морском бое не хуже, чем в живописи. И в самом деле, Джентиле изобразил в этой вещи большое число вовлеченных в битву галер, сражающихся солдат, суда, правильно уменьшающиеся в перспективе, прекрасный боевой строй, ярость, усилия, оборону, раненых солдат, воду, рассекаемую галерами, бушующие волны и все виды морского вооружения; и в самом деле, говорю я, такое разнообразие вещей могли создать только великий дух Джентиле, его искусность, изобретательность и вкус, ибо каждая вещь выполнена отлично сама по себе, а равным образом и вся композиция в целом. На другой истории он изобразил, как папа ласково встречает дожа, возвращающегося с желанной победой, и передает ему золотое кольцо для обручения с морем, совершавшегося и совершаемого ежегодно и ныне его преемниками в знак подлинной и вечной власти над ним, которой они по заслугам обладают. В этой же картине изображен с натуры Оттон, сын Фридриха Барбароссы, на коленях перед папой и позади дожа много солдат в доспехах, а за папой много кардиналов и придворных. На этой истории видны только кормы галер, а над адмиральской – золотая Победа восседает с короной на голове и со скипетром в руке.
Истории, расположенные по другим сторонам залы, были заказаны Джованни, брату Джентиле, но так как последовательность написанных им там картин зависела от того, что в значительной степени было уже сделано, но не завершено Виварино, следует кое-что сказать и о последнем. Итак, часть залы, которую не расписывал Джентиле, была поручена частично Джованни и частично названному Виварино, чтобы соревнование заставило всех работать как можно лучше. И Виварино, приступив к предназначенной ему части, написал рядом с последней историей Джентиле вышеназванного Отгона, который предлагал папе и венецианцам послать его для заключения мира между ними и Фридрихом – его отцом, и который, получив согласие, уезжает, отпущенный на слово. В этой первой истории помимо других вещей, достойных внимания, Виварино написал с прекрасной перспективой открытый храм с лестницами и многими людьми; и перед папой, который сидит в кресле, окруженный многочисленными сенаторами, стоит на коленях названный Оттон, приносящий клятву верности. Рядом с этой историей он изобразил Отгона, прибывшего к отцу, который радостно его встречает, а также прекраснейшую перспективу зданий; Барбаросса сидит в кресле, а сын его на коленях касается его руки, сопровождаемый многочисленными венецианскими дворянами, написанными с натуры так хорошо, что видно, как отменно подражал он природе. Бедняга Виварино доделал бы к великой для себя чести и то, что оставалось на его долю, но по воле Божьей, из-за переутомления и будучи слабого здоровья, он умер, не продвинувшись дальше. Однако даже и то, что он сделал, он не довел до совершенства, так что Джованни Беллини пришлось в некоторых местах его исправлять.
В то же самое время Джованни уже начал еще четыре истории, которые по порядку следуют за вышеназванными. На первой он написал названного папу в соборе Сан Марко, изобразив названную церковь точно такой, какой она была, разрешающего Фридриху Барбароссе поцеловать его туфлю; правда, по той или иной причине эта первая история Джованни была передана гораздо живее и без сравнения лучше превосходнейшим Тицианом. Между тем, продолжая порученные ему истории, Джованни на второй изобразил папу, служащего мессу в Сан Марко, и то, как он же затем с названным императором и дожем по сторонам представляет полное и вечное отпущение грехов посещающим названную церковь Сан Марко в определенное время и в особенности в день Вознесения Господня. Он изобразил там внутренность названной церкви и названного папу на ступенях, ведущих в хор, в облачении и в окружении многих кардиналов и дворян, образующих в своей совокупности эту сложную, богатую и прекрасную историю. На другой, под этой, мы видим папу в облачении, вручающего дожу зонт, после того как другой он передал императору и два оставил себе. На последней истории, написанной там Джованни, мы видим прибытие папы Александра с императором и дожем в Рим, где у ворот духовенство и римский народ подносят ему восемь разноцветных знамен и восемь серебряных труб, которые он передает дожу как знак отличия для него и его преемников. Здесь Джованни изобразил в перспективе в некотором отдалении Рим с большим количеством лошадей, бесчисленными пехотинцами и со множеством знамен и другими знаками ликования над замком св. Ангела. А так как эти работы Джованни, которые действительно были превосходны, всем бесконечно понравились, было отдано распоряжение поручить ему дописать в этой зале и все остальное, однако как раз в это время он, будучи уже старым, внезапно скончался.