Прицельная дальность

Ян Валетов

Прицельная дальность

Глава 1

Теперь, если бы кто-нибудь сейчас спросил Сергея Савенко, как чувствует себя заживо погребенный, он мог бы рассказать все в деталях.

Убежище действительно более всего походило на гроб. Он лежал на спине, уткнувшись носом в старые, пахнущие трухой и плесенью, изъеденные жучками доски уже шестнадцатый час. Тоненький туристский матрасик, который вначале был мягким и удобным, теперь казался засыпанным горохом: дико болела спина, затекший бок кололи сотни иголок, крутило шею.

Кейс с винтовкой, уложенный аккуратно сбоку, как казалось тогда, вплотную, но все же на расстоянии несколько сантиметров, чтобы не касаться бедра, врезался замками в кожу выше колена.

Ватки, пропитанные раствором серебра, он менял уже пять раз — без них он бы задыхался от кашля и обязательно выдал бы себя. Чердак проверяли четырежды, причем два раза достаточно серьезно. Бригада из пяти человек осмотрела каждый уголок и даже простучала стены в подозрительных местах. Скосив глаза, прикрытые пластиковыми линзами очков для плавания, чтобы не засыпало трухой, через неширокую щель в полу он видел проверяющих: молодые ребята, самому старшему было от силы лет тридцать пять, вооруженные короткими автоматами, скользили между наклонными балками, подпиравшими скат крыши. Они брезгливо отмахивались от клочьев паутины, матерились в полголоса, иногда шутили. Свет, падавший сквозь чердачные окна искрящимися от пыли столбами, позволял рассмотреть их достаточно хорошо. Трое в штатском, в приличных костюмах, белых рубашках и галстуках, и двое в черной спецназовской форме.

Работали парни профессионально, придраться не к чему. Но и его убежище было подготовлено не новичком — внутри чердака, вдоль внешней стены здания, как раз под чердачными окнами, тянулся уступ, похожий на подиум — ступенька высотой сантиметров сорок, сорок пять и шириной около метра. Именно в нем и был оборудован схрон размерами не больше пресловутого гроба, в котором он должен был провести почти сутки, а, учитывая особенную, всем известную пунктуальность одного из людей, ради которых он здесь находился, скорее всего, сутки с небольшим.

Покинуть свое убежище он мог за несколько секунд, но толку от этого было чуть. Пара секунд при некоторых обстоятельствах все равно, что пара дней. Лаз, ведущий из схрона, был узок, так как из боковой части подиума при нажатии выпадала только одна доска. Неудобно, конечно, но куда денешься? Маскировка. Нужно стать незаметным, раствориться в полутьме чердака, в запахе кошачьих испражнений, в шорохах и вздохах старых деревянных балок. А это значит минимум изменений в окружающей обстановке: не смахнуть многолетнюю пыль, густо покрывавшую каждый сантиметр на чердаке, не нарушить хитрую вязь паутины, затянувшей углы и пространства между балками. Посему и доска, которую превратили во входную дверь в убежище, была только одна. И распил, сделанный в старом дереве был настолько тонким, что рассмотреть его можно было, только если знать, где искать.

Если бы проверяющий чердаки наряд обнаружил бы его во время одного из рейдов, то выбраться Савенко не успел бы при любом раскладе. Его расстреляли бы прямо через пол, начни он выползать. Никто не стал бы с ним церемониться: больно уж нервной была обстановка. Времена Майдана канули в лету. Совместное предвыборное мероприятие Президента и Премьер-министра охранялось должным образом — с СБУшными снайперами на господствующих точках, перекрытыми проходными дворами, запертыми чердаками и массой агентов в самой толпе, которая сплошной массой заполнит площадь через несколько часов.

При отработке мероприятий по обеспечению безопасности первых лиц государства, как и в любом другом регламентном деле, выполняется масса действий, которые любому думающему человеку покажутся глупыми и ненужными. Опыт же спецслужб всего мира говорит о том, что террористический акт невозможно стопроцентно предотвратить даже при буквальном исполнении всех инструкций. А любое отклонение от них увеличивает вероятность удачного покушения во много раз. Человеческий фактор был, есть и остается главной причиной любых удач и неудач в любом деле, и исключить его влияние не удалось еще никому.

Чердак был чуть-чуть в стороне от прямой линии выстрела, вернее, так казалось на первый взгляд. На самом деле, обзор площади отсюда был и с небольшой дистанции — между предполагаемой точкой прицеливания и стрелком пролегало ровно триста двадцать пять метров, согласно показаниям лазерного дальномера. Но для того, чтобы занять нужную позицию стрелок должен был оказаться под потолком чердака, на высоте более трех метров, как раз напротив чердачного окна. Именно с такого угла и такой высоты становилась видна небольшая часть Майдана, с построенной там по поводу совместного выступления Президента и Председателя Правительства, трибуной.

Чердак и выбран был Алексом и его хозяевами именно потому, что на первый взгляд не был «красной» зоной и мероприятия на нём выполнялись, но не по высшему уровню. В таком месте не сажали на дежурство группу прикрытия, не располагали снайпера, выслеживающего возможных террористов. Отрабатывали чердак в большей степени формально, ввиду близости расположения оного к месту выступления первых лиц государства — не более. Вероятность обнаружения, конечно, существовала, только зависела она от случайности, которой в любых обстоятельствах найдется место, и добросовестности проверяющих, в коей им отказать было трудно.

Но наряд, несмотря на то, что провел досмотр очень основательно, Савенко не нашел.

Несколько раз высокий парень в дорогих туфлях на кожаной подошве прошелся прямо по нему — мелкая древесная труха и густая, как мука пыль сыпалась через щели прямо Савенко в лицо, он брезгливо сжимал губы. Доски скрипели и прогибались под тяжестью крепкого тела ретивого сотрудника Службы Безопасности, почти касаясь щеки Сергея. С обратной стороны доска была покрыта тысячами похожих на свалявшуюся шерсть, щепочек. От старости они стали мягкими, и у Савенко создалось впечатление, что лица касается огромный мохнатый паук, пропахший ветхостью и прелой древесиной. От такой иллюзии он содрогнулся. Не будь в носу турундов с серебром — он бы обязательно расчихался. А окажись на его лице такое членистоногое — предпочел бы умереть.

Пауков Савенко боялся до смерти, даже на картинках и на экране телевизора. В учебниках по психиатрии такое заболевание называют арахнофобией. При виде многоногого омерзительного существа, Савенко охватывала такая паника, что все остальные страхи, включая страх смерти, казались несущественными. Перед тем, как ложиться в схрон он тщательно обработал одежду и доски специальной жидкостью, отпугивающей насекомых, но от мысли о том, что из одной из щелей выберется восьминогий вражина, дыхание сбивалось, и сердце колотилось в ребра изнутри, словно случайно залетевший в комнату воробей в оконное стекло.

Когда на дверях защелкнулся навесной замок и шаги наряда зазвучали в подъезде, на лестнице, Савенко перевел дух. Потом позволил себе поменять позу, так, чтобы давление переместилось на другой участок спины, и чуть приподнял ягодицы.

Тем, кто рекламирует памперсы, стоит хоть раз в жизни попробовать их поносить. Перед тем, как занять позицию Сергей специально не пил несколько часов, и уже лежа здесь, на чердаке, позволил себе буквально несколько глотков лимонного сока смешанного с водой, которые выпил из плоской фляги через соломинку. Но организм продолжал функционировать, почки работали, и он все-таки помочился один раз часов шесть назад, на удивление обильно. Далось ему это нелегко, навык полученный много лет назад уже ушел в небытие и он долго боролся сам с собой, прежде чем решился сделать в штаны, но другого выхода не было, хоть он и пытался терпеть, сколько мог.

Специальная ткань чудо-памперса впитала в себя горячую, как расплавленный свинец жидкость, но легенда «про совершенно сухие попки» оказалась все же легендой. Гениталии после мочеиспускания прели так, что Савенко отдал бы многое, чтобы снять с себя наполненные мочой «трусы — промокашки». Лежа на свежем воздухе, в обычном снайперском гнезде, он бы не испытывал таких ощущений. Здесь же, не имея возможности даже очень медленно, но кардинально сменить позу, он вынужден был смириться с мучительным дискомфортом в паху и ждать, ждать, ждать…