Откровения

— Ну?!

Оказалось, что Мими все еще ждет.

— Ой! Извини! — Шайлер, схватив учебник, отодвинулась.

— Да уж, есть за что извиняться.

Мими прищурила изумрудно-зеленые глаза и смерила Шайлер взглядом, полным презрения. Точно так же она смотрела с другой стороны обеденного стола вчера вечером и точно таким же взглядом наградила новоявленную сестру утром, когда они столкнулись в прихожей. И во взгляде этом читалось: «Что ты здесь делаешь? Ты не имеешь права существовать!»

— Что я тебе сделала? — прошептала Шайлер, запихивая учебник в потрепанную полотняную сумку.

— Ты спасла ей жизнь!

Мими бросила свирепый взгляд на рыжеволосую девушку, произнесшую эти слова.

Блисс Ллевеллин, саженец, перенесенный с техасской почвы, и бывшая правая рука Мими, отплатила ей тем же. Щеки Блисс пылали не хуже ее волос.

— Она спасла твою шкуру в Венеции, а у тебя даже не хватает порядочности поблагодарить ее!

Некогда Блисс была тенью Мими и с радостью выполняла любое ее указание, но после последнего нападения Серебряной крови, когда выяснилось, что Мими добровольно, хотя и безуспешно, призывала этих тварей, доверие между бывшими подругами рухнуло. Мими приговорили к сожжению, но Шайлер пришла ей на помощь и провела суд крови.

— Ничего она меня не спасла! Всего лишь сказала правду! Мне и так ничего не угрожало! — отозвалась Мими, проведя серебряной расческой по своим роскошным волосам.

— Не обращай на нее внимания, — посоветовала Блисс Шайлер.

Шайлер улыбнулась. Теперь, когда у нее появилась поддержка, она немного осмелела.

— Легко сказать! Это все равно что делать вид, будто глобального потепления не существует.

Она знала, что впоследствии поплатится за эту реплику. Что ее будут ждать камешки в овсянке. Деготь на простынях. Или последнее изобретение Мими — исчезновение еще какой-нибудь вещи из быстро убывающего имущества Шайлер. Девушка и так уже недосчиталась медальона, доставшегося ей от матери, своих кожаных перчаток и любимого потрепанного томика «Процесса» Кафки с написанными на первой странице инициалами « Дж. Ф.».

Шайлер готова была признать, что вторая гостевая спальня в особняке Форсов (первую оставили для высокопоставленных гостей) — отнюдь не чуланчик под лестницей. Отведенная ей комната была красива и заполнена всем, чего только может пожелать девушка. Тут была и огромная кровать с пологом и мягчайшим пуховым одеялом, и шкафы, забитые модной одеждой, новейший музыкальный центр, десятки игрушек для Бьюти, ее гончей бладхаунда, и новый ноутбук, легонький, словно перышко. Но каким бы роскошным ни был ее новый дом, ему недоставало очарования старого.

Шайлер скучала по своей старой комнате с ее желтыми стенами и шатающимся столом. Она скучала по пыльной гостиной с ее мебелью в чехлах. Она скучала по Хэтти и Юлиусу, служившим их семье еще с тех времен, когда сама Шайлер была младенцем. Она, конечно же, скучала по дедушке. Но сильнее всего она тосковала по свободе.

— Ты как, в порядке? — спросила Блисс, слегка подтолкнув Шайлер локтем.

После возвращения из Венеции Шайлер обзавелась новым адресом — и неожиданным союзником. Они с Блисс всегда хорошо относились друг к другу, но теперь сделались почти неразлучны.

— Да. Я уже привыкла. В боях без правил я ее уж как-нибудь сделаю.

Шайлер улыбнулась. Встречи с Блисс были одним из тех мгновений счастья, которые теперь дарила ей Дачезне.

Девушка поднялась по задней, винтовой лестнице вместе с потоком учащихся, движущихся в ту же сторону, и заметила краем глаза краткий промельк. Шайлер не нужно было присматриваться, она и так знала, что он сейчас находится среди идущих навстречу. Она всегда ощущала его присутствие, как будто ее нервы были высокочувствительными антеннами, улавливающими его приближение.

Вероятно, это вампирская кровь давала ей возможность сказать, кто находится рядом, а может, это вообще не имело никакого отношения к ее сверхъестественным способностям. Джек.

Он смотрел строго вперед, как будто не видел ее. Его блестящие светлые волосы, того же оттенка, что и у сестры, были зачесаны назад, открывая горделивый лоб. В отличие от прочих парней вокруг, одетых с той или иной степенью небрежности, Джек выглядел царственно в блейзере и галстуке. Он был так красив, что у Шайлер перехватывало дух. Но Джек игнорировал ее в школе точно так же, как и в особняке — Шайлер отказывалась называть это домом.

Девушка украдкой бросила еще один взгляд в его сторону и заспешила вверх по лестнице. Когда она добралась до кабинета, урок уже начался. Шайлер попыталась как можно незаметнее прошмыгнуть по привычке на заднюю парту у окна. Там, склонившись над тетрадью, сидел Оливер Хазард-Перри.

Но она вовремя спохватилась и прошла через кабинет к батарее отопления, даже не поздоровавшись с лучшим другом.

Чарльз Форс ясно дал ей понять: теперь, когда живет под его крышей, она должна подчиняться установленным им правилам. И первым из них был запрет встречаться с дедушкой. Враждебность между Чарльзом и Лоуренсом усилилась, и не только потому, что Лоуренс сместил Чарльза с его места в Совете.

«Я не желаю, чтобы он забивал тебе голову ложью, — заявил Чарльз. — Может, он правит Комитетом, но на мой дом его власть не распространяется. Если ты меня ослушаешься, то пожалеешь об этом, обещаю».

Вторым правилом стал запрет общаться с Оливером. Чарльза чуть удар не хватил, когда он выяснил, что Шайлер сделала Оливера, предназначенного ей проводника, своим фамильяром.

«Прежде всего, ты еще слишком молода. Во-вторых — это отвратительно! Проводники — это слуги. Они не... они не оказывают услуги фамильяров. Ты должна немедленно взять себе другого человека и прекратить всякие отношения с этим мальчишкой!»

Если бы Шайлер прижали как следует, она, хотя и с неохотой, согласилась бы, что в этом Чарльз, возможно, прав. Оливер был ее лучшим другом, и она вдобавок сделала его своим фамильяром, взяв его кровь, — а это повлекло за собой определенные последствия. Иногда Шайлер хотелось, чтобы они могли вернуться в прежние времена, до того, как все настолько усложнилось.

Шайлер понятия не имела, какая Чарльзу разница, кого она сделала своим фамильяром, — Форсы все равно отказались от старомодного обычая держать при себе проводников. Но она исполняла правила буквально. Насколько кто-либо мог видеть, она не поддерживала никаких контактов с Лоуренсом и воздерживалась от свершения священного целования над Оливером.

В ее новой жизни было теперь столько всего, что она могла и чего не могла делать!..

Но существовали места, где правила не действовали. Места, где Чарльз был бессилен. Места, где Шайлер могла быть свободна. Для этого существовали тайные убежища.

ГЛАВА 2

Мими Форс нравилось слушать стук каблуков-шпилек по мрамору. Ее лакированные туфли от Джимми Чу цокали по мраморному полу, и цоканье это разносилось по всему вестибюлю Башни Форсов. Сверкающая новая штаб-квартира империи ее отца включала в себя несколько зданий в районе, примыкающем к центру Манхэттена. Блестящие лифты то и дело изрыгали из своих недр компании «форси» красивых работников медиаимперии Форса: редакторов по дизайну, редакторов отделов моды, редакторов отделов образа жизни, направляющихся на ланч в «Майкле» либо усаживающихся в лимузины, чтобы разъехаться по всему городу на встречи. Они были хорошо одеты, но с одинаково измученными лицами, как будто плотно забитое рабочее расписание не оставляло им времени улыбаться. Мими влилась в этот поток.

Ей было всего шестнадцать, но, когда она прошла через толпу, миновала вестибюль и зашла в темный укромный уголок — там располагался лифт, попасть в который можно было лишь при помощи тайного ключа, не поддающегося никакой подделке, — она почувствовала себя невероятно старой. Она помнила, как Башню Форсов изначально нарекли особняком ван Аленов. Много лет он оставался трехэтажным, потому что запланированная башня так и не была построена из-за биржевого краха двадцать девятого года и Великой депрессии. Лишь год назад компания отца наконец-то перестроила здание в соответствии с изначальным планом и нарекла новым именем.