Собор без крестов

никто не выходил.

В отношении покинувших бар женщин «вышибала» ничего вразумительного сообщить не мог. Он только

запомнил, что одна из девиц была высокого роста, выше его, а он был ростом в сто восемьдесят сантиметров, ее

подруга была сантиметров на двадцать пять ниже.

Конечно, при таких доказательствах нечего было строить радужные планы на какую-либо перспективу

раскрытия преступления. Узнав от полицейских, почему они охраняли Дану Шумахер, и что по ограблению банка

у следствия остался лишь один свидетель, Золтан Кройнер подумал, что злоумышленники могут точно так же

расправиться и с ним.

Пройдя к оперативной машине, Кройнер по рации связался с охранявшим вторую свидетельницу Лоренцию

Зульфит двумя полицейскими, узнал от них, что с их подопечной ничего страшного пока не случилось. Кройнер

специально сообщил им об убийстве Даны Шумахер, чтобы они прочувствовали, насколько важное выполняют

поручение, и повысили бдительность, так как сами могут стать жертвами злоумышленников.

Он с группой полицейских поехал к Лоренции Зульфит, где, едва дав собраться последней в дорогу: взять

необходимые вещи, проститься с детьми, мужем, — увез ее на загородную виллу, специально забронированную

ФБР для содержания на ней особо ценных свидетелей, где оставил полицейский пост из четырех человек для ее

охраны. Он предупредил миссис Зульфит, чтобы та не пыталась звонить в город и общаться по телефону с

близкими, сообщив ей, что если она не выполнит его требований, то с ней может случиться такое же несчастье, какое случилось с мисс Шумахер.

Убедившись, что его предостережение дошло до сознания миссис Зульфит, Кройнер вернулся в город, чтобы

продолжить расследование по запутанному делу, хотя было уже двадцать три часа. На работе, кроме него, находились только дежурные сотрудники. Зайдя к себе в кабинет, он, опустившись в мягкое кресло, задумался:

«Я ничего умного сейчас не придумаю. Мне надо запросить и получить информацию на Дану Шумахер, Лоренцию

Зульфит, на преступника, по делу которого они проходят, точнее, проходили свидетелями, сейчас уместнее

сказать: пока еще проходит свидетелем. Может быть, она прольет свет на мучающие меня вопросы».

Связавшись по телефону с дежурными полицейского управления, он запросил подготовить ему к утру

требуемый материал. Недовольный своей работой, уставший, он поехал домой отдыхать.

Утром, изучая поступивший материал, он с удивлением узнал, что задержанным по ограблению банка

является русский медвежатник Жернов-Постников Остап Харитонович по кличке Лапа. «Теперь мне понятно, кто

мог применить такой неожиданный и дикий способ убийства в общественном месте», — как бы просыпаясь от

спячки, оживился он.

Он вновь позвонил дежурному по полицейскому управлению и попросил подготовить информацию: сколько

было совершено убийств в ближайшие годы таким способом, как была убита Шумахер.

Через двадцать пять минут дежурный сообщил, что подобных убийств с применением ножа в ближайшие два

года не было совершено ни одного, пообещав официальную справку по этой информации направить ему почтой.

«Я так и знал, что будет подобный ответ, — довольно потерев руки, подумал Кройнер. — Из такого вывода

напрашивается один ответ, что преступник прилетел из России. Наши гангстеры застрелили бы жертву, отравили

бы, устроили бы автокатастрофу, взорвали бы дом, но нож метать со стопроцентной убежденностью в конечном

результате — для них слабо. На такое способен только русский, — с некоторой долей сомнения подумал он, — а

может быть, это работа какого-нибудь циркача?» — задал он себе каверзный вопрос.

Подумав над ним, он был вынужден согласиться, что вторая версия тоже имеет право на жизнь, а поэтому

решил затребовать из цирка список лиц оригинального жанра, — метателей колюще-режущих предметов, которые уволены оттуда за какие-либо провинности или способные корысти ради пойти на преступление.

Довольный ходом своих мыслей, он даже позволил себе отвлечься от них и закурил. Выпуская изо рта кольца

дыма, наблюдая, как они таяли в воздухе, Кройнер с сожалением был вынужден констатировать, что всех

русских, проживающих в Нью-Йорке, а их сейчас в городе проживает более четырехсот тысяч, на причастность к

убийству Даны Шумахер невозможно проверить.

«А зачем мне их всех проверять? А не лучше ли наоборот: всех одним махом отрезать от причастности к

преступлению и заняться проверкой русских, которые прибыли из России к нам в ближайший месяц?» —

развивал он свою мысль.

Просматривая список эмигрантов и туристов из России, который лишь за месяц уже состоял из полутора

тысяч человек, Кройнер, схватившись за голову, застонал:

— Разве такую армию мне по силам процедить, да и кто мне позволит ловить лишь на умозаключении, а

поэтому начальство не санкционирует работу с русскими ни мне, ни тем более другим сотрудникам нашей

службы. Чем я могу обосновать шефу свой вывод? Своим чутьем? Неубедительно и несерьезно.

Такие невеселые мысли лишили его полностью первоначального вдохновения. Машинально пробегая список

глазами, его взгляд неожиданно остановился на знакомой фамилии Гончарова-Шмакова Виктора Степановича.

Его память без особого труда подсказала ему имеющуюся информацию на него.

«Я подозревал его в ограблении сейфа миссис Кэрол. Стоп! Гончаров-Шмаков тоже медвежатник, как и

Жернов-Постников. У них даже фамилии у обоих двойные, что у русских бывает очень редко. Жернов-Постников

до ареста жил дома у Лакмана Давида Борисовича, по приглашению которого приехал к нему в гости. С

Лакманом был связан и Гончаров-Шмаков, — замыкая кольцо, подумал Кройнер. — Уж этим русским я

обязательно займусь, и никто мне не помешает», — с вдохновением подумал он, испытывая вновь интерес к

своей работе.

Задействованные Кройнером полицейские, агенты ФБР, в течение четырех часов установили, в каком отеле и

в каком номере остановился в Нью-Йорке Гончаров-Шмаков, когда прибыл в город.

На такую удачу и такой быстрый успех Кройнер даже не рассчитывал.

«Установить за Гончаровым-Шмаковым наблюдение и ждать, когда он попытается убить второго свидетеля

— бесполезная затея, так как одному ему такой план осуществить не по плечу. Поэтому мне нечего тянуть резину

с допросом этого русского, а надо ехать допрашивать его», — решил Кройнер.

Однако, прежде чем покинуть кабинет, Кройнер, подумав, решил: «Кашу маслом не испортишь, а поэтому

если я установлю за Гончаровым-Шмаковым наблюдение, то от этого хуже не будет».

Он позвонил по телефону спецагенту ФБР Виктору Крошту и поручил ему осуществление слежки за

Гончаровым-Шмаковым.

«Один Виктор будет охотиться на другого Виктора. Интересно, кто из них станет победителем?» —

направляясь к своему автомобилю, размышлял он.

Глава 22

Когда Лапу привели через длинные переходы в тюремную камеру и захлопнули за ним металлическую дверь, автоматически сработавший ригель замка которой поставил точку на его свободе, то он почувствовал себя

загнанным зверем, запертым в надежной металлической клетке. У него было звериное желание завыть по-

волчьи, но только присутствие в камере еще одного заключенного и сохранившееся еще какое-то человеческое

воспитание заставили его сдержаться от такого намерения.

Вместе с ним в камере находился по внешности добродушный здоровяк лет сорока, негр. Безразличный к

расовым предрассудкам, да и к личности самого сокамерника, Лапа лег на свою койку и задумался.

«Вот и погостил в хваленой Америке, увидел ее достопримечательности в лице настоящей «академии».

Теперь я, наверное, отсюда уже не выкарабкаюсь, разве только вынесут ногами вперед. Ну, смогу еще протянуть

лет шесть, а меня, по-видимому, ждет пожизненное заключение. Все, дурак старый, перечеркнул себе в жизни за