Грибница

Николай ничего не ответил. Он бережно спрятал фотографию на груди.

— Дневник у вас? — спросил Ярослав. — Я хотел бы его увидеть.

— Он в столе, в комнате, где я его и нашёл.

— Получается, эти ментальные способности даны нам не Грибницей? — спросил вдруг Тарас. — Тридцать лет назад её еще не было.

— Получается, что так, — кивнул Ярослав. — Грибница лишь позволяет установить более плотный контакт, обмениваться мыслеобразами.

— Тогда это и есть та причина, по которой мы все выжили.

— То есть?

— Способность к эмпатии объединяет нас всех, — произнёс Тарас. — Каждый из нас владеет ею в большей или меньшей степени — это и есть тот общий признак, по которому Грибница распознавала «своих» и «чужих» во время Пыления. Способных к эмпатии она не трогала, а остальных убивала, потому, что они не могли «договориться» с ней на каком-то там подсознательном уровне.

— Да, я уже тоже об этом думал, — согласился Ярослав. — Эмпатия — единственный общий признак у всех нас. Просто у некоторых она еще не проявилась.

— Вы причисляете Грибницу к мыслящим существам? — спросил Пётр.

— Давайте спросим об этом у Милы, — вмешалась Арина, прежде чем Тарас успел ответить. — Мне кажется, она знает о Грибнице гораздо больше нашего.

— Почему это? — удивился Пётр.

Арина закатила глаза: «Ну что за дуб!»

— Да потому, что она единственная среди нас, кто догадался уберечь Грибницу от мороза. Единственная, кто наверняка знал, как вывести Данила из комы. Благодаря ей мы не только спасли его, но и узнали о свойстве Грибницы передавать мысли.

Все повернулись к девочке.

— Мила, что ты скажешь? — мягко спросила у неё Ольга.

Та взглянула на женщину и не произнесла ни звука.

— Давайте по-другому, — предложила Арина и, протянув к горшочку Милы руку, спросила. — Можно?

Мила поставила горшочек на стол и приложила палец к земле. Арина поняла, что это разрешение. Она тоже приложила палец к земле и через миг почувствовала, как её сознание рассыпается на тысячи частей, каждая из которых беспокоилась или исходила умиротворением, боялась или излучала уверенность, любила или ненавидела, восхищалась или презирала. Арина тонула в океане чужих эмоций, её собственные чувства растворялись в его мощных потоках, она ощущала, что теряет себя. Мила лёгкой рукой подхватила её из этого водоворота, вернула на место. Арина осознала, что сидит напротив неё за столом и касается пальцем Грибницы. «Я чувствую, как тебя что-то беспокоит» — Мила не разжимала губ, но Арина отчётливо слышала её голос. Она поняла, что сейчас они общаются через Грибницу, а до этого — фигурально выражаясь — она услышала мир ушами Милы. Девочка ощущала эмоции великого множества живых существ и умела выделить из них принадлежащие одному. Иначе как она смогла вернуть её — Арину?

— «Эти эмоции — чьи они?»

— «Не знаю, я слышу их постоянно».

— «Это ужасно!»

— «Вовсе нет, но тебя не это беспокоит».

— «А что же?»

— «Ты что-то позабыла и не можешь вспомнить».

— «Действительно».

Арина на миг ощутила острое чувство дежавю. Второй раз за сегодня.

— «Это Грибница помогает тебе», — подсказала Мила.

— «Она разумна?»

— «Она позволяет тебе услышать саму себя».

— «Как это?»

— «Попробуй обратиться через неё к себе же».

Внезапно Арина ощутила головокружение, а потом будто заглянула в зеркало и перетекла в него. Утерянная мысль заблистала прямо перед ней.

— «Я хотела, чтобы эму поскорее выросли и чтобы Спайк не смог им повредить, они так и сделали, — внезапно всё стало так просто, что Арина удивилась, как можно было не заметить этого раньше. — Они «видели», какими я их представляю в будущем и стали такими. Как?»

— «Им помогла Грибница».

— «Она изменила их?»

— «Она позволила им заглянуть в себя».

— «И они изменились соответственно желаемому образу?»

— «Ты же видишь».

— «Мы тоже можем менять себя как захотим?»

— «Если сумеем заглянуть так же глубоко».

— «Мы сможем не болеть».

— «Да».

— «И залечивать любые раны?»

— «Мама смогла».

— «Твоя мама?»

— «Да. Её зовут Катя».

— «Катерина — это твоя мама?»

— «Да, — Мила ответила с некоторой заминкой, и Арине показалось, что перед ней мелькнул образ другой женщины, но очень быстро, и Арина решила, что ей показалось. — Она сделала это ради меня, ведь она меня любит и никогда не оставит одну».

— «А она покажет нам, как это делать?»

— «Она не сможет — не помнит, а ещё — это у каждого по-своему».

— «Зависит от особенностей организма, так? — Арина мысленно вздохнула разочарованная. — Не зная всех тонкостей, протекающих внутри нас процессов, опасно вмешиваться в их течение».

— «У мамы не было выбора».

— «Да — кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Значит, это не для всех, только для тех, кто на грани».

— «Тебя волновало другое».

— «Мне кажется, я вспомнила что хотела, — Арина задумалась и вдруг увидела себя со стороны — это Грибница опять перенесла её к самой себе».

— «Я жду ребёнка и боюсь его рождения».

— «Почему?»

— «Я боюсь, что он станет слишком крупный, и я не смогу его родить».

— «А почему ты так в этом уверена?»

— «У всех животных сейчас рождаются крупные детёныши, вот и наши эму…»

— «Но ведь мы решили, что эму стали такими из-за твоего желания».

— «Да, но детёныши кабанов тоже огромны и крысы, а еще мы видели щеглов, — возразила Арина. — К ним я не имею никакого отношения».

— «А кто имеет?»

— «Не знаю».

— «Подумай ещё».

Арина задумалась — виток и Грибница перенесла её к самой себе, шелуха лишних мыслей отвалилась по пути. Ответ был вполне очевиден:

— «Это матери!»

Матери всегда хотят, чтобы их дети были сильнее и крупнее потому, что это залог успеха в стае, в стаде, в выборе самкой самца, в продолжении рода. Это закон природы — выживают сильнейшие, а матери мечтают, чтобы среди них были и их дети. А что получишь, если бояться собственного ребенка?

— «Правильно. Будешь бояться, что малыш вырастет слишком большим — он не вырастет вообще!» — Мила «озвучила» мысль Арины раньше её самой.

Арину затопила волна ужаса.

— «Что же делать?»

— «А как ты желала своим эму вырасти большими?»

— «Боялась, что их покусает Спайк, подгоняла их».

— «А теперь действуй наоборот — не подгоняй, желай, чтобы родился обыкновенным».

— «И всё?»

— «Ну, с эму же сработало».

— «Похоже на то, — Арина мысленно улыбнулась. — Их мамой была я и еще Ярослав».

Виток — и она снова перед собой: «Ну, здравствуйте!»

— «Так вот откуда эти клювы и когти — это дело рук Ярика! Из-за его помешательства на оружии и защите эму превратились в бойцовых страусов. Вот я его сейчас обрадую!»

Арина сама не заметила, как оторвала палец от Грибницы. Мир слегка покачнулся и обрёл твёрдость. Мила сидела напротив и улыбалась ей. Вокруг стояли все остальные.

— Что уже поговорили? — недоумённо спросил Игнат. Он покосился на часы, но и без того знал, что не могло пройти больше двух минут.

— Мила — просто прелесть! — Арина наградила девочку сияющим взглядом. — Она способна «слышать» очень многих и может выделить из массы одного. Так она нашла для нас Данила, когда он лежал в коме. Так она только что поступила со мной, когда я растерялась от всех этих эмоций, которые она способна улавливать, — Арина снова улыбнулась девочке и та смущенно потупилась. — Грибница не разумна, Пётр, — она просто коммутатор, — теперь Арина обращалась ко взрослой аудитории. — Но с её помощью мы можем творить чудеса. Мы не только можем общаться с нашими ментальными партнёрами на расстоянии, но и заглядывать в глубины собственного «я». Только что Мила показала мне, что там лежат неизведанные сокровища!

— Что там? — с благоговейным трепетом прошептал Данил.

Арина улыбнулась.

— Благодаря Грибнице нам теперь доступны способности, которые раньше демонстрировали только единицы из людей. Она позволяет заглянуть в себя настолько глубоко, что становятся ясны все процессы, протекающие внутри наших тел. Каждая клетка подчиняется тем же законам, что и целый организм, и если мы можем заставить свои ноги и руки двигаться, как нам хочется, то и на все другие процессы тоже можно влиять мыслью. Если знаешь, что делать, можно залечивать раны и даже менять строение всего тела!