Грибница

Только-то убежали страусы, как из лесу опять выступил секач. Двигался он очень тихо, неспеша отдаляясь от деревьев. Ярослав заметил его только тогда, когда тот вышел на середину подъездной дороги. Он медленно поднял карабин к плечу и стал целиться, но чёртов кабан вдруг опять развернулся и побежал в обратном направлении. Стрелять в зад было бесполезно — слишком велика вероятность не смертельного ранения. Кабан стойкий на рану — уйдёт. Ярослав опустил карабин, а оказалось, что секач всего лишь вернулся за своим стадом. К воротам они двинули всей гурьбой, намеренно или случайно, но вепрь оказался скрыт от прицела Ярослава телами своих отпрысков. Стрелять было нельзя. Быстро, но на удивление тихо кабаны приблизились к воротам. Эму их ещё не заметили и те стали подрывать блоки.

Яма ещё со вчера была большая, а кабаны за считанные минуты увеличили её вдвое. Ярослав отчаянно матерился — правда, только в уме — ему никак не удавалось выцелить голову секача: то зверь опускал её в яму, подрывая рылом землю, то его всего закрывали другие кабаны. А тут ещё и эму примчались и подняли гвалт. Кабаны тоже стали яриться, крутились, кидались на ворота, ещё больше ухудшая условия стрельбы.

Ярослав решил рискнуть и в этом шуме-гаме подобраться к секачу поближе. Он перелез из своего шалаша на забор, накрытый сверху рельефными двускатными крышками, и пригибаясь пониже, двинулся к воротам. Его не замечали, но идти было крайне тяжело. На каменных крышках местами встречалась наледь и снег. Ярослав рисковал поскользнуться и свалиться вниз. Днём, когда они с мужиками пилили здесь ветки, Ярослав проходил по забору раз десять, но тогда было светло и пилу ему подавали только когда он выходил на нужную позицию. Сейчас же он двигался в темноте, да ещё с карабином в руках. Особенно сложно было перебираться через островерхие башенки, венчающие колонны забора. Переступая через одну из них, Ярослав потерял равновесие, и едва не грохнулся по ту сторону ограды на ужин для кабанов. Он всё же удержался, но мигом взопрел от пережитого волнения. Попробовал выцелить секача с этой позиции и обнаружил, что пока он шёл по забору, кабаны вырыли здоровенную яму под блоками. Вепрь как раз стоял передними ногами на её дне и рылом подрывал блоки. Его голова и часть шеи полностью скрылись под ними. Туловище закрывали собой толпящиеся вокруг подсвинки.

«Проклятье! — подумал Ярослав. — Он еще завалит блоки!». Так и получилось. Неожиданно лёд, скрепляющий бетонные блоки вместе, подломился и ближайший из них к колонне опрокинулся одним концом в вырытую кабанами яму. При этом резко задрался его противоположный конец и со всего маху врезал снизу по створке ворот со стороны Ярослава. Та соскочила с петель и стала заваливаться наружу. Кажется, кого-то придавило, потому что тут же раздались отчаянные визги и кабаны бросились врассыпную. Все, кроме старого вепря — тот только немного отскочил в сторону и настороженно глядел на упавшую створку. Путь на территорию усадьбы был почти свободен. Мешали ему только страусы, да створка ворот, косо повисшая на цепи с замком, примотанной к другой створке.

Ярослав понял, что если он сейчас же не застрелит вепря, то тот кинется на эму. Или они кинутся на него, что было одинаково опасно. Не скрываясь больше, Ярослав встал во весь рост, прицелился кабану в точку между ухом и щекой и выстрелил. Вепрь завизжал, мотнул башкой, разбрызгивая вокруг кровь, но не упал и не отступил. Пуля угодила ниже, чем надо, и пробила ему щёку между челюстями, раздробив коренные зубы. Ярослав выстрелил ещё раз, но в этот момент кабан вдруг ринулся вперёд на страусов и пуля угодила ему в загривок. Следующие две — вонзились вепрю в плечо и в шею, но и после этого он не остановился.

Ярослава обуял ужас. Добраться до страусов разъярённому зверю мешала только створка ворот. Кто-то из эму наступил на неё, и она накренилась в его сторону, перегородив своим противоположным краем дорогу кабану. Тот поддел её рылом, пытаясь оттолкнуть. Сила его была такова, что он подвинул не только решётчатую чугунную створку, но и страусов, в которых она врезалась. Эму заверещали и подались назад. Правда всего лишь на миг. Сдавать позиции они не собирались и мечтали добраться до врага не меньше, чем он хотел оказаться рядом с ними.

Всё это заняло какой-то миг, Ярослав успел выстрелить ещё только раз, но пуля ударилась о прут решётки перед мордой зверя и не причинила ему вреда. А в следующий момент его частично скрыла последняя перед воротами колонна забора. Вепрь продолжал толкать створку на страусов, не соображая, что теперь он сам не даёт ей упасть и открыть ему проход. Для Ярослава это был шанс убить его. Чтобы не рисковать больше, он бросился к крайней колонне забора, намереваясь выстрелить в секача сверху в упор. Но второпях опять поскользнулся и, не удержавшись, свалился на землю. К счастью зверь этого не заметил — он всё также продолжал наседать на ворота. Ярослав вскочил на ноги и вскинул карабин. С такого расстояния промазать было невозможно. Он нажал на спусковой крючок, но боёк только сухо щёлкнул — в патроннике было пусто. «Кретин! — мысленно возопил Ярослав. — Ты же не перезарядился!» Страх ожёг его не хуже огня. Эму завопили еще громче. Кажется, в парке послышались крики. «Всё равно не успеют» — промелькнула мысль.

Вепрь бросил створку и повернул рыло к Ярославу. Его маленькие глазки злобно заблестели — вот она долгожданная добыча — прямо перед ним! Он стал разворачиваться к охотнику грудью. Тот понимал, что перезарядиться не успеет, что нужно уносить ноги, попробовать влезть на забор или на дерево. Он сделал только шаг назад, когда у него за спиной послышалось движение — на подмогу старому вепрю торопилось струхнувшее вначале семейство. Отступать было некуда. И в тот миг, когда Ярослав уже приготовился попрощаться с жизнью, грохнул выстрел и старый секач осел на задние ноги, а потом стал заваливаться на бок. Упрямо он повернул голову в сторону выстрела и попробовал подняться, но громыхнуло во второй раз и громадина завалилась повторно. После третьего выстрела вепрь больше не шевелился — пуля угодила ему в глаз.

Ярослав поднял взгляд. В проёме ворот стоял Лёха с автоматом в руках. Позади него Арина повисла на шеях у Близнецов, удерживая их на месте и перегородив дорогу остальным эму. Ещё дальше виднелись приближающиеся человеческие фигуры с фонарями — друзья спешили к Ярославу на помощь. Но всё уже было кончено. Со смертью вожака кабаны потеряли всякий запал и с шумом удирали в лес.

Ярослав бросил карабин в снег и поспешил к Арине — она удерживала эму только силой воли. Рослые самцы, на шеях которых она повисла, силились стряхнуть её и пуститься за кабанами в погоню. Ярослав успел перехватить их, когда они все-таки вырвались, но прежде, чем успели проскочить мимо него в открытый проём ворот. Ему возмущённо загоготали, но хозяева были непреклонны — охота кончилась.

Около дома зарокотал двигатель броневика — это Игнат завёл его, чтобы перегнать к воротам. Через несколько минут БРДМ уже втащил тушу кабана и оторванную створку ворот на территорию усадьбы и перекрыл собой брешь в заборе. Теперь можно было расслабиться и Ярослава затрясло. Он прислонился к колонне ворот, от которой оторвалась створка и тяжело вздохнул. Его товарищи суетились вокруг вепря, что-то восхищенно кричали, указывая на двадцатисантиметровые клыки, торчащие из окровавленной пасти и на его могучий горб. Зверюга весил килограмм двести пятьдесят, если не больше — знатный трофей! Но воспринимать старого секача трофеем Ярослав не мог — еще помнил взгляд, каким наградил его кабан у ворот — злобный, но полный боли и скорби. Вепрь ненавидел людей. Ненавидел не как зверь, которому угрожают и вынужденный защищаться, а осознанно — как человек. Убив его, они убили и Павлика. Повторно.

Ярослав отвернулся к забору и ударил кулаком по камням. Сцепил зубы. Позади него загудели эму. Низко, тягостно. Все сразу. Вскрикнула Арина. Люди у туши кабана смолкли. Внезапно на плечо Ярослава опустилась ладонь. «Мы должны были убить его, — странно, но это говорил Лёха. — И знаешь что, Ярослав, теперь я верю вам, — голос Лёхи понизился до шёпота. — Я услышал его, — он прерывисто вздохнул. — В самом конце. Как будто умирал человек, ребёнок». Лёха отступил от Ярослава и быстрым шагом направился к дому. Ему вдруг захотелось напиться, что он и сделал, ворвавшись на кухню. Остальные молча потянулись за ним. В парке остались только Ярослав, страусы, Арина и мёртвый вепрь.