Леди маскарада

Хотя вчерашний случай мог закончиться весьма плачевно.

Разумеется, газеты вольны писать что угодно. Человек, которого поймали в борделе, мог выдавать себя за кого угодно.

В то время как ее увенчанный славой супруг, по сути, выполнял миротворческую миссию, занимаясь улаживанием споров между державами, по вине герцогини поднялась газетная шумиха. А это так не соответствует ее высокому положению.

Китти должна была бы сгорать от стыда. Но она не чувствовала угрызений совести. Герцогиня буквально жила этими шпионскими страстями.

– Ваша светлость, – склонившись в вежливом поклоне, с жаром проговорил Себастьян. – Время не властно над вашей красотой, которая с годами становится только ярче.

– Лорд Боскасл, моя красота не сравнится с вашим исключительным красноречием. Нам, женщинам, всегда хочется верить даже льстецам, – вздохнув, ответила герцогиня. – Неудивительно, что в последнее время я стала реже видеть Элинор. Даже начала скучать по ней.

Ее подруга присела в реверансе.

– Юные лорды пребывают в добром здравии, ваша светлость?

Легкая тень легла на лицо герцогини.

– После того как Артур простудился, его как будто подменили. У него совсем нет аппетита. Я не доверяю докторам, которые его лечат, и написала вашему отцу во Францию, чтобы спросить у него совета.

За этими словами герцогини последовал взрыв хохота, донесшийся из соседней комнаты. Затем раздался истошный крик няни: «Осторожнее!» – и страшный грохот от падения ширмы. Голос, который прозвучал далее, Элинор сразу же узнала – он принадлежал Беллисанту. Художник раздраженно выговаривал няне, что не может работать в таких условиях. Он настаивал, чтобы та перестала одергивать юных лордов каждую минуту, и попросил ее позволить детям оставаться детьми.

Элинор заметила, что, пока она слушала эту гневную тираду, Себастьян смотрел на нее с улыбкой. Герцогиня сочла необходимым объяснить: – Сэр Нейтан Беллисант обещал закончить портрет мальчиков до Рождества, когда мой муж вернется домой. – Она поморщилась, когда хлопнула дверь в передней. – Только как художник может работать, если эти маленькие непоседы ни минуты не могут посидеть спокойно?

Элинор подумала: если бы у нее были дети, она тоже захотела бы заказать их портрет. Конечно же, ее малыши будут похожи на Себастьяна. И станут столь же очаровательными, сколь и непослушными.

Когда Элинор взглянула на Себастьяна, то снова заметила, что тот внимательно смотрит на нее. Элинор показалось, что муж в этот момент думал о том же самом, что и она: когда-нибудь у них тоже будут дети. Герцогиня вздохнула.

Элинор последовала ее примеру. Потому что вспомнила: ее вызвали сюда не ради чая с пирожными. Едва ли кому-то придет в голову устраивать праздничное чаепитие по случаю позорного провала.

– Прошу вас, присаживайтесь. – Герцогиня помолчала немного, словно мысленно настраиваясь на неприятный разговор, а затем показала одну из газет, которые лежали перед ней на оттоманке. – Полагаю, вы оба читали утреннюю прессу? Мне не нужно цитировать?

Элинор бросила взгляд на газетный номер, представлявший Мейфэрского незнакомца во всей красе, а затем, кусая губы, подняла глаза на герцогиню.

– Я потрясена до глубины души, ваша светлость…

– Не сомневаюсь, – с саркастической улыбкой заметила Китти. – Полагаю, вам не очень приятно, что вас обнаружили не где-нибудь, а в борделе. И кто? Самая известная в Лондоне ночная бабочка. Вероятно, вы испытали настоящий шок.

Себастьян кивнул:

– Это было потрясение для всех участников случившегося.

Герцогиня прищурилась, размышляя над его словами.

– Что-то не пойму: кого же из вас двоих поймали? Элинор была готова провалиться сквозь землю. Под описание нарушителя спокойствия, которое дала полиции Одри с целью сбить ищеек со следа, с одинаковым успехом могли подходить и она, и Себастьян.

Как это раньше не пришло ей в голову? До того как прозвучал вопрос герцогини, Элинор и представить себе не могла, что в том инциденте накануне могли заподозрить ее мужа.

Хотя, возможно, ей стоило сразу догадаться о том, что возможна и такая интерпретация событий. Ведь после приезда Себастьяна Элинор работала вместе с ним, совместно проводя все шпионские вылазки.

– Ваша светлость, – снова попыталась объяснить герцогине ситуацию Элинор, – я чистосердечно могу признаться в том, что это…

– …был я, – с непринужденным видом закончил фразу Себастьян. – До сих пор ругаю себя за то, что вломился в скандально известное заведение именно в тот час, когда там больше всего клиентов. Надо было проникнуть туда, используя более осторожные способы. Моя нетерпеливость затмила мне разум.

Элинор подняла бровь. Она сомневалась, что герцогиня поверит в эту наглую ложь, но рыцарский порыв мужа растрогал ее. Это так благородно со стороны Себастьяна – не моргнув глазом бесстыдно лгать в глаза герцогине, выгораживая супругу, которая чересчур увлеклась шпионскими играми.

Ее муж – мастер вводить людей в заблуждение. Теперь Элинор будет в еще большем долгу перед ним, чем в тот день, когда они дали друг другу клятвы перед алтарем. Наверняка, выручив Элинор в столь щекотливой ситуации, Себастьян теперь всю оставшуюся жизнь будет попрекать ее этим. Интересно, было ли это самопожертвование хорошо обдуманным планом или ее муж сказал это в порыве великодушия? Так сказать, экспромтом.

– Ваша светлость, – снова попыталась все объяснить Элинор, – мой муж – джентльмен до мозга костей.

– Точно так же, как и мой дорогой супруг, – со страдальческим видом произнесла герцогиня. – Военные парады, оперные и театральные премьеры, праздничные банкеты и торжественные собрания. Все это отнимает время. Нет такой женщины в Париже – да и во всей Европе, – которая не боготворила бы герцога Веллингтона.

Себастьян вздохнул:

– Когда человек настолько велик…

– Кто такая эта Ла Грассини? – всплеснув руками, с горестным видом спросила герцогиня и пнула в сердцах упавшую на пол газету. – Что это за бесстыдницы, которые вертятся вокруг моего мужа и мешают ему выполнять возложенные на него обязанности? Эти несносные кокетки, эти…

– Я в первый раз слышу это имя, – тактично заметила Элинор. – Значит, эта особа не может похвастаться международным признанием.

– Полное ничтожество, – пожав плечами, развил ее мысль Себастьян. – В сущности, она никто. Вертлявая особа с писклявым голоском. Не понимаю, почему все с ней так носятся?

– Значит, ты знаком с ней лично? – помолчав, спросила Элинор.

– Ну, я бы так не сказал, кое-какое представление о ней составил.

– Возможно, вы не читали о ней, но в газетах пишут, что она известная оперная певица, – бесстрастно заметила герцогиня.

– Может быть, ее и принимают кое-где, но ее слава меркнет по сравнению с вашей.

Элинор округлила глаза. Боже праведный, этот негодник знает, как подольститься к женщине.

Приободренная речами Себастьяна, герцогиня вздохнула с облегчением.

– Как я предполагаю, о том, чтобы добыть письма, вчера не могло быть и речи.

– К сожалению, – в один голос ответили они.

Элинор бросила на Себастьяна недовольный взгляд. Тот ответил ей милой улыбкой, а затем повернулся к герцогине и сказал:

– Придется отложить это до следующего раза. Будьте уверены в том, что письма попадут к вам в руки. У меня имеются свои собственные методы.

– Можете в этом не сомневаться, – натянуто улыбаясь, заметила Элинор.

Герцогиня нервно теребила жемчужное ожерелье на шее.

– Хочу заявить вам прямо, лорд Боскасл, что у Элинор за все это время еще ни разу не было ни одной осечки. Никому не удавалось ее задержать во время выполнения задания.

Себастьян нахмурился:

– Я тоже не припомню проколов.

– Кроме вчерашнего, – заметила Элинор, вдруг освободившись от угрызений совести за то, что ее муж взял ее вину на себя. В конце концов, этот коварный человек обманул ее доверие, сказав, что действует по приказу герцога. А еще бесстыдным образом заставил Элинор снова потерять от него голову. Вот пусть и расхлебывает эту кашу, раз сам напросился.