Возлюбленный мой

Хекс подумала о том, знают ли врач и медсестра, что пол под их ногами ходит волнами. Потому что у нее лично возникло такое чувство, будто она стоит на палубе корабля.

Быстрый взгляд на обеих подтвердил, что они были устойчивы, как скалы.

— Я сделаю надрез, — Док Джейн склонилась над ногой Джона со скальпелем в руке, — вот здесь. То, что ты увидишь непосредственно под кожей — это фасция, жесткая оболочка, ответственная за фиксацию наших внутренних органов. Обычно между ними имеется жировая прослойка, но Джон в отличной форме. Под фасцией сразу идет мышца.

Хекс наклонилась, собираясь бросить первый взгляд… и не смогла сдвинуться с места.

Когда Док Джейн снова подняла лезвие, мускульная оболочка разошлась, обнажая темно-розовые канаты мышц… в которых зияла дыра. Глядя на внутренние повреждения, Хекс захотелось снова убить того лессера. Господи, Рейдж был прав. Несколько сантиметров вверх и влево, и Джон был бы…

Да, а туда лучше не ходить, подумала она и сменила положение, чтобы лучше видеть то, что происходит.

— Отсос, — сказала Док Джейн.

Последовал шипящий звук — Элена поднесла к ране тонкий белый шланг и убрала красную кровь.

— Теперь я пальпирую, иногда непосредственное прикосновение это лучшее…

В итоге, Хекс наблюдала за всей операцией от начала до самого конца — от первого надреза до последнего стежка, и за всем этим растягиванием, вытягиванием и извлечением, что происходило между ними.

…вот и все, — сказала Док Джейн сорок пять минут спустя.

Когда Элена перевязала ногу Джона, а доктор переустановила капельницу, Хекс взяла с лотка пулю и начала ее разглядывать.

Такая маленькая. Такая, черт побери, маленькая. Но такая смертельная.

— Хорошая работа, Док, — сказала она резко, и положила вещицу в карман.

— Давай я приведу его в чувство, чтобы ты могла посмотреть ему в глаза и убедиться, что он на самом деле в полном порядке.

— Мысли читаешь?

Врач подняла на нее древний как вечность взгляд. — Нет. Просто большой опыт общения с семьями и друзьями пациентов. Тебе нужно посмотреть ему в глаза, прежде чем сделать глубокий вдох. И он будет чувствовать то же самое, когда увидит твое лицо.

Джон пришел в себя примерно восемь минут спустя. Хекс засекла время по настенным часам.

Когда его веки поднялись, она была рядом и держала его за руку. — Эй… ты вернулся.

Он слегка притормаживал, что было понятно. Но глубокий ярко-синий взгляд был таким же, как и всегда, и то, как он сжал ее руку, не оставляло сомнений, что он вернулся с новыми силами.

Хекс непроизвольно задержала в легких дыхание, ее наполняло облегчение, казалось, что сердце устремилось куда-то в небеса. Док Джейн была права, предложив ей остаться. Как только Хекс услышала, увидела и осознала, что происходит, паника отступила, превратившись в тихий отдаленный гул, который она могла контролировать. Эти ощущения были потрясающими, как и тот факт, что раненое тело можно снова собрать воедино.

Порядок?беззвучно спросил Джон.

— Да, Док Джейн извлекла пулю без проблем…

Джон покачал головой. Ты сама. В порядке?

Черт… побери, подумала она. Все-таки он настоящий мужчина.

— Да… — сказала она внезапно севшим голосом. — Да, я в порядке… спасибо, что спросил.

Глядя на него, Хекс поняла, что не позволяла себе думать слишком много о том, как спасла ему жизнь.

Боже, она всегда знала, что умеет обращаться с ножом. Но никогда не думала, что это искусство окажется столь важным в те в течение доли секунды, на том ужасном ранчо.

Доля секунды и… Джона бы не стало. Для всех. Навсегда.

Навечно.

Сама мысль об этом заставила панику вернуться в полной силе, ладони стали влажными, сердце не столько билось, сколько переворачивалось в груди. Она знала, что их пути разойдутся, когда все закончиться… но это не важно, потому что она не никогда не примет окружающую действительность без него живого, дышащего, смеющегося или сражающегося и несущего добро, которым он делился со всеми вокруг.

Что?спросил он беззвучно.

Она медленно покачала головой. — Ничего.

Да, какая это была ложь.

На самом деле это было для нее ВСЕ.

Глава 59

Они воспользовались повозкой, стоявшей у конюшни, чтобы вернуть девушку в отчий дом. Тормент управлял лошадьми, а Дариус расположился внутри вместе с девушкой, он хотел хоть как-то утешить ее, но понимал, что ему нечего ей предложить. Путешествие предстояло долгое, и громкий стук копыт, скрип сиденья и бряцанье хомута исключали возможность беседы.

Дариус прекрасно осозновал, что даже если бы путь был тих как шепот и спокоен как вода в бокале, их драгоценный груз все равно не проронил бы ни слова. Она отказалась от еды и питья, и не сводила застывшего взгляда с мелькавшего за окошком повозки пейзажа — полей, деревень и лесных массивов.

Они двигались на юг, и он подумал, что, возможно, симпат каким-то образом сковал ее разум в момент пленения, и наличие повозки подсказало, как они добрались до каменного домика — а ведь в противном случае она могла бы дематериализоваться из удерживающих ее оков.

К несчастью, в данный момент о подобном можно не волноваться — девушка слишком ослабла — но все равно он был на чеку. Судя по выражению болезненного терпения на ее лице, она чувствовала себя пленницей, несмотря на то, что обрела свободу.

У него возникло искушение отправить Тормента вперед — сообщить родителям благую весть, что их дочь спасена, но он сдержался. Многое может произойти во время путешествия, и Тормент нужен ему, чтобы управлять лошадьми, пока он сам заботился о девушке. Конечно же, учитывая возможную угрозу от людей, лессеров и симпатов, они с Тором держали оружие наготове, но, тем не менее, он мечтал о большей поддержке. Если бы только существовал способ войти на связь с другими Братьями и призвать их сюда…

Рассвет почти вступил в свои права, когда измученные лошади привезли их повозку в деревню, что располагалась неподалеку от дома девушки.

Словно узнав это место, она подняла голову, ее губы зашевелились, глаза распахнулись и наполнились слезами.

Наклонившись, Дариус протянул ей ладонь со словами: — Успокойтесь… все будет…

Когда она перевела на него свой взгляд, он увидел в нем немой крик. Не будет, сказала она одними губами.

И дематериализовалась из повозки.

Дариус разразился проклятьями и заколотил по боковой панели кулаком. Когда Тормент остановил повозку и звон копыт затих, Дариус выскочил…

Далеко уйти она не смогла.

Белое пятно ее ночной рубашки мелькало в поле слева от них, и он последовал за ней, приняв форму рядом как раз в тот момент, когда она начала бег. Ее движения были слабой и отчаянной попыткой раненого животного, и он позволил ей бежать вперед так долго, как она могла.

Позже он поймет, что именно в тот момент он осознал причины этой безумной гонки: она не могла вернуться домой — и не из-за того, что пережила… а из-за последствий пережитого.

Девушка споткнулась, упала на землю и даже не сделала попытки уберечь от удара живот.

А потом просто скребла ногтями землю, пытаясь продвинуться как можно дальше вперед, и он больше не смог наблюдать за ее мучениями.

— Успокойтесь, пожалуйста, — сказал он, поднимая ее с холодной травы. — Успокойтесь…

Она боролся изо всех сил, а затем упала и затихла у него на руках. В это, словно застывшее во времени мгновенье, ее дыхание тяжело вырывалось изо рта, сердце бешено стучало — он видел, как в лунном свете судорожно колотится пульс на ее шее, чувствовал дрожь в ее жилах.

Ее голос был слабым, но она прекрасно осознавало, что говорит. — Не возвращайте меня обратно домой, даже не начинайте это путешествие. Не возвращайте меня.