Посланник

— Предок вашего дворецкого?

Он улыбнулся.

— Да. Адриан чувствовал себя неуязвимым, но он был один, и семья ждала своего часа. Однажды ночью, когда он в очередной раз сильно напился — вероятно, вы заметили, как на вас влияет алкоголь?

Я покачал головой.

— Я люблю хорошее вино, как и всякий мужчина, но, если выпью слишком много, чувствую себя больным… — Я замолчал.

— Если вы переносите алкоголь, как Адриан, — спокойно пояснил лорд Варре, — то выяснится, что у вас «крепкая голова». Вам потребуется выпить очень много, чтобы спиртное начало действовать, после этого вы можете даже потерять сознание. Но вскоре вы придете в себя совершенно трезвым — вам будет грозить лишь легкий приступ лихорадки. Никакой головной боли или тошноты. Короче говоря, вы можете напиваться без малейших последствий.

— Пожалуй, меня такая перспектива совсем не вдохновляет, — сказал я.

Он улыбнулся.

— Вы не такой, как ваш предшественник.

— Вы хотите рассказать о втором нападении на Адриана?

— О да. На сей раз главную роль сыграла пятнадцатилетняя девочка, одна из самых красивых дочерей нашего дома, с волосами цвета воронова крыла. Она была его внучкой, но для Адриана это ничего не меняло. Он флиртовал с ней, словно родственных связей между ними попросту не существовало. Тогда она решила воспользоваться этим и призвала на помощь остальных домочадцев. Она была храброй девочкой, но боялась Призрака, и в ту ночь, когда Адриан сильно выпил и начал приставать к ней, попросила его отослать собаку. По непонятным для нас причинам Призрак с удивительной кротостью согласился.

Он замолчал и с нежностью почесал пса за ушами.

— Как только Адриан оказался достаточно далеко от места, где он запер Призрака, девочка подала сигнал. Негодяй снова попал в ловушку. На этот раз его тело сожгли, а пепел развеяли по ветру. Когда все вернулись в особняк, то были полны решимости покончить с Призраком, но девочка не позволила. Мне неизвестно, сумели бы они с ним справиться, ведь пес мог постоять за себя. Но девочка подошла к Призраку и сказала: «Ты ведь будешь защищать нас?» И отпустила его на свободу. Мужчины спорили с ней, но она не обращала на них внимания. И вновь пес без особых трудов отыскал Адриана, который пришел в себя живым и здоровым в одном из своих убежищ. Но по неизвестным мне причинам — он так и не открыл мне почему — он вернулся только после того, как девочка подросла, вышла замуж и умерла при родах. И с тех пор — с одним существенным исключением — всякий раз, когда он приезжал сюда, Адриан держался с неизменной вежливостью, вновь вспомнив о своих утонченных манерах. Обычно он, как я вам рассказывал, возвращался в разных обличьях, чаще всего представляясь кузеном из Европы, чей титул выше, чем у барона. Он мог вести себя требовательно и капризно, настаивал на особом отношении и лучших комнатах, но привозил собственных слуг, расплачивался за все расходы и никому не угрожал.

— За одним существенным исключением?

— Да, речь о его последнем визите. Он приехал сюда через две недели после Ватерлоо. Как всегда, был требовательным, но выглядел несчастным — больше не мог пить без ограничений и нуждался в сне. Несколько раз в день испытывал настоящий голод, не имеющий ничего общего с прежним легким аппетитом. Его рука была на перевязи — Адриан получил легкое ранение во время путешествия на север, рана нагноилась в результате его небрежного к ней отношения, ведь в течение нескольких сотен лет он не обращал на такие мелочи ни малейшего внимания. Уже здесь он ударился головой, и у него появился синяк. Он так жаловался на свои страдания, словно приближался конец света. Его уязвимость еще больше подчеркивал тот факт, что он приехал без своего пса. Никогда прежде я не видел Адриана без Призрака. Я сразу понял, что именно Призрак сдерживал Адриана, не давая ему проявлять худшие стороны характера во время визитов к нам. Кроме того, я узнал, что Адриан по-прежнему обладает сверхъестественными способностями, несмотря на утрату некоторых своих качеств. Его дурной нрав быстро привел к ухудшению отношений с прислугой. И те, кто вызывал его гнев, начинали страдать тяжелыми заболеваниями или серьезно калечились. Двое умерли. Другие слуги заговорили о том, что дом проклят, и, несмотря на отсутствие хорошей работы в наших краях, начали увольняться. Тогда я пришел к Адриану и попросил его не быть таким жестоким. Только челядь могла обеспечить ему надлежащий комфорт. Кроме того, двое моих сыновей вместе со своими семьями планировали закрыть на лето свои лондонские дома и переселиться в поместье. Я ожидал их приезда в самое ближайшее время. Он рассмеялся мне в лицо и ответил, что будет поступать, как ему захочется.

Лорд Варре снова замолчал. Я ждал продолжения рассказа, но тут я увидел, как его глаза наполнились слезами. Призрак еще больше приблизился к нему и вздохнул. Лорд Варре постепенно успокоился.

— В тот же день вечером, — продолжал он, — я узнал, что мои сыновья, их жены и четверо малолетних детей оказались в числе жертв пожара на постоялом дворе, где они обычно останавливались по дороге на север. Младшему мальчику едва исполнилось четыре года.

Лицо лорда Варре стало жестким.

— После похорон я отправился в Лондон, сообщив Адриану, что мне необходимо разобраться с делами погибших сыновей. Так я и сделал, но у меня были и другие цели. Я хотел выяснить, видели ли Адриана в домах моих детей. Он и в самом деле побывал у них, представившись молодым кузеном из-за границы. Горничная, с которой он заигрывал, рассказала, что он спрашивал у одного из моих сыновей, где лучше всего остановиться по пути на север. Теперь я был уверен, что именно Адриан виновен в их гибели. Не приходилось сомневаться, что вскоре он организует и мое убийство, после чего «докажет», что имеет право на титул. У меня оставалось очень мало времени. Я помнил, что случалось после его прежних «смертей», но молился, чтобы без Призрака он не смог вернуться к жизни. Я приехал домой, решив не есть и не пить ничего, что не будет приготовлено Уэнтвортом. Рядом со мной постоянно находился крепкий слуга. Я разработал план возмездия и привлек к его реализации Уэнтворта. У меня не было на это права, но мой верный дворецкий сразу согласился. Вечером после моего возвращения Уэнтворт принес бутылку лучшего бренди из наших погребов, и я заявил, что не стану ничего пить, но Адриан, конечно же, настоял на том, что мы должны утопить в спиртном нашу скорбь. Естественно, он страдал из-за гибели моей семьи не больше, чем кот из-за съеденной канарейки. Как обычно, он пил без остановки и потребовал новую бутылку, когда опустошил первую. Я убедил его перебраться в библиотеку, сказав, что там нам будет удобнее. Он согласился, забрав с собой самое удобное кресло. Все шло в полном соответствии с моим планом. Он продолжал пить, жаловался на раненую руку, которая все еще тревожила его, сетовал на плохой сон. К счастью, его совсем не беспокоило, что я сам почти не прикасался к бренди в моем бокале, чтобы ему досталось больше этого замечательного напитка. Он не верил, что утратил прежнюю способность безудержно пить, и, как многие другие пьяницы, считал, что все еще держит в руках поводья, но все было наоборот. Вскоре Адриан заснул, сидя в кресле. Я убедился, что он крепко спит, и тихо отпустил лакея, который стоял у двери на случай, если Адриан нападет на меня. Тут же появился Уэнтворт с новой бутылкой. Мы вместе вошли в библиотеку. Я направился к письменному столу, где заранее спрятал кинжал. Как только я открыл ящик, раздался глухой стук. Я обернулся и увидел, что мой дворецкий вытирает бутылку, которой он нанес жестокий удар по голове Адриана. «Надеюсь, вы простите мне мою вольность, милорд, но я в долгу перед многими поколениями Уэнтвортов, которые страдали от этого человека», — сказал Уэнтворт. Я спросил, жив ли Адриан, и Уэнтворт с огорчением ответил, что жизнь еще теплится в нем. «Я приготовил для него место в подвале, милорд, — добавил он. — После некоторых размышлений я пришел к выводу, что лучше не доводить до конца работу здесь, на этом обюссонском ковре». Только теперь я начал понимать: Уэнтворт был настолько предан мне и моим сыновьям и внукам, а его ненависть к Адриану настолько сильна, что он с трудом сдержался, чтобы не убить его сразу. К тому же он не потерял головы — нам не следовало оставлять следов на ковре. Я вытащил кинжал из ножен, затем мы перенесли бесчувственное тело в подвал. Это оказалось совсем не сложным делом. Адриан был не слишком крупным человеком, а болезнь еще не успела одолеть меня.