Страница 68 из 183
определяется в каратах, в карате 0,2 грамма, один карат стоит примерно 200 американских долларов. На что ты
рассчитываешь? — спросил Гетмана Борода.
Гетман, принимая Бороду за медвежатника, подумал: «Конечно, тебе легко говорить о бабках со своей
специальностью, а здесь приходится весь свой валютный запас выкладывать».
— На первый раз я хотел бы для себя купить крупный камушек, так каратов на пять.
— Я тебе сказал таксу: штука долларов — и такой камушек найдется.
— Пойдет! — согласился Гетман.
— Завтра вечером мы вас покинем. Если к этому времени разнюхаешь, что почем, и мои условия тебя
устраивают, то найдешь меня через Душмана.
На другой день в обед, отдавая деньги за бриллиант Бороде, Гетман, разглядывая в руках покупку, которая
была с крупную горошину, удивленно пошутил:
— За такую горошину я отвалил тебе бабок почти на полтачки.
— Ошибаешься, кореш, за нее можно купить любую нашу отечественную тачку и еще останутся бабки на
«Запорожец». Если тебе своих бабок жалко, то я на продаже камушка не настаиваю.
— Я не для того сегодня пришел, чтобы от тебя пустым уходить, — возразил Гетман.
— Послушай меня, старого дурака, завяжи камушек в носовой платочек, а то он легко находит дырки и
уплывает.
— У меня не уплывет, — заверил его Гетман, но совета послушался.
Перед расставанием Борода, дружески обняв за плечо Гетмана, сообщил:
— Если у тебя вновь появится надобность в таких камушках, то через нашего общего знакомого можешь
найти меня. О том, что это дело деликатное, по-моему, предупреждать мне тебя не надо, — осторожно напомнил
Борода.
Гетман понимающе развел руки и, улыбнувшись, подтвердил:
— Могила.
На другой день после гулянки, утром, Душман у себя на даче увидел Лапу с перевязанной полотенцем
головой.
Поздоровавшись, он недовольно пробурчал:
— Остап Харитонович, не надо было вчера заострять внимание на моей персоне, а особенно на моем
перстне.
— Почему? — беспечно спросил Лапа, придерживая одной рукой полотенце на голове.
— Кому нужен ажиотаж вокруг него?
— Тебе!
— С какой стати?
— А ты подумай своей садовой головой. Твой перстень побывал в руках авторитетов. Он стоит, между
прочим, больших бабок. Теперь ты его можешь терять и так далее, — глубокомысленно произнес он, — но его
хозяином, пока ты его не продашь, будешь ты. Секешь? — постучав пальцем Душмана по голове, спросил он.
— Теперь-то усек, — успокаиваясь, ответил Душман.
— Хорошо, хорошо, — похлопав его по спине, произнес Лапа.
Глядя вслед медленно удалявшемуся Лапе, Душман подумал: «А ведь действительно, уже старик, но в глаза
ему такое Шаман не должен был говорить. Если им придется где-нибудь встретиться, то Лапа постарается его
«отблагодарить» за такой «комплимент»... Чертовски умный старик, мне бы его способности».
Глава 49
Встретив около своего дома поджидавшего его Пончика, Лапа был не только возмущен его появлением, но и
напуган.
Одной из первых его мыслей было: «Привел легавых, где-то подзалетел и на нас хочет теперь выехать».
— Чего приперся? — злобно бросил он Пончику, который подобострастно сообщил:
— Пришел за помощью, помоги, Остап Харитонович. — Пончик заплакал.
— Мы с тобой квиты. В няни я к тебе не нанимался, пошел вон отсюда. — Лапа стал грубо прогонять от себя
Пончика.
— Остап Харитонович, кроме вас, моему горю никто не поможет, — продолжал слезливо просить Пончик.
Поняв, что ему никакой опасности нет, Лапа, приободрившись и успокоившись, незаметно изменил свой тон в
разговоре с Пончиком. Он стал прислушиваться к тому, что тот говорил, и уже не прогонял.
— Куда от тебя, идиота, денешься? — пробурчал он снисходительно. — Пошли в дом. — Однако не преминул
сообщить Пончику: — Если еще раз вот так без разрешения припрешься ко мне, я за твою жизнь никаких
гарантий не дам, очутишься в речке с тормозной колодкой на шее.
— Больше этого не повторится, но помоги мне хоть один раз в жизни.
В доме они прошли в зал, где Пончик сел за стол, а Лапа сел на диван.
Беседы как таковой не было. Лапа задавал Пончику вопросы, на которые тот взахлеб отвечал.
— Мы с компаньоном построили прибыльное малое предприятие по заправке баллонов кислородом. Ваши
деньги полностью ушли у меня в кислородный цех. Не меньше в строительство вложил и мой компаньон.
Заправляться кислородом к нам приезжают из нескольких близлежащих районов. Бабки к нам текут каждый день, и немалые, представь, больше 30 процентов имеем годовых на вложенный капитал.
Когда начали строить цех, то никто к нам в компаньоны не шел, боялись прогореть, а сейчас, увидев навар, столько у Капреляна оказалось друзей, что он перестал со мной считаться и совместные деньги тратит по своему
усмотрению напропалую.
— Ну, а ты чего, как баран, молчишь? — недовольно пробурчал Лапа.
— Я ему и так и эдак говорил, чтобы он остепенился, а он смеется и говорит: «Забирай свои бабки и
уматывай отсюда, а то ничего не получишь». Я пошел к нему в компаньоны, потому что сразу унюхал золотую
жилу. Потому и пошел на продажу камушков. Сам пойми, зачем мне сейчас деревянные деньги, которыми можно
только печку топить, так как на них ничего не купишь, да они и пропасть могут в любое время.
— Что у тебя там случилось, я понял, но не пойму, что ты от меня хочешь?
— Мы с тобой давно знакомые, и именно тебе я доверился, когда решился продать камушки. Я знаю твои
возможности, связи, а поэтому хоть на коленях буду умолять тебя, урезонь его.
— Ты сначала расскажи мне о нем поподробнее, а потом скажу тебе свое мнение и решение.
— Капрелян на прокладке колхозам, совхозам асфальтированных дорог нажил себе капитал, обирал свою
бригаду, как липу, гнилой и подлый мужик, не буду скрывать, обладает огромными пробивными способностями.
— Был у хозяина?
— Дела на него заводились, но он им до финиша давал раскрутку, в стадии следствия прекращались.
— Молоток! — похвалил Капреляна за изворотливость Лапа. — Ну что же, будем считать, что ты меня
уговорил взяться за примирение вас, но я даром такими делами не занимаюсь, тем более не знаю заранее, куда
они ведут.
— Штук пять хватит? — просительно поинтересовался Пончик.
— Не знаю, — неопределенно ответил Лапа. — Сколько у него там шестерок?
— Четыре борова! — зло сообщил Пончик.
— Вот видишь, мне тоже надо команду собирать, твои лавэ пойдут ей на оплату, а мне тоже надо на что-то
жить. Не буду же я на старости лет с ними драться один, — засмеявшись такому абсурду, пошутил Лапа.
— Конечно, — согласился Пончик.
Лапа, подумав, переспросил:
— Так ты говоришь, что имеете более 30 процентов годовых, что ваш цех — золотая жила?
— Вот почему от нее и не хочется отлучаться, — подтвердил Пончик. — Вы, Остап Харитонович, производственных проблем не знаете. Все предприятия испытывают кислородный голод. Мы пустили цех
частично на импортном оборудовании, и он несколько лет будет давать отдачу без всякого вкладывания в него
нового капитала. Кислородные баллоны — это не самовары, их водой не заправишь. Они заправляются в
специальных условиях. Кислород кончился в баллоне, его опять надо везти к нам, платить деньги, и мы его опять
заправляем, то есть без заказов не бываем.
— Наверное, грабите государство, — беззлобно пробурчал Лапа.
— Обижаешь нас, Остап Харитонович, наши ставки выше государственного тарифа всего лишь на 10
процентов.
— Когда у тебя появилась тяга к труду? — пошутил Лапа.
— Когда за него стали хорошо платить, — парировал Пончик.
Лапа, подумав, поинтересовался:
— А если мы его кинем, ты один справишься с этим цехом?
— Ни он, ни я не петрим в технологии производства. У нас, кроме рабочих, работают два инженера, которые