Перемены

— Это так?

— Почти, — усмехнулся я.

Она медленно допивала кофе.

— Почему бы просто не убить тебя? Щелк, бум.

— Я не знаю, — сказал я. — Она думает, что этого недостаточно, наверное. Щелк-бум — это бизнес. То, что связывает меня с ней — это личное.

Я сжал зубы.

Голубые глаза Мёрфи немного потускнели.

— Личное? — она снова оглядела все вокруг. — Твоя берлога выглядит слишком хорошо. Кто это был?

— Сьюзен.

Её спина немного выпрямилась. Это был единственный признак удивления, который она высказала. Мёрфи знала все про Сьюзен.

— Ты хочешь поговорить об этом?

Я не хотел, но Мёрфи надо было это знать. Я изложил ей все короткими, отрывистыми предложениями по три или четыре слова. К тому времени, когда я закончил, она поставила кружку на кофейный столик и внимательно слушала меня, слегка подавшись вперед.

— Иисус и Матерь Божья, — выдохнула она. — Гарри.

— Да.

— Вот… вот… сука!

Я покачал головой.

— Тыканье пальцами ничем не сможет помочь Мэгги. Но мы вернемся к этому позже.

Она скривила лицо, словно ей в рот попало что-то ужасно горькое, но потом кивнула головой.

— Ты прав.

— Спасибо.

— Что ты собираешься делать?

— Мартин и Сьюзен посмотрят, что они смогут считать с диска, — устало ответил я. — Они свяжутся со мной, как только узнают что-нибудь. Тем временем, я собираюсь провести несколько часов горизонтально, а затем начну пробивать свои контакты. Отправлюсь в Совет и попрошу их о помощи.

— Кучка бессердечных, бесхарактерных, беспозвоночных старых придурков, — пробурчала Мерфи.

Я понял, что улыбаюсь, уткнувшись носом в чашку с кофе.

— И они смогут дать её тебе? — спросила Мёрфи.

— Возможно. Это сложно, — сказал я. — Или ты собираешься привлечь ЧПД для помощи мне?

Её глаза помрачнели.

— Возможно. Это сложно.

Я поднял руки в жесте «вот и все», и она кивнула. Мерфи поднялась и прошлась на кухню, чтобы поставить чашку.

— Что я могу сделать, чтобы помочь тебе?

— Было бы неплохо, если бы полиция не упрятала меня за решетку в ближайшее время. Они, в конце концов, поймут, что взрывчатка была заложена вокруг моего офиса.

Она покачала головой.

— Не обещаю. Я сделаю все, что смогу.

— Спасибо тебе.

— Я в игре, — твердо сказала она. — Вы двое чересчур запутались в этом. Вам нужен кто-то со стороны.

Я приготовился заливать что-то, чтобы её отговорить, но приказал своему глупому рту закрыться, потому что она была, наверное, права. Я поставил кофейную кружку в раковину, что дало мне возможность не отвечать, пока я пытался взвесить все за и против. Затем я принял решение.

— Я бы, наверное, в любом случае попросил твоей помощи, Мёрфи. Мне нужен надежный человек с пушкой.

Мёрфи возможно и была крошечной, но она заработала больше шрамов в схватках со сверхъестественным, чем любой обычный смертный, которого я встречал. В любой ситуации она держит голову высоко поднятой, даже если в деле замешаны крылатые демоны, завывающие вурдалаки, слюнявые вампиры и человеческие жертвы. Она удержит кого угодно — я имею в виду Мартина — от того, чтобы вонзить мне нож в спину. Мерфи держит свой пистолет наготове и стреляет не мешкая. Я видел, как она это делает.

— Гарри… — начала она.

Я помахал рукой.

— Я не прошу тебя нарушать законы Чикаго. Или законы США. Но я сомневаюсь, что мы удержимся в рамках на этот раз.

Она какое-то время обдумывала это, сложив руки и глядя в огонь. Мыш сидел возле дивана и тихо наблюдал за ней.

Она сказала.

— Я твой друг, Гарри.

— Никогда в этом не сомневался.

— Ты собираешься вернуть Мэгги обратно.

Мои челюсти до боли сжались.

— Чертовски верно подмечено.

— Хорошо, — резко сказала она. — Я в игре.

Я наклонил голову, мои глаза внезапно запылали, эмоции столкнулись со штормом в моей груди.

— Сп… — начал я. Мой голос сорвался. Я попробовал снова. — Спасибо тебе, Кэррин.

Я почувствовал, как её рука взяла мою, вливая в меня тепло и поддержку.

— Мы обязательно вернем её, — сказала она очень спокойным голосом. — Мы вернем ее, Гарри. Я с тобою.

Глава 6

Я проспал не очень долго, но сделал это от души. Когда старый механический будильник «Микки Маус» разорвал тишину в семь утра, мне пришлось с боем проложить путь из самого глубокого места самой далекой стороны мира грёз. Я чувствовал, что могу прожить еще восемнадцать, а может и двадцать часов.

Была еще одна причина, по которой положительные эмоции были очень полезны для меня. Использование огня души на чистом, инстинктивном рефлексе было ошибкой — потенциально фатальной. За дополнительный прилив силы, который давал огонь души, приходилось расплачиваться таким способом, который я не вполне понимал. Я не знал, делает ли это мои заклинания хоть чуть более эффективными против Красной Коллегии — хотя у меня была догадка, что это, как Его-Превосходительство-Двойная-Хоккейная-Клюшка — но я был совершенно уверен, что это требовало уйму моей собственной жизненной энергии. Если я выпущу её слишком много… хорошо. Больше жизненной энергии, должно быть, означает больше жизни. И если эта энергия была на самом деле сила, которую обычно называют душой, то ее потеря может означать забвение.

Это только мои догадки, что так может произойти, если вы зайдете слишком далеко. Как оно будет на самом деле — я понятия не имею. И, во всяком случае, ни одно смертное или бессмертное создание, которое я встречал, не знало об этом наверняка.

Я знал, что при работе с магией сильные эмоции были отличным дополнительным источником традиционной энергии, так сказать турбокомпрессором. Бросьте разрушительное заклинание в приступе безграничной ярости, и получите гораздо больший результат от своей попытки, чем, если бы вы практиковали это в спокойной обстановке. Конечно, была опасность того, какой на самом деле эффект эти эмоции окажут на заклинание — что значит, ты рискуешь потерять контроль над энергиями. Ребята, оперирующие на моём уровне, могут убить себя или других при такой легкомысленной ошибке.

Возможно, огонь души происходит из тех же мест, что и эмоции. Возможно, у тебя не может быть одного, без частички другого. Возможно, они были смешаны вместе, как порошок протеина и молока в оздоровительных коктейлях.

На самом деле — это не имеет значения. Меньше чем шестьдесят секунд активной деятельности этой ночью оставили меня обессиленным. Если я не начну управлять огнем души, я могу буквально убить себя им.

— Возьми себя в руки, Гарри, — прорычал я себе.

Я неохотно выбрался из постели и, шаркая ногами, направился в гостиную, где и обнаружил свою ученицу. Молли, которая пришла, пока я спал, пародировала приготовление завтрака на моей маленькой кухне.

Она была одета в джинсы и черную футболку с надписью маленькими белыми буквами, «ЕСЛИ ТЫ МОЖЕШЬ ЭТО ПРОЧЕСТЬ, ТЕБЕ ЛУЧШЕ УГОСТИТЬ МЕНЯ УЖИНОМ». Её золотистые, почти белые, волосы были длиннее, чем обычно — она отращивала их — и спадали ниже плеч. Она оттенила пряди темно-зеленым, плавно переходящим на концах в синее.

Я не уверен, как охарактеризовать Молли — «хард-рок», или «слам трущоб», или «клубный хавт», может, появилось еще что-то с тех пор, как направления от культуры меняются каждые несколько минут. Но если вы подберете слово, обозначающее восхваление и обожание красоты молодой девушки, то вы будете, вероятно, правы. Для меня же этот эффект был немного смазан, потому что я видел ее тощим подростком, в возрасте между игрой в куклы и одеванием первого лифчика, но это не означает, что я не получал зрительного наслаждения от её вида. Когда она хотела привлекать внимание, мужчина буквально ходил на цыпочках перед ней.

Мыш сидел наготове возле её ног. Большой пес был достаточно хорошо воспитан, чтобы не таскать еду со стола, или с плиты, или с кухонной столешницы, или с верха холодильника, но он прочертил линию на уровне плинтуса: любые кусочки, упавшие на пол — его, если он может схватить их первым. Карие глаза неотступно следили за движением рук Молли. Судя по веселому вилянию хвоста, она, вероятно, несколько раз что-то роняла. Её было очень легко уговорить, чем «дворняга» безмерно пользовалась.