Страница 17 из 49
— Всем молчать! — рявкнул второй помощник. Затем крикнул:
— Вильямс!
Никакого ответа.
— Вильямс! — еще громче.
И опять — тишина.
— Черт бы тебя побрал, кокни! Не слышишь, что ли, крокодил! Глухота на тебя напала?
Ответа не последовало, и тогда второй помощник обратился ко мне:
— Быстро слетай наверх, Джессоп, и проверь, что там случилось!
— Слушаюсь, сэр, — сказал я и побежал к вантам. Мне было не по себе.
Неужели Вильямс сошел с ума? Конечно, он всегда отличался странным поведением, но… Или — мысль вспыхнула в моей голове — он увидел… Закончить предложение я не успел. Внезапно где-то наверху, у меня над головой раздался ужасный вопль. Я замер, занеся ногу на перекладину. В следующее мгновение что-то вывалилось из темноты и упало на палубу рядом с матросами. Это было человеческое тело. Удар был таким сильным и звук при этом таким громким, таким отчетливым и жутким, что мне сделалось дурно. Сразу несколько матросов громко вскрикнули в испуге и выпустили фалы из рук, но, к счастью, сработали стопора, и рей не упал. Затем на несколько мгновений в толпе матросов воцарилась гробовая тишина, и мне показалось, что в шуме ветра я услышал жалобный стон.
Первым заговорил помощник капитана. Его голос раздался так неожиданно, что я вздрогнул.
— Кто-нибудь, живо принесите фонарь!
Все замялись на секунду.
— Сбегай за фонарем в рулевую рубку, Тамми.
— Слушаюсь, сэр, — сказал парень с дрожью в голосе и побежал на ют.
Не прошло и минуты, как я увидел приближающийся к нам огонек. Парень спешил. Подбежав, он передал фонарь второму помощнику, и тот, взяв его, подошел к черной бесформенной массе, лежащей на палубе. Он вытянул руку с фонарем вперед, освещая упавшее тело.
— Боже мой! — сказал он. — Это же Вильямс!
Он наклонился еще ниже и смог рассмотреть тело. Да, это был Вильямс, в этом не было никаких сомнений. Второй помощник приказал двоим матросам поднять тело и положить его на люк. Затем он отправился на ют, чтобы позвать капитана. Через пару минут он вернулся, притащив с собой старый корабельный флаг, и накрыл им беднягу Вильямса. Почти вслед за ним на палубу торопливо поднялся капитан. Он приподнял край флага, посмотрел, затем опустил его, и второй помощник объяснил ему в двух словах все, что нам было известно.
— Что прикажете с ним делать? — спросил он, закончив свои объяснения. — Погода хорошая, можете оставить беднягу на палубе, — сказал капитан.
Он повернулся и ушел на корму.
Второй помощник коротко приказал:
— Тащите сюда Швабры и воду! Живо!
Резко повернувшись, он отослал Тамми на ют. Потом проследив, как рей подняли на фок-мачту, он отправился следом. Видимо, он сообразил, что парню не следует слишком долго оставаться рядом с трупом — его нервная система могла бы не выдержать этого.
После того, как они ушли на ют, мы спустились в кубрик. Все были подавлены и напуганы. Некоторое время мы сидели каждый на своей койке и молчали. Подвахтенные спали, никто из них не знал о случившемся.
Вдруг, переступив через планширь с правого борта, в кубрик вошел Пламмер, наш штурвальный.
— Как это случилось? — спросил он. — Вильямс сильно разбился?
— Ш-ш! — сказал я. — Разбудишь остальных. Кто встал за штурвал вместо тебя?
— Тамми. Второй прислал его. Разрешил, чтобы я покурил на баке. Говорит, что Вильямс сорвался с рея.
Он замолчал и, оглядев лица матросов в кубрике, озадаченно спросил:
— Где он?
Я взглянул на остальных парней, но, похоже, ни у кого из них не было желания взять на себя роль рассказчика.
— Он упал с самого верха! — сказал я.
— И где он теперь? — повторил Пламмер. — Разбился, — сказал я. — Лежит на люкс. — Мертвый? — спросил он.
Я кивнул.
— Я догадался, что случилось что-то серьезное, когда заметил, что Старик пошел на нос. Как все это произошло?
Он обвел взглядом всех, сидящих в кубрике; мы молча курили.
— Никто не знает, — сказал я и взглянул на Стаббинса. Я перехватил его задумчивый взгляд.
Секунду помолчав, Пламмер снова заговорил:
— Я слышал его крик, когда стоял на штурвале. Похоже, ему досталось там, наверху.
Стаббинс чиркнул спичкой и приступил к раскуриванию своей трубки.
— Что ты имеешь в виду? — спросил он, выпуская дым.
— Что имею в виду? Ну, не знаю. Может, ему зажало пальцы между бейфутом и мачтой.
— А как объяснить то, что он ругался на второго помощника? Тем, что у него прищемило пальцы? — вмешался Квойн.
— Я не знал об этом, — сказал Пламмер. — Кто слышал, как он ругался?
— Думаю, что это слышали все на этой чертовой посудине, — ответил Стаббинс. — Однако я не уверен, что он ругался на второго помощника. Поначалу я думал, уж не рехнулся ли парень, кроет помощника капитана, но теперь я думаю, вряд ли. Когда начинаешь размышлять, понимаешь, что у него не было причин поднимать скандал. Потом мне кажется, что он кричал кому-то наверх, а не вниз. Кроме того, с какой стати заводить разговор со вторым помощником по поводу твоей зарплаты в столь неподходящее время.
Он взглянул на меня. Джок, который покуривал потихоньку, сидя на сундучке рядом со мной, не спеша вынул изо рта трубку.
— Верно говоришь, верно, — сказал он, кивая головой.
Стаббинс продолжал разглядывать меня.
— А ты что думаешь? — спросил он вдруг. Возможно, мне тогда только показалось, но Стаббинс как будто вкладывал в свой вопрос какой-то смысл, причем куда более глубокий, чем это выглядело на первый взгляд.
Я посмотрел на него. Я бы не смог высказать свое мнение по поводу случившегося, даже если б захотел.
— Не знаю! — ответил я, уходя от прямого ответа. — Хотя я тоже не думаю, что он ругался на второго помощника. По крайней мере, если брать его слова в целом.
— Именно это я и говорю, — продолжил Стаббинс. — И еще: вам не приходило в голову такое странное совпадение: сначала Том чуть было не слетел оттуда, а теперь — это!
Я кивнул.
— С Томом тоже все кончилось бы плохо, если б ему не захлестнуло запястье концом сезня.
Он помолчал, а затем через пару секунд продолжил:
— Это было всего три или четыре дня тому назад!