Дьявольские наслаждения

– Эта тема мне очень близка, – серьезно сказал он. Он что, пытается произвести на нее впечатление?

– Замечательно, – ответила она. – Я собиралась объяснить ученицам, что жена иностранного посла имеет ранг наравне с ним. Поэтому ее объявляют сразу же за его появлением на приеме…

– А как быть, если он опоздает? – спросила мисс Баттерфилд. – Мой папа, например, никогда не приходит вовремя.

– Она его подождет, – ответила Эмма. – А теперь перейдем к порядку рассаживания приглашенных.

– Леди Лайонс, ведь лорд Вулвертон был иностранным дипломатом? – воскликнула одна из девочек. – Может, он расскажет нам об этикете на дипломатических приемах?

У Эммы изогнулись брови. Она посмотрела на Эйдриана, а он – на нее. Дипломатический протокол навряд ли включает в себя общение с английским кондотьером.

– Мне кажется, что лорд Вулвертон больше знаком с…

Он скромно пожал плечами и прерван ее:

– Я не возражаю поделиться своими познаниями. Однажды мне пришлось сообщить обитательницам гарема о том, что их повелитель убит во время восстания. Уверен, что ни одна из молодых леди не захотела бы попасть в подобную ситуацию.

– Меня бросает в дрожь при одной лишь мысли, – пробормотала Эмма.

– Он был раджой, – продолжал Эйдриан. Глаза его весело блестели.

– А тигры у него были? – спросила Харриет.

– Да. После его смерти они разбежались.

– Я не нахожу в этом примере никакого дипломатического этикета, – заметила Эмма. Страшно подумать, что еще он собирается рассказать!

– Я уже перехожу к этому, – ответил Эйдриан. – Надо было посадить на трон ближайшего родственника раджи до того, как начнется кровавая резня. Если вы полагаете, что это легко сделать во дворце, где бегают голодные тигры и полно рыдающих женщин, то уж и не знаю, называть это дипломатией или нет.

Эмма в ужасе смотрела на своих учениц – Эйдриану удалось очаровать всех без исключения. Девочки с восхищением смотрели ему в рот, ловя каждое слово. Она тоже с радостью услышала бы красочные истории из его прошлого, но… наедине. Авантюрист, да и только. Что он увидел в благонравной Эмме Боскасл? Неужели она превратится в персонаж из его очередной озорной истории?

Эмма решительно встала.

– Большое спасибо за такую познавательную беседу, лорд Вулвертон. Надеюсь, моим ученицам не придется с этим столкнуться. Полагаю, что теперь мы вернемся к более прозаическим делам. Кто-нибудь может мне сказать, как правильно обратиться к супруге французского посла?

Вскочила Харриет:

– Могу я задать вопрос его светлости?

– Нет, – отрезала Эмма, – не можешь!

Но Харриет было не остановить.

– Вот что я хочу узнать… Что должна сделать девушка, чтобы выйти за герцога?

Ученицы были потрясены такой дерзостью, но с восторгом ждали ответа.

Эмма опустилась на скамью, подавив желание резко вмешаться.

– Я думаю, – сказал Эйдриан, – что на такой вопрос вам лучше ответит ваша наставница.

Все выжидательно уставились на Эмму. А она… она ждала ответа от Эйдриана на этот крайне неделикатный вопрос с не меньшим нетерпением, чем ее подопечные. Он, разумеется, дал бы не совсем обычный совет, поскольку был не совсем обычным аристократом.

На его губах заиграла насмешливая улыбка.

– Леди Лайонс?

– Занятия закончены. Следующий урок вечером, – усталым голосом объявила она.

Несколько месяцев назад Эмма и Шарлотта договорились написать учебник по этикету для молодых леди, которые хотят научиться хорошим манерам, но не могут себе позволить личного воспитателя. Обе дамы занимались этим в свободное время. Но учебник – это труд, на создание которого потребуется не один год усилий. Раз-другой в неделю, в конце дня, Эмме удавалось набросать наиболее важные правила.

Иногда они с Шарлоттой, потехи ради, вносили в учебник смешные случаи. К примеру, «Деликатный способ избежать общения с баронетом, страдающим отрыжкой» или «Как незаметно вылить бокал плохого вина в комнатный папоротник».

А где в учебнике найдется место для такой главы: «Позор светской дамы: как сохранить достоинство после грехопадения»? Эмма со вздохом отложила перо и увидела, что с кончика на бумагу капают чернила и растекаются по письменному столу брата.

Она никогда в жизни не проливала чернил. Вот куда ее завел один-единственный греховный поступок. Где же песок? Пятно расползалось, а она безвольно наблюдала.

Густой бархатный голос вывел ее из задумчивости.

– Могу я чем-нибудь помочь?

Эмма поднялась с кресла, а Эйдриан вытащил из кармана жилета чистый носовой платок и промокнул чернила.

– Вы испортили платок,- смущенно сказала она. – Ну и парочка мы с вами.

– Что значит еще одно пятно для такой гиблой жизни, как моя? – произнес он, и по его тону нельзя было разобрать, серьезно он говорит или нет.

Эмма встретилась глазами с его задумчивым взглядом. Сердце у нее сильно заколотилось.

– Вам не следовало ходить одному без слуги. Я хотела вам об этом сказать, когда вы появились в саду.

Он не сразу отвел глаза.

– Я чувствую себя намного лучше и собираюсь уехать. Я достаточно долго пользовался гостеприимством вашего брата.

Она скрестила руки на груди. Смешанные чувства боролись у нее в душе: ей было стыдно за те вольности, что она позволила ему, и стыдно, что не осмеливается попросить его остаться, пока он еще не совсем окреп.

– Почему мужчины бояться показаться слабыми? Я склонна позвать лакея, чтобы помог уложить вас опять в постель.

Он оперся бедром о край стола.

– Не стоит беспокоиться.

– Я не беспокоюсь. – Эмма повернулась к шнурку звонка, но… он проворно загородил ей путь. – Что вы делаете? Чего вы добиваетесь?

– Я искал Хита, – ответил он и придвинулся к ней поближе.

Она вздрогнула.

– Да?

– Нет. – Он опустил глаза. – Нет. Я надеялся увидеть вас до отъезда.

Как забыть то краткое блаженство, которое они испытали? Он безумно хотел ее и отказывался верить в то, что она не разделяет его чувства.

Прежде чем она смогла его остановить, он наклонил голову и поцеловал ее. Губы у нее приоткрылись… возможно, от удивления. Он просунул язык ей в рот. Эмму охватила дрожь. Он заставил себя не обнимать ее, потому что если он это сделает, то захочет большего и не остановится, пока не получит желаемого. Он хотел ее и, будь она любой другой женщиной, нашел бы сотню способов сделать ее своей. Но она – Эмма Боскасл, и он должен соблюдать – или делать вид, что соблюдает, – определенные правила поведения, которым он так и не научился по-настоящему.

– Нет, – прошептала она, но мягкие, теплые губы говорили совсем другое. Он вспомнил, как его пальцы впивались в атласное тело, и со стоном продолжал ее целовать. – Пожалуйста, – еле слышно выдохнула она.

– Пожалуйста… что? – спросил он.

– Я не знаю. Кто-нибудь увидит.

– Я запер за собой дверь.

У нее по плечам пробежали мурашки. Она хотела того же, чего и он.

– Вы постоянно в моих мыслях – тихим голосом произнес он. – Я помню все, помню, что я чувствовал, когда вы перестали мне сопротивляться.

– Не говорите так.

– Вы уступили мне, – упрямо продолжал он, водя пальцами по ее горлу. – Могло бы произойти и большее. Возможно, вам нужно время. Я виноват. Я просто дурак. Я торопил события, а вам нужно время.

– Сейчас это уже не важно, – судорожно произнесла она. – Забудем об этом.

– Я подожду, – прошептал он. – Вы мне необходимы. Раньше мне никто не был нужен, а вот сейчас… А с вами происходит ли то же самое? Это – удивительное ощущение. Я не привык настолько сильно от кого-нибудь зависеть.

Она тяжело вздохнула:

– Я не смогу ответить вам на этот вопрос.

Он улыбнулся:

– Вы уже ответили. Вы будете честны со мной?

– Я постараюсь.

– Что надо сделать такому человеку, как я, чтобы завоевать вашу любовь?

Эмма залилась румянцем. На скольких женщинах он оттачивал свою лесть?

– Я в таком возрасте, милорд, когда благоразумие пересиливает желание, когда добродетель должна подчинить себе любовь.