Запретный город

— Послушай, Серкета, я тебе сейчас расскажу, как выглядит один человек, и ты должна будешь узнать его на пароме, том, что приходит с западного берега. Потом ты пойдешь за ним до той двери, в которую он войдет. Поняла?

— Но каждый день пристает столько паромов!

— Будешь смотреть только за утренними.

— Ты же знаешь, милый, что я терпеть не могу вставать рано!

— Тебе трудно сделать для меня такую мелочь? А, Серкета?

— А если эта докука растянется на месяцы?

— Пойми, голубка моя, это такое важное дело, что доверить его больше некому. Если не ты, то кто?

— А что мне за это будет?

— Новое ожерелье!

— Да не отказалась бы… Старые украшения уж надоели. Говорят, в Мемфисе есть один золотых дел мастер, потрясающие ожерелья с бирюзой делает, Только у него заказов… И очередь к нему огромная.

— Не беспокойся. Пусть очередь тебя не смущает.

На восемнадцатый день слежки Серкета опознала того мастерового: он прибыл на втором утреннем пароме.

А уж увязаться за ним и дойти до склада, в котором громоздилась мебель самого разного качества, труда не составило. Довольная собой Серкета то и дело проводила пальцем по шее, на которой скоро появится необычайное бирюзовое ожерелье.

69

Зайдя в чертежную мастерскую, соседствующую с залом собраний правой артели, Панеб неожиданно для себя увидел там Нефера Молчуна и Гау Точного. Оба разглядывали папирус, называвшийся «Образец исчислений для познания действительного и постижения неясного».

— Взглянуть можно?

— Зодчий миров упорядочил начала жизни стройно и соразмерно, — ответил Гау, — и потому мир наш не что иное, как игра чисел. В числах заключена энергия и сила, помни об этом, и тогда мысль твоя никогда не будет косной. Учение наше основано на понятии о Единице: Единое развертывается, умножается и возвращается к себе. Искусство рисунка заключается в том, чтобы показать присутствие единства и целостности во всем сущем.

— Твое тело, к примеру, существует потому, что оно есть совокупность соразмерностей, или, как мы говорим, пропорций, — заметил Нефер. — И потому тебе нужна эта наука, чтобы рука твоя стала умной. Но не стоит упражняться в геометрии ради геометрии или заниматься математическими вычислениями ради самой математики; уклоняющиеся в эту сторону попадают в ловушку бесплодного знания.

— Начерти треугольник, — приказал Гау.

Панеб взял самую тонкую кисточку и сделал, что было велено.

— Вот один из самых простейших способов изобразить солнечный свет, — пояснил наставник. — Да пребудет этот божественный свет с тобой вовеки. Древние утверждали, что исчисление позволяет познать тайны неба, земли и вод, уразуметь язык птиц и рыб и принять облик любого существа, было бы желание.

— Так за работу!

Нефер удивился, насколько велика в его друге тяга к знаниям. Придется помочь Гау Точному, которому вряд ли достанет сил преподавать по нескольку часов кряду.

Панеб быстро освоил четыре основных способа вычисления: сложение, вычитание, умножение и деление, а кроме того, научился возводить в степень, извлекать корень и решать уравнения. Все полученные знания имели свое практическое применение: с их помощью он мог теперь без труда смастерить пару сандалий или выкроить парус для барки. Он убедился, что все творения мастеров Места Истины основывались на точных расчетах. Случайности были исключены.

Потом Жару было предложено свести деление, умножение и извлечение корня к самому первичному действию — сложению. Он складывал единичные дроби, потом копался в предоставленных ему таблицах, сверяя свои результаты с верными ответами.

— Иероглиф «рот» обозначает единицу, — объяснял Гау, — ибо все образы исходят из уст покровителя нашего, бога Птаха, сотворившего этот мир словом. А теперь начерти круг.

Рука Панеба не дрогнула.

— Вот как вычисляют площадь крута: отними от его диаметра 1/9, остаток возведи в квадрат. Это и будет площадь круга. [14]Такие вычисления необходимы, когда нужно, например, определить объем зернохранилища, построенного в форме цилиндра. Также они пригодятся тебе при росписи стен, ибо знания помогут тебе обустроить пространство по законам гармонии.

Нефер Молчун развернул другой папирус, и Панеб потерял дар речи от изумления.

На листе красными чернилами была вычерчена сетка из квадратных клеток, в которую черными чернилами был вписан силуэт человека. Каждой части его тела соответствовало определенное количество клеток.

— Шесть клеток от ступней до колен, девять — до ягодиц, двенадцать — до локтей, четырнадцать с половиной — до подмышек, шестнадцать — до шеи и восемнадцать — до волос. Так разгадывается гармония человеческого тела, так ты можешь рисовать его, не нарушая пропорций. Но это только один из примеров, образец: мастер может использовать и другие сетки, в которых содержатся иные пропорции.

Панеб Жар и Нефер Молчун сидели друг подле друга под звездным сводом.

— Я и не знал, что все это так интересно… Эх, жаль, я столько времени даром потратил, надо было раньше начинать учиться.

— Поверь мне, Панеб, ты не потерял ни единого мгновения. Испытания подготовили тебя, и благодаря им ты накинулся на учебу с таким пылом. И это только начало. Придет время, и ты отправишься изучать пирамиды. Это будет новый этап твоего пути.

— А ты со мной пойдешь?

— Если позволит — и велит — начальник артели.

— Тебя допустили в «Дом Золота», это правда?

Нефер замялся.

— Мне Уабет Чистая сказала.

— Сказала правду.

— Понимаю, что тебе полагается молчать, но скажи мне хоть про тот свет, что проникает сквозь стены…

— Он существует, Панеб. И ты все поймешь, если усвоишь ту науку, которую сам же выбрал.

— Откроются ворота какие-нибудь в этом селении, и сразу видно, что за ними еще таких же штук десять… Ладно, я не против. А ты был в обители вечности Рамсеса Великого?

— Долина царей и для тебя не закрыта.

— Что, я буду там работать? Я тоже?

— А разве не в том предназначение рисовальщика Места Истины?

— Я готов.

— Пока еще нет, Панеб. Ты еще не усмирил око.

— Не понял…

— Вселенная — это огромное око, части которого рассеиваются, лишь стоит на него взглянуть. Именно оно водит нашей рукой и вдохновляет на творчество. Мы должны собрать это око воедино, но прежде надлежит его усмирить, дабы оно от нас не удалялось.

Панеб так ничего и не понял, но почувствовал, что его друг готов отворить перед ним новые врата. Поглядев на усеянный звездами купол, он ощутил присутствие полного ока, которое он однажды соберет воедино своим искусством.

…Коренастый, черноволосый, широкогрудый, с пухлыми, как у младенца, пальцами на руках и ногах, Тран-Бел пил и ел жадно и с наслаждением. Этот ливиец вряд ли мог надеяться сколотить состояние на своей родине и потому перебрался в Фивы. А в Фивах ему улыбнулась удача. Торговец до мозга костей, не ведающий и знать ничего не желающий о какой бы то ни было нравственности, он любил только приобретать, пусть даже способы обретения богатства и не всегда соответствовали общепринятым представлениям о порядочности. Осмотрительный и хитрый Тран-Бел умел, однако, не вызывать подозрений у властей, и слава о нем если и ходила, то скорее добрая.

— Требуют вас, хозяин, — обратился к нему один из работников.

— Некогда.

— Но все же вы бы вышли… Вид у того, кто вас спрашивает, больно важный.

«Вид важный, а нам ненужный», — подумал Тран-Бел, надеясь отделаться от очередного мелкого просителя, перекинувшись с ним парой слов.

Увидев пришедшего, он изумился.

Человек, стоявший на пороге его склада, походил на него самого. Не сказать чтобы двойник, но почти родной брат — те же черты лица, то же тело, только сложен немного по-другому.

— С чем пришел, друг?

— Ты будешь Тран-Бел?

— Ну да, я здесь хозяин, и я очень занят.

14

В Древнем Египте знали число пи. Приравнивая площадь круга площади квадрата со стороной, составляющей 8/9 диаметра круга, нетрудно вычислить приблизительное значение пи, равное 3,14. (Примеч. авт.)