Погоня

Локомотив, к которому был прицеплен частный пульмановский вагон, остановился на запасных путях, на расстоянии четырех железнодорожных линий от улицы. Машинист выпустил пар из выхлопных труб, и дым лениво поднимался к небу. Кочегар забрался в тендер, собираясь набрать воды из большого деревянного бака. В сгущающихся сумерках в пульмановском вагоне, остановившемся в миле от станции и нижнего города Сан-Диего, замерцали огни.

Белл сразу же понял, что это и есть частный поезд Кромвеля. Он не колебался. Резко повернул руль влево и направил дико подпрыгивающий автомобиль, прямо через рельсы. Переехав три пары железнодорожных путей, совершенно изношенные шины не выдержали и лопнули. Остальную часть пути к поезду машина ехала на ободах, и искры разлетались во все стороны, как метеоры, когда колеса бились о стальные рельсы.

Бронсон не говорил ни слова. Он замер в замешательстве, а потом увидел поезд и понял, что у Белла на уме. Возбуждение достигло высшей степени: после безрассудно смелых гонок на дистанции в пятьсот миль они, наконец, оказались в двух шагах от цели.

Белл резко остановил локомобиль поперек путей перед локомотивом. Его порыв, наконец, иссяк, разбитый автомобиль безнадежно встал, перегретый двигатель чихал, из радиатора со свистом валил пар, от изношенных шин распространялся запах паленой резины. Безумная, дикая погоня подошла к кульминации: перед ними была жертва, которую они преследовали в глубинах ада.

— Возможно, мы действуем раньше времени, — сказал Бронсон. — Он еще не совершил попытки ограбления банка. Мы не можем арестовать его без совершенного им преступления.

— Возможно. Но по пути сюда из Сан-Франциско я многое обдумал. Нам лучше взять Кромвеля сейчас, раньше, чем он начнет действовать. Если он еще раз распознает нашу ловушку, мы проиграем. Позаботимся о том, чтобы собрать достаточно доказательств для предъявления ему обвинения, позднее. К тому же он не у себя дома. Он не сможет пригласить дорогих адвокатов, чтобы вызволить его из беды.

Белл прекрасно знал, что ни у кого не было времени покинуть поезд за те несколько минут, что прошли после его остановки. Он вышел из автомобиля и нетвердым шагом пошел к пульмановскому вагону; боль и усталость постепенно уходили. Вдруг он резко остановился и скользнул в щель между пульманом и угольным тендером: два стюарда начали вытаскивать из вагона мотоцикл. Они поставили его на землю между путями. Несколько минут Белл терпеливо ждал, пока из пульмановского вагона выйдет пассажир. Появился человек в форме кондуктора и перебросил ногу через седло мотоцикла «харлей-дэвидсон». Этот человек стоял спиной к Беллу, и детектив тихо двинулся вдоль пульмановского вагона, пока не оказался в пяти шагах от мотоциклиста, наклонившегося, чтобы запустить двигатель.

— «Харлей» — хорошая машина, — спокойно сказал Белл, — но я предпочитаю мотоцикл «Индиан».

Человек замер при звуках знакомого голоса. Он медленно повернулся и увидел приведение. Свет электрических фонарей, установленных вдоль запасных железнодорожных путей, падал на него сверху, внушая суеверный страх. На этой фигуре была короткая кожаная куртка, брюки и сапоги для верховой езды, выглядевшие так, будто в них тащились через болото. Защитные очки были подняты на голову и открывали пряди светлых волос, покрытых высохшей глиной. Но в лице ошибиться было невозможно — те же проницательные глаза и усы над верхней губой, правда, с прилипшей грязью.

— Ты?

— Не очень оригинально, — цинично сказал Белл. — Но поскольку и я использовал такое же выражение в банке Теллурида, то не буду тебя осуждать.

Наступило молчание, которое продолжалось, кажется, целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд; Кромвель понял, что приведение было Исааком Беллом. Кромвель, глядевший на детектива с нарастающим недоверием, внезапно побледнел.

— Ты же умер! — вырвалось у него. — Я застрелил тебя!

— Дважды, между прочим, — сказал Белл жестко.

Правой рукой он сжимал «кольт» сорок пятого калибра, он держал его так крепко, как держится железный стержень в бетоне, и дуло было нацелено в точку между глаз Кромвеля.

Впервые в жизни Яков Кромвель оказался совершенно беззащитным. Переполненный самоуверенностью, он никогда не задумывался над тем, как он будет действовать, если его арестуют. Он никогда не задумывался над тем, что было для него вообще немыслимо. Он всегда считал себя неприкосновенным. А сейчас стоял лицом к лицу с заклятым врагом, который уже должен был умереть. Кромвель чувствовал себя капитаном, непотопляемый корабль которого напоролся на скалы.

«Кольт» тридцать восьмого калибра был в кармане куртки бандита, но он знал, что Белл вышибет ему мозги раньше, чем он достанет оружие. Он медленно поднял руки вверх, признавая полное поражение.

— Что происходит? — спросил он.

— Собираюсь занять твой специальный поезд, чтобы доставить тебя обратно в Сан-Франциско. Там сдам тебя полиции, где ты останешься до суда по обвинению в убийстве, и затем будешь повешен.

— Ты всё уже рассчитал и запланировал.

— Настал такой день, Кромвель. Ты должен распроститься с тем местом, куда направлялся.

— Ты не можешь арестовать меня. Я не совершил никакого преступления.

— Зачем же тогда ты переоделся кондуктором?

— Почему ты не застрелил меня сейчас, чтобы покончить со всем этим? — спросил Кромвель; его сдержанное высокомерие возвращалось к нему.

— Просто дал тебе по рукам за твои преступления, — язвительно сказал Белл. — Лучше предоставить тебе время, чтобы ты подумал о том, как петля палача будет затягиваться вокруг твоей шеи.

Из-за задней части пульмановского вагона появился Бронсон с револьвером в руке. Он целился в грудь Кромвеля.

— Отлично справляешься, Исаак. Схватил нашего приятеля здесь, не дав ему совершить еще одно преступление.

Белл передал Бронсону пару никелированных наручников с двойным замком. Агент, не теряя времени, защелкнул их на запястьях Кромвеля. Затем тщательно обыскал бандита и нашел «кольт».

— Оружие, которые ты использовал для совершения трех дюжин преступлений, — ледяным голосом сказал Бронсон.

— Откуда вы взялись? — возмутился Кромвель, увидев Бронсона и точно зная, что эти люди, не колеблясь, пристрелят его при малейшей попытке к бегству.

— Исаак привез нас из Сан-Франциско на своем автомобиле, — ответил Бронсон, словно это было обычным делом.

— Невероятно! — выпалил Кромвель.

— Я тоже так думаю, — сказал Бронсон, ведя Кромвеля вверх по ступеням в пульман; там он достал свои наручники и защелкнул их на лодыжках Кромвеля, а затем грубо втолкнул его в вагон.

Белл вернулся на пути и печально уставился на разбитый локомобиль. Подошел человек в комбинезоне и полосатой шляпе из грубой ткани, с канистрой масла в руках. Машинист локомотива встал рядом с Беллом и тупо смотрел на автомобиль.

— Ради Бога, скажите, каким образом эта машина оказалась на путях перед моим паровозом?

— Длинная история, — устало ответил Белл.

— Что с ней будет дальше?

Белл заговорил спокойно, почти уважительно:

— Ее отправят обратно на завод в Бриджпорт, в штат Коннектикут, и отремонтируют так, что она будет как новенькая.

— Бросьте эти обломки, — сказал машинист, качая головой. — Зачем возиться?

Белл посмотрел на локомобиль долгим взглядом, полным любви, и произнес:

— Потому что он заслуживает этого.

Глава 34

— Ты совсем дурак, если думаешь, что можешь задержать меня, — высокомерно заявил Кромвель. — У тебя нет для этого полномочий и ордера на мой арест. Как только мы вернемся в Сан-Франциско, мои адвокаты потребуют, чтобы меня освободили. Я оставлю в дураках детективное агентство Ван Дорна и буду свободен, как птица. Затем открою целый ряд дел, которые уничтожат твое агентство, утопив его в океане скандалов.

Кромвель сидел прикованный к огромному дивану в центре вагона-гостиной. Его запястья, ноги и даже шея были в стальных оковах с пенями, присоединенными к кольцам в полу передней багажной секции вагона. Ему не оставили ни одного шанса. Четыре агента Ван Дорна, вооруженные с головы до ног, из офиса Лос-Анджелеса сидели на расстоянии менее десяти футов от бандита и держали на коленях заряженные обрезы с взведенными курками.