Перемены

— Доброе утро, босс, — жизнерадостно прочирикала она.

Я сердито глянул на неё, но потащил ноги на кухню. Она положила омлет на тарелку, в которой уже лежали бекон, тост, и какие-то кусочки фруктов, и вручила мне в руки большой стакан апельсинового сока.

— Кофе, — потребовал я.

— Ты расплачиваешься за эту неделю. Помнишь? У нас сделка: я готовлю завтрак, а ты не пьешь по утрам кофе.

Я раздраженно посмотрел на неё. От нехватки кофеина в крови глаза застилал легкий туман. Я тускло припоминал, что мы о чем-то таком договаривались. Молли доросла до того, чтобы начать интересоваться здоровым образом жизни и чересчур увлеклась этим. Она была избирательна относительно того, что ела, и решила распространить это сомнительное удовольствие на меня.

— Ненавижу людей по утрам, — я схватил тарелку с завтраком и гордо прошествовал к дивану, — Ничем не корми Мыша. Ему вредно.

Мыш даже не повел ухом. Он просто сидел там, наблюдал за Молли и ухмылялся.

Я отпил апельсиновый сок, который, как я обнаружил, абсолютно не соответствовал моим требованиям начала дня. Бекон не лез в горло, потому что был сделан из пресной индейки, а яйца были подгоревшие. Но я все равно это съел, даже вместе с тостом, который тоже был не совсем прожарен. У Кузнечика были таланты, но кулинария к их числу не относилась.

— Случилась одна вещь, — начал я.

Она стояла возле раковины, отчищая сковороду, и заинтересовано посмотрела на меня.

— Эээ? Что?

Я фыркнул и подумал, что надо быть аккуратным в данной ситуации. Молли была не очень хороша в бою. Это не ее призвание. Следующее несколько дней, несомненно, будут опасными для меня, но я смогу пережить это. Однако если в это будет втянута Молли, они могут стать смертельными.

Я видел обе стороны фразы «незнание это благо» в действии. Я видел людей, которые умерли, потому что им ничего не сказали о сверхъестественном мире и про опасности в нем. И я видел, как люди умирали, потому что были предупреждены, но этого было недостаточно, чтобы сознавать, какая угроза нависла над ними. Просто не было способа узнать, что случится.

И потому что у меня не было способа узнать, что случится, я пришел к выводу, что неизвестные факторы могут перевернуть все с ног на голову, а я не знаю достаточно, чтобы сделать выбор. Молли была частью моей жизни. В любом случае это сильно её затрагивало. Единственным ответственным поступком было позволить ей самой решить, что она хочет от своей жизни. Это включало в себя риск подвергнуть ее опасности, если она решит, что способна справиться с этим.

Поэтому все, что я рассказал Мёрфи, я рассказал и Кузнечику.

К тому времени, когда я закончил, она стояла на коленях на полу рядом с диваном, на котором я сидел, и смотрела на меня широко открытыми голубыми глазами.

— Ничего себе, Гарри.

— Да, — сказал я.

— Ничего себе.

— Ты уже говорила это.

— Это все меняет.

Я кивнул.

— Чем я могу помочь?

Я надеялся, что она не выбрала то, что приведет её к смерти.

— Это скажи мне ты. Что было бы умным поступком, падаван?

Она чуть прикусила губу и глянула на меня.

— Нам нужна информация. И нам нужна поддержка. Эдинбург?

Я сделал последний глоток апельсинового сока, проклиная его целебные свойства, и кивнул:

— В яблочко.

Мы ступили на Путь к Эдинбургу, используя в своих интересах привлекательное преимущество странной географии мира духов, позволяющее преодолевать гораздо больше расстояния, чем в материальном мире. Только известный, заранее разведанный путь был безопасным и надежным, и ты должен иметь достаточно серьёзную сверхъестественную силу, чтобы открыть дверь, так сказать, между этим миром и Небывальщиной, но если ты в состоянии сделать это, то Пути чертовски удобны. Чикаго-Эдинбургское путешествие заняло у нас около получаса.

Штаб-квартира чародеев Белого Совета — скучное, унылое, продуваемое всеми сквозняками место, мало чем отличающееся от содержимого голов большинства людей, работающих здесь. Это целая сеть туннелей со стенами, покрытыми резными фигурками мистических рун и символов, выполненных с изяществом и высоким уровнем мастерства. Потолок в этом месте был отчасти низок для меня. Некоторые из этих туннелей казались провалами во тьму, но большинство из них купались в рассеянном свете, что выглядело очень странно без видимого источника освещения.

Мы прошли два поста безопасности и топали уже пять минут к следующему, когда Молли недоуменно покачала головой.

— Насколько большое это место? — её унылый голос эхом пронесся по пустым туннелям.

— Большое, — ответил я. — Примерно такое же, как и город над ним, и у него несколько уровней. Гораздо больше, чем мы действительно используем.

Она провела пальцами по скрупулезно выполненной резьбе на камне, мимо которого мы проходили. Фреска изображала лесной пейзаж, чьи границы и линии были четкие и чистые, несмотря на прошедшие века и дым от редких факелов. Её пальцы оставляли небольшие следы на светлом слое пыли, покрывавшем стены.

— Это Совет вырезал все это?

— Неа, — ухмыльнулся я. — Это было бы слишком похоже на работу. Слухи гласят, что это место создавалось и использовалось, как дворец для военачальника лорда Даоне Сидхе. Затем настоящий Мерлин выиграл его у него, как ставку в пари.

— То есть Мерлин — Мерлин? — спросила она. — Меч в камне и все такое?

— Да, тот парень, — кивнул я. — Сомневаюсь, правда, что он был такой, каким его изобразили во всех этих фильмах.

— Написавший Законы Магии, основатель Белого Совета, хранитель одного из Мечей и учредитель цитадели Совета. Он должен быть кем-то еще?

— Он должен быть настоящим ублюдком, — ответил я. — Те, кто оставляет свои имена впечатанными в историю и фольклор, не склонны быть командирами отряда бойскаутов.

— Ты такой циник, — улыбнулась Молли.

— Я думаю, что быть циником веселее и привлекательнее.

Не было совсем никакого движения в главном коридоре, что изрядно меня удивило. Я подразумеваю, он никогда не бывает переполнен, но обычно ты постоянно натыкаешься на кого-то.

Мы достигли участка Стражей. Здесь находился большой спальный корпус для боевого отдела Белого Совета, где я был уверен, что найду угрюмые, подозрительные лица. Так же было очень возможно, что Анастасия Люччио, капитан Стражей, была там. Кафетерий и административный корпус находились поблизости, так что это были наиболее оживленные части цитадели.

Корпус Стражей и кафетерий были пусты, хотя колода карт лежала разложенная на одном из столов в гостиной.

— Фантастика, — пробормотал я. — Все контрольные точки кипучей жизни, или то, что я считал таковым, были неверны.

Молли нахмурилась.

— Может быть, кто-то залез в головы часовым.

— Нет. Они, конечно, придурки, но весьма компетентные придурки. Никто не собирается здесь отказываться от психической содомии какое-то время.

— Содомии? — спросила Молли.

— Ну, мы же в Объединенном Королевстве. Почти что Рим.

Мы пересекли зал администрации и, наконец-то, нашли хоть кого-то: изнуренно выглядевшую женщину, которая сидела за старым коммутатором — штуковиной с почти миллионом дыр и штекеров, которые должны быть вручную вставлены и удалены для обеспечения связи. На ней была одета пара древне выглядевших наушников, и она говорила в старый радио-микрофон.

— Нет. Нет, нам пока ничего не известно. Когда мы что-то узнаем, вам сообщат.

Она выдернула провод, вставила его в другое отверстие, возле которого мигала лампочка, и повторила фразу сначала. Я наблюдал это дюжину раз, пока в прямом смысле не помахал рукой перед её лицом, чтобы она заметила нас.

Она остановилась и удивленно глянула на меня. Это была почтенно выглядевшая женщина, частая сеточка седины ровно легла на её каштановые волосы, что означало, ей может быть сколько угодно лет — от сорока пяти до двух сотен. Её глаза стрельнули в меня, потом уперлись в Молли, и я заметил, как напряглось ее тело. Она откатила свой стул-вертушку на несколько дюймов от нас — как и большинство чародеев из старой шайки, она, вероятно, расценивала меня как социопата, ищущего высокую колокольню. Лампочки на коммутаторе постоянно мигали туда — сюда. Они были такие старые, что издавали еле слышные щелчки, когда загорались.