Страница 41 из 183
плакаты.
— И двери не видать, — согласился с ним Валет, нервозно срывая зло на плакатах, которые стал срывать со
стены и рвать.
Когда Валет сорвал со стены второй плакат, то увидел за ним круглую дверку с ручкой диаметром по
окружности около метра.
— Смотри, что я нашел, — обрадованно сообщил он Сарафану, который и без него заметил сам.
— Посвети мне фонариком, — потребовал он, направляясь к двери.
Закрыв дверь бомбоубежища со стороны коридора, он, подойдя к круглой деревянной дверке, потянул ее за
ручку, и она открылась.
Сколько метров они ползли по выходу из бомбоубежища, ни Сарафан, ни Валет определить не могли.
Находясь в состоянии сильного душевного волнения и стремясь скорее добраться до выхода, они потеряли счет
расстоянию: им обоим казалось, что они проползли не менее километра.
Когда же они доползли до выхода, который был закрыт металлической дверью, и Сарафан, открыв задвижку, вышел наружу, то с удивлением отметил, что они очутились метрах в 100 от здания поликлиники, рядом со
столовой больницы.
Осторожно ступая, избегая освещенных электричеством мест, они покинули территорию больницы.
Удалившись от места преступления на несколько кварталов, они сели на лавочку, стоявшую около какого-то
учреждения, и стали советоваться.
— Если на нас устроили засаду, то выходит, что мы у ментов находимся под колпаком, и они давно нас пасут,
— сказал Сарафан.
— Само собой, — согласился с ним Валет. — Что будем дальше делать?
— Сейчас обмозгуем, — закуривая сигарету, ответил Сарафан. После некоторой паузы, сделав несколько
глубоких затяжек, он стал рассуждать вслух: — Если нас уже давно пасут, то на 100 процентов сейчас менты у
моей машины на нас устроили засаду.
— Не исключено, — согласился Валет.
— Пускай поохраняют ее. А мы с тобой тем временем на разных такси разъедемся по домам.
— А на выезде из города нас залакшают тепленьких с золотишком, — предостерег Валет.
— Не исключено, но мы можем и проскочить.
— Какая необходимость нам теперь лезть на рога?
— Пойми такую вещь: менты нас вычислили и давно пасут, а поэтому убеждены, что захватят нас с
поличным. При таком коленкоре они вряд ли занимались размножением наших фотографий, а без них проверку
на дорогах делать бесполезно.
— Проверяющие не будут знать, кого им искать, — догадался Валет.
— Умница, — бросая на землю потухшую сигарету и поднимаясь с лавочки, сказал Сарафан. — Сейчас
ловим частников и разбегаемся по домам.
— Как быть с твоей машиной? — напомнил Валет.
— Никуда не денется. Приеду домой, заявлю в милицию, что ее у меня украли.
— Думаешь, выкрутимся? — с надеждой спросил Валет.
— Можно попытаться, если оба сделаем явку с повинной, — намекнул Сарафан.
— Прощай, рыжая, и, возможно, здравствуй, хозяин, — шагая рядом с Сарафаном, заметил Валет. После
некоторой паузы он вздохнул. — Меня такая перспектива не устраивает.
— Меня тоже. Добыча хорошая. Нам надо с тобой ее хорошо и глубоко заныкать. Если менты смогут нам
доказать вину, то не зря жрут свой хлеб, а если нет, то мы на них обижаться не будем. Если нам начнут лапти
плести, то как себя вести мы договорились, и никакой самодеятельности.
— Обижаешь, кореш, — бодрясь, возмутился тихо Валет. Увидев мусорный ящик, он предложил: — Давай
расстанемся с инструментом?
— Громоздкий мы там оставили, а этот не мешает, — возразил Сарафан.
К стоянке такси они подошли врозь. Без особого труда и не теряя времени, они быстро поймали частников, которые отвезли их по указанным адресам.
Надежно спрятав в заранее подготовленный тайник свою часть добычи, Сарафан пошел на телеграф, откуда
по телефону позвонил Бороде о ЧП.
В ответ он услышал короткое: «Знаю, действуйте, как договорились». На этом связь прервалась.
«Боится подслушивания, — усмехнувшись, подумал Сарафан. — В нашем демократическом государстве
подслушивание запрещено и наказуемо», — мимолетно подумал он и домой не пошел, так как его могли там уже
ждать непрошеные гости.
Зайдя в дежурную часть районного отдела милиции, Сарафан постарался как можно взволнованнее
сообщить молодому лейтенанту о факте угона у него личного автомобиля. Однако его сообщение на лейтенанта
не произвело никакого впечатления. Он только сокрушенно посочувствовал:
— Балбесы, совсем замучили с этими угонами.
Лейтенант стал записывать в журнал номер, марку и фамилию владельца автомобиля.
Услышав от Сарафана его фамилию, лейтенант преобразился. Он по селектору соединился с кем-то и
сообщил:
— У меня с сообщением об угоне автомобиля находится Стокоз-Шмаков.
После беседы по телефону лейтенант сказал Сарафану:
— Побудьте немного в дежурной комнате, вашим угоном сейчас займутся другие товарищи.
В дежурную комнату зашел старшина, такой же молодой, как и лейтенант, но только против него намного
выше и более плотного телосложения.
«Вот и охрана сбегается», — невесело подумал Сарафан.
Чтобы проверить свои сомнения, он, обращаясь к лейтенанту, спросил:
— Можно я выйду покурить?
— Ни в коем случае, — поспешно возразил лейтенант. — Курите здесь, я разрешаю, — смягчая назревающий
конфликт, уступил он.
«Вот и приехали, — смиряясь со своей участью, подумал Сарафан. — Сейчас сбегутся около меня все
колуны, бульдоги, только успевай отвечать. Постой! Я же могу потребовать защитника и без него не буду давать
показания, а чтобы поспать и отдохнуть, потребую в защитники многоуважаемого Чистякова Петра Семеновича».
Удовлетворенный принятым решением, он успокоился, отлично понимая, что выкрутиться и избежать
наказания за преступление на этот раз вряд ли удастся.
Глава 31
Валет и еще двое зеков, прибывших вместе с ним по этапу, были отконвоированы работником контрольной
службы в барак, который теперь станет для них на многие годы домом.
В бараке находился освобожденный от работы средних лет зек, без левой руки, по кличке Однокрылый — так
он себя им представил. Однокрылый, познакомившись мимолетно с каждым из вновь прибывших, показал им
свободные койки, которые они могли занять.
Дорога чертовски измотала этапников, а поэтому они, не сговариваясь, легли спать.
У Однокрылого было огромное желание скоротать в разговоре время, но, не найдя ответного желания у
прибывших, он оставил их.
Наметанным глазом Однокрылый отметил, что сидор Валета более внушительный, чем у других новичков, поэтому Однокрылый предпочел обратиться к нему со своей просьбой:
— У тебя носогрейки случайно не найдется?
Валет молча достал из кармана полупустую пачку сигарет и подал ему. Однокрылый, достав из пачки
сигарету, протянул пачку назад Валету с таким просительным взглядом, что Валет, улыбнувшись, снизошел:
— Оставь ее себе.
Однокрылый довольно заулыбался и собрался удалиться, но его остановил Валет:
— В нашем бараке есть зек по кличке Жук?
— А куда ему деваться, конечно, здесь кантуется, — беспечно подтвердил он.
— Скажи ему, как появится, чтобы нашел меня, — предупреждая возможный вопрос, он пояснил: — Ему с
воли привет надо передать.
— Заметано, передам, — понимающе ответил Однокрылый, одновременно со словами кивнув головой и
удаляясь от Валета, который через минуту заснул как убитый.
Он не слышал, как в барак с работы с шумом возвратились зеки, и проснулся лишь тогда, когда его
бесцеремонно разбудил чернявый зек.
— Кореш, проснись, — услышал Валет слова. Протерев глаза, он спросил:
— Если не ошибаюсь, ты будешь Жук?
— Он самый! — подтвердил Жук.
Поднявшись с кровати, Валет спросил:
— Ты Сарафана знаешь?
— А как же? — оживляясь, ответил Жук.
— Ты с ним в каких отношениях? — продолжал пытать Валет.