Помнишь меня?

Я добралась до противоположной стены, уверенно развернулась и направилась назад с радостной улыбкой от уха до уха, чувствуя себя моделью на подиуме.

— У меня получилось! Надо же, как легко!

— Йес! — Розали с силой шлепнула меня пятерней по ладони. Выдвинув один из ящиков, она собрала какую-то спортивную одежду и сунула ее в огромную сумку. — Все, пошли, пора.

В спортзал мы поехали на машине Розали. У нее оказался великолепный дорогой „рейнджровер“ с номером „РОЗ 1“. Заднее сиденье было завалено бумажными пакетами из дизайнерских бутиков.

— Слушай, а кем ты работаешь? — спросила я, когда Розали на бешеной скорости мчалась по разделительной линии.

— Я много занимаюсь благотворительностью, — серьезно сказала она.

— Ух ты! — Мне стало немного стыдно. Розали не показалась мне человеком, готовым вкалывать за спасибо, что лишний раз доказывает: я слишком поспешила сужу о людях. — А что ты делаешь?

— В основном планирую вечеринки.

— Для благотворительных акций?

— Нет, чаще всего для друзей. Знаешь, если кому-то нужна помощь с цветами, или придумать изюминку вечера, или еще что-нибудь… — Розали наградила водителя грузовика обаятельной улыбкой. — Пожалуйста, пропустите меня, мистер дальнобойщик… Спасибо! — Она въехала на соседнюю полосу и послала водителю воздушный поцелуй. — Я занимаюсь всякой всячиной и для вашей компании, — добавила она. — Эрик такой милый, всегда занимает меня на торжественной презентации нового дома. О черт, дорожные работы! — Розали резко вильнула влево, вызвав нестройный хор автомобильных гудков, и сделала радио погромче.

— Значит, Эрик тебе нравится? — спросила я небрежно, в душе сгорая от желания узнать мнение Розали о моем супруге.

— Он отличный муж. Просто идеальный, — похвалила Розали, останавливаясь перед переходом. — Зато мой — просто чудовище.

— Вот как? — удивился я.

— Учти, я тоже чудовище. — Она повернулась ко мне. В голубых глазах плескалась абсолютная серьезность. — Мы оба страшно непостоянные. У нас классические отношения по типу „любовь-ненависть“. Вот мы и приехали! — Розали снова прибавила скорость, влетела на крошечную стоянку, выбрала место рядом с „порше“ и заглушила мотор. — Только не волнуйся, — уговаривала она, ведя меня через двойные стеклянные двери. — Я представляю, как тебе нелегко, поэтому возьму на себя всю разговорную часть… Привет! — Она энергично протиснулась в маленькую приемную с креслами, обтянутыми коричневой кожей, и стеной, отделанной блестящей мокрой галькой, по которой с тихим приятным журчанием сочилась вода.

— Здравствуйте, дамы! — Когда секретарша увидела меня, ее лицо вытянулась. — Лекси! Бедняжка! Мы слышали об аварии. Как ты?

— Спасибо, хорошо, — рискнула улыбнуться я. — Очень тронута присланным букетом. Прекрасные цветы.

— У бедной Лекси амнезия, — многозначительно сказала Розали. — Она не помнит это место. Она ничего не помнит. — Розали огляделась, как бы в поисках доходчивого примера. — Вот, например, не помнит эту дверь… или это растение… — Она указала на огромный густой папоротник.

— Господи!

— Да. — Розали торжественно кивнула. — Для нее это просто ночной кошмар. — Она повернулась ко мне: — Обстановка что-нибудь навевает?

— Э-э… Нет, если честно.

Жгуче-любопытные взгляды всех собравшихся в приемной были устремлены на меня. Я чувствовала себя звездой цирка уродов, потерявших память.

— Пошли! — Розали решительно взяла меня за руку. — Нужно переодеться. Вдруг ты все вспомнишь, надев привычный спортивный костюм?

Раздевалки, стены которых были облицованы прекрасным гладким деревом, мозаичные душевые, где играла нежная музыка, оказались самыми просторными помещениями такого рода, какие мне доводилось видеть. Я скрылась в индивидуальной выгородке и натянула леггинсы, а сверху трико.

К своему ужасу, я увидела, что трико с поясом. Господи, да у меня сверху и снизу живот вылезет! Не стану я это надевать!

Но ничего другого в сумке не оказалось. Пришлось нацепить то, что было, и я бочком вышла к зеркалу, закрыв глаза руками. Представляю, какая большая тетя получилась. Сосчитав до пяти, я заставила себя приоткрыть один глаз и взглянуть в зеркало.

Оказалось, что выгляжу не так уж плохо. Я убрала руки и вгляделась внимательнее. Высокая, стройная и… другая. Для пробы я согнула руку — и прекрасный бицепс, который я видела у себя впервые в жизни, натянул рукав. Я смотрела на себя с изумлением.

— Скорее, — заторопила меня Розали, одетая в леггинсы и коротенькую майку. — Сюда.

Она повела меня в большую, хорошо вентилируемую комнату для занятий, где ухоженные женщины уже сидели рядами на ковриках, приняв позу для йоги.

— Извините, мы опоздали, — веским тоном сказала она, оглядывая комнату. — Но у Лекси амнезия. Она ничего не помнит. Даже не помнит никого из вас.

Мне показалось, что Розали очень довольна последним обстоятельством.

— Привет! — Я робко помахала всем.

— Я слышала об аварии, Лекси, — сказала тренер, подходя с сочувственной улыбкой. Она оказалась стройной женщиной с короткими светлыми волосами. — Ты тогда не очень выкладывайся сегодня. Садись где хочешь. Мы начали с упражнений сидя…

— О'кей. Спасибо.

— Мы стараемся расшевелить ее память, — сказала Розали. — Поэтому, пожалуйста, ведите себя как обычно.

Все женщины уже подняли руки, поэтому я судорожно схватила коврик и присела. Я никогда особенно не увлекалась спортом. Пожалуй, буду просто повторять за другими, стараясь изо всех сил. Я вытянула ноги вперед и нагнулась, потянувшись к мыскам, зная, что мне нипочем их не достать.

Надо же — я легко достаю до пальцев ног. Да что там — оказывается, я могу уткнуться носом в колени. Что со мной произошло?!

Озадаченная, я приступила к следующему упражнению — и сделала его! Господи, я же гибкая! Тело принимало любую асану, словно я все отлично помнила, хотя память и не возвращалась.

— А теперь для тех, кто может, — сказала тренер, — сложная поза танцора…

Я осторожно потянула себя за щиколотку — и нога послушалась! Я легко подняла ее над головой, едва удерживаясь, чтобы не завопить от радости: „Эй, посмотрите на меня!“.

— Не переусердствуй, Лекси, — встревожилась тренер. — Сейчас тебе лучше поберечься. На этой неделе я решила не давать шпагат.

Невероятно! Я и шпагат умею делать?! После занятия в раздевалке я чуть не пела от ликования. Сидя перед зеркалом, я сушила волосы, глядя, как из влажной спутанной массы они вновь превращаются в сияющие и гладкие, обретая прекрасный каштановый оттенок.

— Не могу поверить! — твердила я Розали. — Всю жизнь была мешок мешком.

— Дорогая, ты просто талант! — отвечала Розали, щедро размазывая по телу лосьон. — Ты лучшая в группе.

Я выключила фен, провела руками по высохшим волосам и в который раз внимательно всмотрелась в свое отражение. Взгляд в который раз задержался на сияющих белейших зубах — и на полных розовых губах. Голову даю на отсечение, в 2004 году мой рот был не таким.

— Розали, — тихо спросила я, — можно задать тебе личный вопрос?

— Конечно, — понизив голос, ответила Розали.

— Я что-нибудь делала с лицом? Ну, ботокс или там… пластику? — закончила я едва слышно, не в силах поверить, что произношу эти слова.

— Дорогая! — шокированно воскликнула Розали. — Ш-ш-ш! — Она приложила палец к губам.

— Но…

— Ш-ш-ш! Разумеется, мы ничего не делали! У нас абсолютно все свое, от природы, — подмигнула она.

Что означает это подмигивание?

— Розали, ты должна мне сказать, что именно я делала… — Я замолчала, уставившись в зеркало. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я машинально брала шпильки из вазочки, стоявшей передо мной, и собирала волосы. Примерно за тридцать секунд я соорудила на затылке красивый узел.

Как, черт побери, я это сделала?

Воззрившись на собственные руки, я чувствовала, как во мне нарастает паника. Что еще я умею делать? Обезвреживать мины? Или убивать людей одним движением руки?