Юдоль

— Холодно тут, — пожаловалась Каттими, которая все это время сопела за спиной Сая, потому что нацепленные ею на спину мечи то цеплялись за низкий потолок лестницы, то за неровно вырубленные стены.

— Так нужно для вина, — объяснила Васа, показывая на уходящие во тьму подземелья лежащие на боку огромные бочки. — Но в обеденных каморках теплее. Хотя кухня не здесь. Еду готовят повара самого урая Кеты. Готовят и спускают в специальные колодцы. Можно сказать, что мы вкусим блюда, которые пробует только знать. Замок над нами.

— А это что? — спросил Кай, остановившись возле неровной стены. Вся она от пола и до потолка была покрыта какими-то надписями.

— Пожелания, — вздохнула Васа, сняла с крюка лампу с языком пламени, подняла ее над головой. — Во время Пагубы многие кетцы прятались в подземельях, писали здесь свои имена, молитвы, просьбы. Два года назад и я приложила сюда руку. Видите?

Кессарка приподнялась на носках, ткнула пальцем в свое имя и изображение руки.

— Я тоже хочу оставить имя, — глухо произнес Сай.

Воин наклонился, поднял лежавший под стеной кусок угля и стал вычерчивать буквицы. Много времени это не заняло.

— Надписей прибавилось, — заметила Васа. — Хотя вот этих трещин в стене не было. Но они замазаны, значит, служителям подземелий трещины не в новинку.

— Не все замазаны, — заметила Каттими и показала пальцем вверх.

Васа подняла лампу выше и присвистнула. Своды подземного зала и в самом деле покрывали новые трещины.

— Надеюсь, что мы успеем выбраться наружу до того, как здесь упадет хотя бы камешек.

— Подожди, — попросил Кай, шагнул к кессарке и взял у нее лампу. — Подожди.

Он поднял лампу так высоко, как мог, и обернулся к Каттими:

— Ты видишь?

На сводах, там, где теперь разбегались трещины, явственно проступала та же самая вязь, которая была и на браслете, и на роге.

— Да, — кивнула Каттими. — Но последние буквицы другие. Имя другое.

— Надпись свежая, — заметил Кай. — И выполнена не так давно. Но не углем.

— Может быть, это какой-то мертвый язык? — предположила Каттими.

— Бросьте, — поморщилась Васа. — Я, конечно, не знаю, о каком имени вы говорите, но разве на мертвых языках пишут на стенах? В Салпе предостаточно и живых языков. Конечно, в Текане все говорят на одном языке, но словечки в каждом клане разные, да и письмо сходится только в судебных пергаментах. Или нам нужно найти этого писаку?

— Не теперь, — поморщился Кай. — Долго еще? Я бы уже присел.

Идти пришлось недолго. Подземелье повернуло вправо, а Васа остановилась у едва освещенного лампами ряда низких дверей.

— Нам сюда, — показала она на одну из них.

Бронзовый ключ повернулся в скважине, дверь открылась, и Кай неожиданно увидел дневной красноватый свет. В вырубленном в скале окне искрилась светлая Эрха, а уже за ней лежала серая, до горизонта степь. До самого Сакхара. До края Текана, к которому медленно близилось заходящее солнце.

— Оно того стоило, — в восхищении замер Кай.

— Сюда надо приходить не раньше четырех, — довольно улыбнулась Васа. — Мы под самой кухней урая Кеты. Когда-то здесь были каменоломни, потом стали храниться бочки с кетским вином. Как я уже говорила, три года назад, когда на город спустились стаи пустотников, почти все горожане спасались в этих подвалах. Урай даже разрешил открыть несколько бочек. А теперь этот подвал пополняет казну клана Травы. Хотя как вы заметили, выпивох в трактире на входе стало меньше.

— И много желающих побаловать себя урайской пищей? — поинтересовался Кай. Сквозь толстые стены доносилось приглушенное пьяное пение.

— Среди приезжих хватает, — ответила Васа. — Когда подобное творится на дорогах, всякий купец набивает живот так, словно сидит на собственных поминках. Ну что, сделаем заказ?

Кессарка ударила в медный колокол, висящий у входа, приоткрыла окошко в двери и перечислила появившейся фигуре то, что она хотела бы видеть на столе.

— Надеюсь, ты понимаешь, что тебе не придется оплачивать твое гостеприимство в одиночку? — спросил кессарку Кай.

— Сочтемся, — махнула рукой Васа. — Садитесь.

Ждать пришлось недолго. Вскоре в дверном окошке появилась резная доска, на которой стояли блюда с мясом, овощами, кувшин вина и кубки.

— Не волнуйся, — успокоила Кая Васа, прикрывая окно в двери. — Не огненная вода. Легкое акское, как раз для разговора.

Разговор заладился не сразу. Сначала все четверо ели, тем более что еда и в самом деле оказалась очень вкусна. Каттими, которая не произнесла почти ни слова с момента спуска в подвал, даже жмурилась от удовольствия. Наконец Васа выпила кубок вина и прищурилась, посмотрев на Сая.

— Ты уже понял, приятель?

— Да, — отозвался наголо обритый южанин. — Ты специально привела нас сюда. Я вижу в этом окне дорогу на Сакхар.

— Но ведь ты не думаешь, что твоя принадлежность к клану Смерти тайна для зеленоглазого? — спросила Васа. — И это несмотря на то, что он не раз подставлял тебе спину.

— Убить зеленоглазого — было для клана Смерти делом чести, — медленно проговорил Сай. — Но он не будет убит в спину. К тому же все то время, что он подставлял мне ее, за моей спиной пыхтела Каттими. У нее плохой кинжал, когда она вытаскивает его из ножен, он трется лезвием об их устье.

— Это все, что ты хочешь сказать? — спросила Васа.

— Пусть скажет он, — посмотрел на Кая Сай. — Скольких воинов клана Смерти он уже убил?

Кай отодвинул кубок.

— Шестерых.

— Правильно, — кивнул Сай. — И как это произошло?

— По-разному, — задумался Кай. — Но ни за одним из этих шестерых я не гонялся, ни на одного из них я не получал заказа, ни на одного из них я не напал первым. Я всегда только защищался.

— Больше трех лет назад иша приказал убить тебя, — кивнул Сай. — Троим воинам это не удалось. Двое из них ушли из жизни как воины, один не выдержал испытания смертью. Я знаю подробности. Твой разговор с последним из трех дошел до моих ушей.

— Потом иши не стало, началась Пагуба, но не прошло и полгода, как воины клана Хара продолжили те же самые попытки, — продолжил Кай. — Хотя признаюсь, последующие трое были более честны. Всякий раз они сначала вызывали меня на схватку.

— Потому что это стало делом чести клана Смерти, — повторил Сай. — Да, иши нет, сменивший его иша тоже не прожил долго. Сейчас нет никакого иши. Сакхар стал свободным городом. Но остался камень, о который затупились клинки Сакхара. И пока этот камень не будет выковырнут из земли, наши клинки не станут вновь остры.

— Сай, — поморщилась Васа, — ты же можешь говорить как обычный человек? Мы не на совете урая клана Хара.

— Ты собираешься объявить об очередной попытке выковырнуть зловредный камень? — поинтересовался Кай.

— Нет, — покачал головой Сай. — Я собираюсь объявить об отмене мести клана Хара.

— Почему? — не понял Кай.

— Этому есть несколько причин, — пригубил вина и отставил кубок Сай. — Первая из них заключается в том, что твой приемный отец был воином клана Смерти и оставался им до самой кончины. Он учил сражаться тебя, как сражается воин клана Смерти. И хотя ты слишком стремителен для воина любого клана, многое ты взял именно у своего отца.

— Это ведь не главная причина? — спросил Кай.

— Есть и еще две причины, — кивнул Сай. — Особенно если не считать за причину то, что иши уже нет. Сказанные слова продолжают звучать, даже если сказавший их мертв. И обещания, данные умершему, не теряют силы. Но иногда меняется сам мир, и, значит, меняется все. В Сакхаре жил старый воин, самый важный советник урая. Его звали Хара. Как и весь клан. Никто не знал, сколько ему лет, но некоторые говорили, что он был свидетелем последней Пагубы. Теперь уже предпоследней Пагубы. А некоторые считали, что он пережил уже несколько Пагуб.

— У него был шрам в виде креста на лысой голове, — произнес Кай.

— Ты видел его? — напрягся Сай.

— Отец рассказывал мне об этом старике, — проговорил Кай. — Он нес с ним дозор на посту, где из-под багровой стены, из-за предела Салпы вытекает речка, которая потом спускается к самой Туварсе.