Страница 100 из 151
Обычно крестьяне относятся к магам весьма настороженно, но в тамошних краях уже успели понять, что на вилы и топоры тварь чихать хотела. Лагерь разбили недалеко от деревни, и довольно скоро Эгмонт выяснил, чего ради Гюи, уже договорившийся насчет экспедиции, отправился в одиночку в лес. Обвинение в непрофессионализме задело бестиолога куда сильнее, чем он хотел показать.
Собственно, что-то подобное Рихтер и подозревал. Когда Назон в очередной раз подвернулся ему под руку, Эгмонт сдержался только потому, что рядом совершенно из ниоткуда возник учитель Тэнгиэль. Бестиолог, однако, оказался исключительно понятлив — он исчез еще до того, как учитель успел открыть рот.
— Я прекрасно понимаю тебя, мой мальчик, — задумчиво сказал Тэнгиэль, глядя Назону вслед. — Гюи мне тоже не чужой… — Эгмонт припомнил, что его друг приходится учителю не то троюродным внуком, не то внучатым племянником, и несколько устыдился. — Но давай решать проблемы по мере их поступления. Не Марцелл порвал нашего Гюи на лоскутки. И пока мы здесь будем сражаться друг с другом, виверна продолжит пировать. А разве ты этого хочешь?
Хорошо, хоть он не сказал: «Разве этого хотел бы Гюи?» Значит, шанс все-таки был. Немного остыв, Рихтер буркнул:
— Но, учитель, пусть он мне лучше не попадается.
— Посмотрим-посмотрим! — успокаивающе пробормотал Тэнгиэль и исчез ничуть не хуже помянутого Назона.
Через полчаса Эгмонт узнал, что лес поделен на сектора, а маги — на пары. Только в этот раз его напарником был не Арлаутар аунд Элдер, а… впрочем, удивляться Рихтер не стал. В последнее время Марцелл Руфин Назон был практически везде.
Отправляясь с этим недоразумением в лес (недоразумение, надо отдать ему должное, виновато сопело, периодически глубоко вздыхало и плелось сзади с невероятно несчастным видом), Эгмонт утешал себя тем, что ему ничего делать и не придется: уж если эта гадина накромсала на ломтики Гюи, то Марцелл Руфин станет для нее чем-то вроде легкого десерта. Эта, бесспорно недостойная, мысль здорово поднимала ему настроение.
Благоразумия Назона хватило ненадолго — часа на три или четыре. Сперва стихло сопение, потом до Эгмонта стало доноситься тихое неразборчивое бормотание, и маг с большим исследовательским интересом ждал, чем все закончится. Он уже понял, что понятия «Марцелл» и «теория» почти синонимичны, а Марцелл и практика — абсолютные антагонисты. Горожанин до мозга костей, бестиолог спотыкался о каждый корень, брезгливо шарахался от каждой паутины и только чудом не вписался в роскошный полуметровый муравейник.
— Все! — наконец взбунтовался он. Рихтер оглянулся через плечо: загнанный бестиолог, всклокоченный, с красным лицом, с трудом переводил дыхание и даже не думал вставать в ораторскую позу. — Я отказываюсь повиноваться вашему произволу! Любому хоть сколько-нибудь грамотному специалисту ясно, что никакой виверны здесь нет и быть не может! Вы… вы отыгрываетесь, и это недостойно мага!
— Да, — неожиданно спокойно ответил Рихтер. Только что он был рад порвать бестиолога на клочья, а сейчас вдруг нашел куда более результативный ход. — Разумеется, я отыгрываюсь на вас, коллега. Но меня извиняет одно — я в хорошей компании. Я, Магистр Эллендар, учитель Тэнгиэль, айлэ Вивианна и еще с полсотни наших с вами коллег — все мы составили против вас коалицию. А Гюи ради этого дал изранить себя почти до полусмерти. И все для того, чтобы вы смогли совершить эту милую прогулку по лесу. Действительно, какой кошмар!
Марцелл Руфин Назон надулся, удивительно напомнив Эгмонту виденную в заезжем бестиарии импортную жабу, которая называлась не то «угу», не то «ага» и была, к слову сказать, жутко ядовитой.
— Если бы на него напала виверна — настоящая, а не этот плод крестьянских баек! — вы хотите сказать, что он смог бы остаться в живых? Смею вас заверить, любой человек, хоть сколько-нибудь менее безграмотный в бестиологии, нежели вы… хотя вас, конечно, извиняет то, что вы боевой маг, а не бестиолог… так вот, любой бы понял, что вашего драгоценного Гюи изранили волки, которых в этом лесу превеликое множество!
В подтверждение его слов послышалось жалобное поскуливание. Волки, сколько бы их тут ни водилось, явно пребывали в не самом боевом состоянии духа. Точки зрения магистра Назона они не разделяли, но что с них возьмешь — у них-то не было диплома бестиолога!
Хотя бы и одного на всех.
Рихтеру вдруг стало скучно. Ему совершенно не хотелось тратить время на бессмысленные препирательства со своим бывшим адептом, и потому он просто пожал плечами:
— Поступайте, как знаете. В конце концов, вы такой же магистр, как и я.
Он повернулся и пошел в чащу, где меж густых ветвей мелькала какая-то подозрительная тропинка. Несколько веток было сломано, но никаких других следов здесь не имелось. И все же это был шанс… Краем уха Рихтер услышал, что покинутый Назон топчется на месте, громко сетуя на жизнь, судьбу и необразованных коллег. Скоро ему это наскучило, и он повернул назад, с треском продираясь через почти непроходимые заросли дикой малины.
Мгновением позже раздался особенно громкий треск, послышался короткий вопль и звук, с которым обыкновенно падает с высоты тяжелый мешок. Рихтер обернулся, уже зная, что увидит. Среди кустов зиял широкий пролом, сквозь который виднелась противоположная стенка оврага. Разумеется, Назон запутался в трех соснах.
Было очень соблазнительно тут его и оставить, но Эгмонта вдруг пронзила быстрая мысль. Он подошел к краю, чтобы убедиться. Да, все оказалось именно так, как надо. Овраг был очень глубоким, в два человеческих роста, по дну его бежал ручеек, а сверху наклонялись длинные ветви. Сыро, душно, темно. Если в этом лесу есть виверна, то девяносто из ста, что ее логово именно здесь.
Правда, не факт, что сейчас виверна дома… В таком случае можно устроить засаду. Да и не мешает проверить, как там насчет кладки.
Внизу громко возмущался Марцелл Руфин Назон. Падая, он сломал себе ноготь на мизинце левой руки, и эта травма окончательно вывела его из себя. Мокрый, грязный, с головы до ног вымазанный желтой глиной, он был разозлен настолько, что, не задумываясь, высказал бы свое недовольство хоть айлэ Вивианне, хоть учителю Тэнгиэлю.
И вдруг Рихтер ощутил слабый, но очень знакомый запах: пол-года назад он охотился на василиска, и в его логове пахло очень похоже. Назон еще ругался, воздевая к небу перемазанные не понять в чем руки, — он ничего не понял, в очередной раз показав, сколько смыслит в бестиологии.
Если виверна не оглохла, она уже вылезает из логова. На то, чтобы подать сигнал, времени не оставалось, и Эгмонт начал быстро спускаться, держась за кусты и ветки. Мало будет проку, если он сломает себе шею…
Марцелл вдруг замолк на полуслове, будто подавившись фразой. Он метнулся туда-сюда, отпрянул к противоположной стене, отвесно уходившей наверх, и попытался вскарабкаться по ней, но почти сразу бесславно скатился обратно.
Кусты кончились, до дна оврага оставалось чуть более метра, и Рихтер спрыгнул вниз, постаравшись сгруппироваться. Назон оказался в двух шагах перед ним; вжавшись в стенку, бестиолог с ужасом наблюдал, как в дальнем краю оврага неторопливо покидает логово та самая виверна, которой нет и быть не может.
Эгмонт быстро огляделся. На противоположной стороне виднелось небольшое отверстие. Виверне туда не пролезть, а вот магистр Назон вполне поместится. Если же там и обитает кто-то маленький, то, хочется верить, дипломированный бестиолог сможет его победить.
Не тратя времени на объяснения, Рихтер ткнул Назона в дыру, и бестиолог, проявив похвальную сообразительность, подтянулся и скрылся внутри. Только подметки мелькнули. Из дыры послышался чей-то недовольный визг, но очень быстро все стихло.
Впрочем, магистру Эгмонту Рихтеру теперь было не до Назона.
Виверна приближалась, чуть расправив красноватые крылья. Судя по их оттенку, тварь была достаточно стара — даже странно, что она дожила до этих дней, а не оказалась сожрана своими же сородичами. Одну из лап виверна заметно подворачивала вбок, хотя это и не мешало ей передвигаться с завидной ловкостью. Стало быть, когда-то она была подранена… но сейчас не время для догадок.