Запретный город

— Поговорить надо, только в месте поукромнее.

— Думаешь, можешь мной распоряжаться?

— Я это точно знаю, будучи главным казначеем Фив и командующим войсками.

Тран-Бел сглотнул слюну.

Он был наслышан об этом Мехи. Поговаривали, что он безжалостно расправлялся со всеми, кто посмел встать у него на пути. Но с чего бы столь высокому сановнику возиться с такой мелочью, как чужеземный купец?

— Пойдемте… У меня есть угол, я там старые документы складываю.

Тран-Бел почувствовал, что ветер переменился. Где же это он так промахнулся, что такая грозная особа прознала про его существование?

В закутке было темновато и повсюду валялись исписанные таблички. Зато тихо, — суета мастерской сюда не доходила.

— Желаете с документацией моей ознакомиться?

— То, что ты мелкий прохвост, норовящий облапошить и покупателей, и казну, я и так знаю. Пусть при случае другие с тобой разбираются. Но ты пользуешься услугами мастерового из Места Истины. А это не просто правонарушение. Такое тяжкое преступление заслуживает самой суровой кары.

Ошарашенный Тран-Бел и не пробовал отпираться.

— Ну, знаете, оно само так получилось… Он мимо шел, а у меня мебель была выставлена. Ну, он и привязался: куда это годится, ткни и развалится, и все такое. Я ему и говорю: а ты покажи, как лучше. А он: ну, давай, только барыш пополам. Так он и повадился сюда, и делает для меня самые лучшие вещи.

— А ты сбываешь их по куда более высоким ценам, чем указываешь в отчетах.

— Да я просто не успел сообщить об этом! Это же совсем недавно началось и неизвестно сколько продлится…

— Ну-ну, ври больше.

Тран-Бел ушам своим не верил.

— Положим, что этот мастеровой пристал к тебе с непристойным предложением, а ты согласился, только чтобы отвязаться. Но ведь судят по результату. Я согласен закрыть глаза на твои проделки, но при условии, что ты сообщишь мне все входы и выходы твоего подельника, расскажешь, что за услуги он тайком оказывает тебе, и разузнаешь о всех его тайных заработках.

— Рад вам служить, — выдохнул ливиец с облегчением. — Не желаете ли иметь долю с моих доходов?

Взгляд Мехи поверг дельца в состояние ужаса.

— Если я беру, то я беру все. Не забывай, что сведения твои должны быть полными и точными. О нашем договоре никому ни слова, сам понимаешь. Один крошечный неверный шажок — и тебя не будет.

70

Каждый день Уабет Чистая старательно очищала все закутки жилища от пыли и принесенной ветрами трухи, а раз в неделю сжигала накопившуюся кучу мусора. Как и всякая хозяйка, она знала, что чистота — залог благополучия в доме, и ревностно соблюдала это правило. Панебу казалось, что она перегибает палку, но бороться с женой он не пытался.

И каково же было его удивление, когда, вернувшись из чертежной мастерской, где он совершенствовался в геометрии, Панеб увидал, что один из стульев сдвинут со своего обычного места, а одежда супруги в беспорядке свалена на табурете. Никак стряслось что-то, иначе бы Уабет Чистая такого не допустила.

— Ты где?

— В спальне. — Голосок какой-то хрупкий, надтреснутый.

Панеб обнаружил жену лежащей в кровати.

— Хвораешь?

— Ты знаешь, что из сердца исходят протоки, тянущиеся ко всем частям тела? Это Ясна мне рассказала, когда я пошла к ней советоваться. В сердце же зарождается семя жизни, и когда два сердца встречаются…

— Ты хочешь сказать, что…

— Я жду ребенка от тебя, Панеб. Бирюза пользуется средствами, предотвращающими зачатие, а я нет.

Юный великан был ошеломлен. К такому испытанию он не готовился.

— Не беспокойся, за домом я ухаживать не перестану. Хочешь послушать, на что это похоже?

Жар улыбнулся и нежно притронулся обеими ладонями к телу своей супруги.

— Признаюсь, ты заставила меня заинтересоваться… Но тебе отдыхать надо.

— Если забот станет совсем через край, я позову жрицу Хатхор, а то и двух. У нас принято помогать друг дружке.

Уабет Чистая боялась, что Панеб воспротивится, скажет, чего доброго, что он ни при чем. Но будущий отец, похоже, еще не успел прийти в себя от изумления. Ничего страшного, подумала она, небось оправится.

Египетские законы… Мехи их просто ненавидел. Наверное, нет другого такого царства на свете, где нельзя было бы взять и выгнать скверную жену, которая до того обнаглела, что смеет производить на свет одних девок. Но в краю фараонов не моги. Хуже того: несмотря на все ухищрения нанятых им законников, главный казначей Фив не мог отнять у Серкеты ее состояния. Как ни было это невыносимо для Мехи, но, судя по всему, придется терпеть свою супругу до самой смерти. Гибель ее — скажем, вследствие несчастного случая — наверняка показалась бы очень подозрительной и привлекла бы к нему ненужное внимание; словом, с добрым именем пришлось бы распрощаться.

Более того: Серкета была посвящена во многие тайны, обнародование которых грозило тяжкими последствиями. А если ей что померещится? Вдруг вздумает разговориться? Итак, у Мехи не оставалось иного выхода, кроме как усердно трудиться над превращением жены в идеальную соучастницу.

Подарив жене обещанное дорогое ожерелье, Мехи заодно пригласил ее на длительную прогулку по Нилу — развлечения и любовных утех ради. Она радовалась не только пирожным и фруктам, которые приносил крошечный слуга-нубиец, но и интересу, который выказывали к ней самые важные особы.

— Давно ты со мной никуда не выбирался. С чего это теперь так расщедрился? — удивилась она.

— Ожерелье подошло?

— Да ничего так… Что ты от меня хочешь?

— Работать вместе.

— На равных?

— Не получится. Я — мужчина, ты — женщина, значит, главный — я. Но мне нужен союзник. Толковый и деятельный.

Серкета выказала неподдельную заинтересованность. Наконец-то она хоть как-то развеет столь донимавшую ее скуку! А ее милый муженек никогда не узнает, какой опасности ему удалось избежать, сделав это предложение.

Она давно решила покончить с Мехи, но пока она ждала удобного момента, он успел предложить ей союз. И похоже, дельце было любопытное.

— Почему бы и нет? Только ты ничего от меня не скрываешь — идет?

— Само собой, дорогая.

— Начнем с того вечера, когда ты ушел из дома. Мол, нужны кое-какие документы.

— И что в этом странного?

— Ты вернулся без документов, за которыми вроде бы уходил.

— Какая же ты наблюдательная, Серкета!

— И куда же ты ходил тем вечером?

— В самом деле знать хочешь?

— Просто умираю от любопытства!

— Гляди, голубка моя. Ты станешь не только моей союзницей, но и соучастницей. Так что ни единого лишнего слова!

Мысль о жизни, полной опасностей и приключений, приятно возбуждала Серкету.

— Я принимаю правила игры.

Мехи говорил долго, не пропустив ни единой подробности. Во взгляде жены он читал восхищение и зависть.

— Поначалу надо действовать исподтишка, — решила она. — Но зато потом… потом нас ждет грандиозный успех, Думаешь, на Дактаира можно рассчитывать?

— Мягкотелый, лукавый, много знает, жаждет богатства и власти. Качества полезные… Абри, по мне, не такой надежный, но с ним я рано или поздно расстанусь. А ты готова выполнить первое задание?

Серкета повисла на шее Мехи.

— Говори скорее!

— Предупреждаю, дело серьезное.

— Ну и хорошо. Я не подведу.

Мехи объяснил жене, что от нее требуется, после чего они удалились в центральную каюту на палубе, где он овладел ею с обычной неистовой жесткостью.

После ежеутренних обрядов Ясна помогала ведунье, которая принимала жителей селения, озабоченных болезнями или тревогами. Супруга Нефера научилась выслушивать больных, успокаивать хнычущих детишек и возвращать уверенность тем, кому ее недоставало.

Одаренная мощной целительной силой, ведунья накладывала руки на больные места и боль уходила. Ясна следила за тем, чтобы в лечебнице не было недостатка в зельях и снадобьях: некоторые она готовила сама, и в больших количествах, остальное доставлялось в Место Истины по личному распоряжению фараона, заботившегося о подданных и потому неусыпно следившего за всеми службами, пекшимися о благополучии мастеров.