Пирамида баксов

– А если ты не нашла четверых?

– Там все очень разумно устроено, Женя. Даже если ты нашел только двоих, к примеру, а они потом тоже кого-то привели – от тех, от новеньких, тебе все равно капают какие-то деньги, все равно ты свои вложения вернешь, только это займет несколько больше времени. Ты первую четверку торопишься набрать только потому, что так быстрее переходишь на следующий уровень, быстрее начинаешь зарабатывать по-настоящему большие деньги. Проходит время – ты становишься мастером третьего уровня. Потом четвертого. И так далее. Чем выше уровень, тем больше денег. Простая арифметика.

– Ты сейчас на каком уровне?

– На втором. Скоро должна перейти на третий.

Она говорила это совершенно спокойно. Так говорят о работе – обычная рутина, ничего особенного. Тут вот у нас оклады обещали повысить, десятку добавят, наверное. Тогда я куплю себе новый шарфик. Так это выглядело со стороны. Я даже не знал, что сказать ей на это. Так бывает, когда сталкиваешься с чем-то абсолютно тебе незнакомым. То есть ты-то думал, что знаешь об этом очень много, что руку держишь на пульсе, что в курсе, а на самом-то деле – полный мрак.

– Ты хотя бы понимаешь, что на следующий уровень тебе вряд ли удастся попасть? – осторожно поинтересовался я.

– Это еще почему?

– Потому что очень скоро иссякнет поток людей, способных вот так запросто выложить пятьдесят тысяч долларов.

– Ты опять рубишь сплеча, не подумав, – попеняла мне снова Анна. – То, о чем ты говоришь, действительно неизбежно наступит. Но только не у нас. Это может случиться только в стабильном, устоявшемся обществе, где богатые остаются богатыми, а бедные бедными. Если богатых, к примеру, сто тысяч человек, то только эти сто тысяч и могут участвовать. Когда все они поучаствуют, то уже некому будет нести деньги, тут ты прав. А у нас не то. У нас в стране все еще слишком нестабильно, все слишком зыбко, люди быстро зарабатывают деньги и так же быстро их теряют, уступая место новым счастливчикам, и пока этот круговорот происходит – система будет жить и в нее будут вливаться деньги. Магистр все придумал гениально – клуб для избранных, где каждый гарантированно заработает себе на старость.

– Кто такой магистр?

– Это тот человек, который выступал со сцены.

– Кто он?

– Я не знаю, – покачала головой Анна. – И никто не знает. Никто никогда не видел его лица. Так по крайней мере говорят. Но все, что ты сегодня видел, придумано им. Он хозяин всей системы.

– И у него самый высокий уровень? – предположил я. – Он стоит на самой вершине пирамиды?

– Думаю, что да. К нему наверняка стекается основная масса собираемых на разных уровнях денег. Здесь нет ничего странного. И нет ничего обидного. Тот, кто застолбил свой участок раньше, получает больше. Справедливо.

Анна помолчала, подумала.

– Я отдаю себе отчет в том, что это не навсегда, – сказала она после паузы. – Что и этот бизнес в конце концов умрет. Я и не собираюсь быть в этой системе вечно. Я уже обеспечила собственную финансовую автономность от мужа. Знаешь, кстати, почему он у меня ревнивый такой и такой злой?

Она засмеялась – не зло и не горько, а вполне счастливо. Так смеются сильные люди.

– Почему? – подыграл ей я.

– Потому что я перестала от него зависеть. Он потерял власть надо мной. Он меня потерял. Но это уже его проблемы. А я…

Она пожала плечами и задумчиво посмотрела куда-то вдаль.

– Я поднимусь на третий уровень, получу причитающуюся мне долю и выйду из игры. На мой век тех денег хватит.

– Сколько же денег там будет? – осведомился я. – Все-таки интересно, какой суммой готова удовольствоваться такая женщина, как ты.

– Там будет миллион с небольшим долларов, Женя, – совершенно спокойно поведала моя собеседница.

И я вдруг понял, что все, что она рассказала, – правда. И деньги свои она уже вернула, и заработала немало, и миллион свой с хвостиком она непременно получит. Никаких сомнений.

В герои нашего следующего розыгрыша Степа Духнов попал извилистым и замысловатым путем, что лишний раз доказывает великую роль случая в человеческой судьбе. Можно сказать, что из множества вариантов совершенно случайно был выбран тот, на котором вдруг обнаружилась бирка с надписью «Духнов», и теперь Степа, сам о том не подозревая, был просто обречен на всероссийскую известность. Ему оставалось только сняться в нашем сюжете. То есть специально ему и делать ничего не нужно было, ему надо было просто жить, ходить по улицам и быть самим собой – все остальное мы сделаем за него.

Когда мы занялись Степой Духновым, вдруг обнаружилось, что у нас есть герой следующего розыгрыша, но нет самого розыгрыша. Так бывает. Выбираешь будущего героя, понимая, что он – стопроцентное попадание в «десятку», настоящая находка, уникум, наблюдать за которым сплошное удовольствие, а вот сюжета, в котором бы этот уникум раскрылся во всей своей красе, пока нет. Перебираешь припасенные заранее заготовки и видишь – не то. Озадачиваешь работающих на договоре сценаристов, те придумывают какие-то смешные истории, которые читаются ну просто как анекдот, так что обхохочешься, а герою нашему это не подходит. Вот не его эта история – и все тут. И мучаешься, и придумать ничего не можешь, и отступиться невозможно, бросить этого нашего героя, потому что понимаешь, что он действительно ценная находка, другого такого еще поискать, и нельзя его бросать, надо искать, искать упорно, и тогда обязательно что-либо найдется.

Что-то подобное случилось с Духновым. Не было для него истории. И придумать не могли. В конце концов я бросил все свои дела и занялся Степой лично. Я ходил за ним по улицам, как привязанный. Я вместе с ним толкался в общественном транспорте. Покупал в магазине колбасу. Менял в обменнике десять долларов. Покупал поллитровку. Сматывался от милицейского патруля, вознамерившегося было сцапать Степу за распитие в общественном месте. Я жил Степиной жизнью целых три дня. И вот, как бывает в сказках, мне улыбнулась удача. Мы со Степой – он впереди, я в двадцати шагах позади – шли его обычным маршрутом. Перешли дорогу, проехали две остановки на троллейбусе, потом снова пешком, Степа нырнул в подъезд – этот маневр тоже был мне знаком, подъезд проходной, в одну дверь входишь, в другую выходишь и оказываешься по другую сторону дома, не надо время тратить на то, чтобы дом обойти. И вот я в подъезд вошел, а дальше за Степой не поспешил, остановился на лестничной площадке, потому что вдруг обнаружил, что то, что я искал все последнее время, – оно здесь, в этом подъезде. Меня осенило. Не надо ничего искать. Вот оно, здесь, на этой лестничной площадке. Один лифт и другой лифт. Грузовой и пассажирский. И надо всего-навсего подготовительную работу провести.

Подготовка заняла целую неделю. Степа Духнов продолжал ходить через знакомый подъезд, ни о чем не подозревая, потом два дня было выходных, и Степа дома сидел, а когда в понедельник он отправился по знакомому маршруту, мы его уже поджидали.

Когда Степа вышел из троллейбуса, ответственный за этот этап операции человек сообщил нам по радиопереговорному устройству: «Степа идет!» На лестничной площадке, где вот-вот должен был появиться Духнов, возникла легкая паника, какая бывает всякий раз за минуту до съемок, но я цыкнул на своих заметавшихся коллег, и они тотчас же исчезли, просто растворились в воздухе, отчего лестничная площадка обрела привычно безлюдный вид. Прошло десять секунд. Хлопнула дверь. Степа Духнов вошел в подъезд. Поднялся на лестничную площадку, сделал несколько шагов с задумчивым видом вечно спешащего городского жителя, да тут вдруг обнаружилось нечто непривычное, и Степа резко сбавил шаг. В створке лифтовой двери было проделано отверстие, в котором маячила равнодушная физиономия недоросля годков примерно двадцати, а еще висела табличка с красноречивым текстом «Обмен валют» и еще одна табличка – с курсом тех самых валют.

Курс был крайне выгодный, прямо-таки фантастически выгодный, и отсутствие многоголосой волнующейся очереди у заветного окошка можно было объяснить только тем, что никто еще об этом замечательном месте не прознал, но как раз на курс Степа в первый момент не прореагировал. Его удивил сам факт присутствия обменного пункта в подъезде жилого дома, только и всего, и он продолжил движение, хотя и сбавил шаг, как я уже говорил, но на выходе из подъезда ему вдруг будто что-то вспомнилось, и он остановился в нерешительности.