Откровения

— Круто, — произнес Джек, когда они покинули мать и двинулись по своим делам.

— А то! — кивнула Мими, сунув футляр черного дерева под мышку.

Она поднялась к себе в комнату и спрятала его в шкаф, за подставку для туфель.

Мими опаздывала на пилатес. Если она хочет быть самой красивой невестой, какую видел Комитет, надо немедленно тащить свою задницу в спортзал. Нужно подправить форму рук.

Личное дело Корделии ван Ален

Хранилище истории

КОНФИДЕНЦИАЛЬНЫЙ ДОКУМЕНТ

Только для Альтитронуса

9 мая 1993 года

Дорогой Форсайт!

Как тебе известно, я высоко ценю твою непоколебимую верность и дружбу по отношению к семье ван Ален. Меня беспокоит, что мы в последнее время отдалились друг от друга из-за твоего решения занять должность в госучреждении Красной крови в нарушение кодекса. Хотя я не считаю твой выбор правильным, я его уважаю.

Я пишу это письмо, дабы попросить тебя еще раз обдумать твое решение не приводить в твое семейство новый дух хранителя.

Я вынуждена настаивать на том, чтобы ты пересмотрел его. Сейчас нам более, чем когда-либо, необходима бдительность и мудрость хранителя, дабы направлять нас на пути. Я боюсь, Форсайт, что Чарльз с его заносчивостью навлечет на наш народ беду.

Форсайт, я взываю к нашей дружбе, прими в свою семью хранителя. Как меру предосторожности против Тьмы.

Твой друг,

Корделия ван Ален

ГЛАВА 22

Лечебно-восстановительный центр «Переходный период» располагался в крупном университетском городке на севере штата Нью-Йорк. Оливер предложил отвезти Блисс с Шайлер, поскольку он недавно получил водительские права, а с ними — крутой новый пятисотый «мерседес». Этот приземистый, выполненный по особому заказу серебристый внедорожник был его последним предметом гордости.

Шайлер рада была возможности убраться куда-нибудь. Она чувствовала себя виноватой за то, что произошло с Диланом, за то, как сильно они его подвели, затянув с сообщением Комитету о его состоянии. Остается надеяться, что старейшины выберут наилучший образ действий. Блисс сообщила друзьям, что отец заверил ее: Дилану не причинят там никакого вреда и обеспечат ему наилучший уход, какой только возможно. Но все-таки она хотела увидеть все собственными глазами. Все они этого хотели.

Шайлер заметила, что сидевшая на заднем сиденье Блисс металась между унынием и несколько нездоровым весельем. Когда они только выехали, Блисс была мрачна и молчалива — вероятно, беспокоилась о Дилане и переживала, в каком состоянии они его найдут, и Шайлер обрадовалась, когда на середине пути подруга приободрилась и принялась энергично трепаться по спутниковому телефону.

— Хотите? Они с арахисом, — предложила Блисс, протянув большой вскрытый оранжевый пакет драже «M&M's».

— Нет, спасибо, — отказался Оливер, не отрывая взгляда от дороги.

— Давай, — согласилась Шайлер.

Даже забавно, насколько Комитет не в силах предсказать всего: хоть они и были вампирами, вкуса к сладостям не потеряли.

Приятно было покинуть Дачезне хотя бы на день. Вся школа (во всяком случае, вся Голубая кровь) уже знала подробности грядущего заключения уз между Мими и Джеком, и вокруг только и было разговоров, что об этом. Прочие же считали, что Форсы устраивают отпадную вечеринку, куда их опять не пригласят, и в определенном смысле их предположение было абсолютно верным. Шайлер уже тошнило от трепа про платье Мими и от сравнений этого заключения уз с другими из их общей истории. Пайпер Крэндалл то и дело напоминала всем вокруг, что она уже трижды была подружкой Мими на свадьбе.

Мысль о том, что Джек и Мими были вместе столь беспредельно долго, вгоняла в уныние. Шайлер никак в это не верилось, но думать об этом вот прямо сейчас она не желала и, чтоб отвлечься, играла с кнопками новенького сверкающего автомобильного компьютера в передней панели.

— Слушай, это похоже на самую роскошную армейскую машину в мире. Ты только глянь! Это ж как пить дать кнопка для запуска М-пятнадцать! — пошутила Шайлер.

— Осторожно! Эта красная кнопка уничтожает мир! — откликнулся Оливер.

Следуя указаниям навигатора, он проехал через мост Джорджа Вашингтона. Транспорта на автостраде было мало.

Они впервые за весь семестр прогуляли школу. Ученикам Дачезне дозволялось несколько прогулов в год. Школа была настолько прогрессивна, что даже бунт там оказался вписан в учебный план. Некоторые ученики — та же Мими Форс — выжимали из этой стратегии все, что только можно, но большинство такой возможностью не пользовались. Школа была забита «ботаниками», готовыми торчать в классе сколько угодно, лишь бы не упустить шанс попасть в университет Лиги плюща. Каждый день был на счету.

— Вот испорчу я из-за этого свой средний балл! — пожаловался Оливер.

Он оглянулся через плечо, перед тем как перестроиться из полосы в полосу, и обогнал «хонду», ехавшую ниже предельно допустимой минимальной скорости.

— Слушай, да расслабься ты, наконец, — не выдержала Шайлер. — Все уже унялись, после того как получили письма из вузов.

Оливер иногда бывал просто жутким занудой. Все строго по правилам. Когда дело касалось учебы, он просто-таки циклился на этом.

— А разве ты не идешь в Гарвард, как все твои? — поинтересовалась Блисс.

— Университет — это такая странная штука, — задумчиво пробормотала Шайлер.

— Я понимаю, о чем ты. Знаешь, пока мы не узнали про Комитет, я думала, что, может, пойду в Вассар [7]. На историю искусств или что-нибудь в этом духе, — сказала Блисс. — Мне вроде как нравилась идея изучать искусство Северного Ренессанса, а потом работать в каком-нибудь музее или галерее.

— В каком смысле — «вроде как нравилась»? — переспросила Шайлер.

— Да, кстати, а почему ты думаешь, что теперь этого не будет? — спросил Оливер, переключая радио с одной станции на другую.

Эми Вайнхаус пела о том, как она не хочет идти в больницу. «Нет! Нет! Нет! Нет!» Шайлер встретилась взглядом с Оливером, и они улыбнулись друг другу.

— Блин, ребята, не вижу ничего смешного! Выключите это или смените волну! — потребовала Блисс. — Не знаю. Что-то мне не кажется, что я пойду в университет. Иногда у меня такое ощущение, будто я лишена будущего, — произнесла девушка, скручивая ожерелье.

— Да брось ты! — возразила Шайлер. Она развернулась лицом к Блисс, пока Оливер искал что-нибудь более подходящее по спутниковому радио. — Конечно, ты пойдешь в университет. Все мы туда пойдем.

— Ты вправду в это веришь? — с надеждой спросила Блисс.

— Абсолютно.

Через несколько минут разговор сошел на нет, и Блисс задремала. Шайлер на переднем сиденье принялась выбирать музыку — Оливер на этот раз уступил ей права диджея.

— Тебе нравится эта песня? — спросил он, когда девушка остановила свой выбор на станции, транслирующей Руфуса Вайнрайта.

— А тебе нет? — отозвалась Шайлер с таким ощущением, будто ее застукали на горячем.

Это была та самая песня, которую они с Джеком всегда включали на своих встречах. Шайлер думала, что сможет отключиться, слушая ее в машине. В Оливере было что-то от эмо. Шайлер часто его дразнила, утверждая, что его музыкальные вкусы движутся в сторону музыки для отключки.

— Думаешь, она мне должна нравиться? Вовсе нет.

— А почему?

Оливер, искоса взглянув на Шайлер, пожал плечами.

— Ну... она какая-то вязкая, что ли.

— Это в каком смысле? — удивилась Шайлер.

Юноша пожал плечами.

— Ну, не знаю. Просто у меня такое ощущение, что любовь не может быть такой... тоскливой и тревожной. Ну, раз уж она сложилась, так не должна быть такой мучительной.

Шайлер хмыкнула и подумала, не переключить ли радио на другую станцию. Ей вдруг показалось вероломством слушать здесь песню, напоминающую о другом парне.