Страница 89 из 183
новости о сыне, а потом поинтересовалась:
— С чего вдруг мой Семочка заболел? Он на здоровье вроде никогда не жаловался.
Наконец-то они подошли к той теме разговора, из-за которой Диспетчер отправился к ней на свидание.
— Была на то, Софья Романовна, веская причина. У него из квартиры украли полотна знаменитых
художников и другие ценности.
Сообщение Диспетчера Софья Романовна, к его удивлению, приняла совершенно спокойно. Поставив
блюдечко на стол, она злорадно констатировала:
— Вот видите, как Бог наказывает детей за их грехи перед родителями. Сразу прислал вас ко мне с
подарками, но все равно не унял своей гордыни, не сообщил мне о постигшем горе.
— Он мне поручил вам устно все передать. Разве в письме все напишешь.
— Да, это так, но все равно он ко мне не по-сыновьи относится, — задумавшись на миг, констатировала она.
— И на какую сумму у него украли картин?
— Если в долларах, то более чем на три миллиона будет.
— Ну и как, поймали вора?
— Пока еще нет, — с сожалением сообщил Диспетчер.
— Если после кражи картин прошло более двух месяцев, как вы сказали, то теперь милиция вряд ли их
найдет.
— Понимая такую утрату, Семен Филиппович и слег.
— Скажите ему, пускай не валяется чурбаком, а оставшуюся коллекцию или продаст, или сдаст в какое-
нибудь государственное учреждение на ответственное хранение.
Пренебрежительно махнув рукой, она сообщила:
— А лучше всего, я ему все изложу в письме.
Слушая Софью Романовну, Диспетчер подумал: «Бабуля еще из ума не выжила, толково рассуждает и дает
дельный совет». Вслух же заметил:
— Семен Филиппович не маленький, не любит, когда его учат, а потому сам сможет распорядиться по уму.
— Куда ему до моего опыта, моих знаний. Я дворянка в пятом поколении. Вы хоть знаете, что это такое и с
чем это едят? — победоносно, уверенная в незнании ответа собеседником, задала она ему каверзный вопрос.
— Не знаю, — признался Диспетчер, удивленный таким вопросом.
— То-то же, я потомственная баронесса, и моими друзьями детства были потомственные дворяне, у которых
было чему поучиться не только работникам культуры, но и нашей теперешней власти.
В старое время слово дворянина приравнивалось к векселю, а сейчас в высших эшелонах власти, вы видите, какая неразбериха и чехарда, что делается в промышленности, в сельском хозяйстве. И вся кутерьма
происходит, я так считаю, из-за того, что современный руководитель стал не хозяином своего слова: обещает, а
исполнять за него будут другие, такие же неисполнительные люди. Вы видите, к какой черте пришла наша
страна...
«Вот это бабуля, ничего себе разошлась», — удивленно подумал Диспетчер.
— ...Мой папа имел классный чин коллежского советника, а ему в семнадцатом году еще не было и тридцати
лет. Вы представляете, какая у него была перспектива роста по службе? У нас в роду все были генералами, и
только он успел дослужиться до полковника. Вот благодаря кому у моего сына была и есть такая богатая
коллекция старины.
Он у меня рос среди пролетариев, и воспитание улицы так повлияло на него, что он не стал понимать свою
родную мать. Его пещерные рассуждения последние годы я уже не могла слушать. Для меня такое было пыткой, вот почему я предпочла поменять муки с ним на одиночество в этой обители. Слава Богу, что он не преступник и
не сидит в тюрьме. Скажу по секрету — он ждет от меня наследства, но я его уже отписала внуку Сереже. Он
артиллерист и уже дослужился до капитана.
Когда она заговорила о внуке, в ней произошло преображение, как с верующим, говорящим о христианской
святыне.
— ...Он, моя ласточка, в каждый свой отпуск приезжает ко мне с женой и правнуком. Я могу умереть спокойно, зная, что на моем оболтусе сыне не завянет наше дворянское древо Церлюкевичей.
Открыв деревянную шкатулку, она, показывая ее содержимое, сообщила:
— Вот, видите, сколько от Сержа у меня писем, а от сына сегодня получила первое. — Задумавшись, она
рассеянно произнесла: — И в кого он у нас такой уродился эгоист?..
Прерывая ее излияние, Диспетчер спросил:
— Софья Романовна, вы меня еще чаем не угостите? — Он показал ей свою пустую чашку.
— Сейчас, дорогой, только я чай подогрею, а то он уже, наверное, остыл.
— Не надо подогревать, и остывший пойдет.
Пока Софья Романовна не спеша исполняла просьбу Диспетчера, он взял один конверт, лежащий сверху в
шкатулке, и спрятал в карман.
Исполнив его просьбу, она, опустившись на стул, поинтересовалась:
— О чем мы с тобой говорили?
— О жизни сына, внука и вашей.
— Старая кочерыжка, совсем забывчивая стала, — пожурила она себя беззлобно. — Какая у меня теперь
жизнь, жду смерти, никому не нужная, а Бог смерти не дает. От скуки сошлась здесь с одним, тоже из дворян. Так
хорошо мне с ним жилось, столько у нас с ним было общего, но пожили мы с ним мало. Бог призвал его к себе к
ответу. Очень порядочный был человек, а теперь искать ухажера уже нечего, чувствую, как силы покидают меня.
— Может, перед смертью вернетесь домой, к Семену Филипповичу, чтобы смерть дома принять?
— Думала и я о такой возможности, даже ключ от квартиры берегла, а сейчас решила окончательно
зубастенькую здесь дождаться. Если бы меня позвал жить к себе внучок, я бы с доброй душой согласилась, но у
него цыганская жизнь. Его переводят из части в часть, то в одном военном городке живет, то в другом. Мне за
ним уже не угнаться.
Дождавшись, когда Софья Романовна закончит свое излияние, Диспетчер осторожно поинтересовался:
— У вас ключ от квартиры где хранится?
— Он у меня пропал из тумбочки в день похорон Юрия Викторовича.
— А кто его тогда хоронил?
— Как кто? — гордо произнесла Софья Романовна. — Конечно я и его сын Виктор.
— Вы, случайно, не знаете, где живет его сын?
— Точно не знаю, где-то в Москве.
— У вас его адреса нет?
— Был когда-то, а теперь я его затеряла, да он мне и не нужен.
— Где и кем работает Виктор? — продолжал настойчиво допытываться Диспетчер у ничего не
подозревавшей Софьи Романовны.
— Каким-то небольшим начальником на железной дороге. Там он дослужился до трех маленьких звездочек
на кителе, только они у него расположены как у коллежского регистратора.
— Что-то я таких званий не знаю, — улыбнувшись, признался Диспетчер.
— Такие звания до революции были у гражданских служащих, а если его приравнивать к воинскому, то, —
задумавшись на минуту, она закончила: — Оно будет соответствовать старшему прапорщику.
«Ну, бабуля, с тобой не соскучишься», — испытывая удовольствие от беседы, подумал Диспетчер.
— Вы помните его фамилию?
— Интересный вы молодой человек, я с Юрием Викторовичем прожила больше года, как я могу не знать его
фамилию, или вы думаете, что я уже выжила из ума? — обиделась она.
— Да нет, что вы, я просто так спросил, — стал оправдываться Диспетчер.
Она задумалась, у нее от удивления расширились зрачки глаз, потом она обрадованно выпалила:
— Заславский Юрий Викторович, — добавив с удивлением: — А ведь я едва не забыла его фамилию!
Больше Софья Романовна ничего важного, что могло заинтересовать Диспетчера, не сообщила. Когда он
заметил, что она стала повторяться, только тогда он решил с ней распрощаться.
Расставаясь с Диспетчером, Софья Романовна, не скрывая к нему симпатии, призналась:
— За все время нахождения здесь вы первый, кто выслушал меня, не перебивая и не мешая. Если захотите
еще со мной поговорить, приходите, можно даже и без гостинцев, буду очень рада, — сделав удивленное лицо, она воскликнула: — А мы с вами так и не познакомились. Я даже не знаю, как вас звать!
— Софья Романовна, мне нравится, что вы меня называете молодым человеком. В следующий раз как вам