Страница 98 из 120
Бад стал послушно облизывать ее тело.
Впервые обратившись к ней по имени, я сказал:
— Нет, Джилл, правда. Это лучше перемотать.
Она ничего не ответила и, сбросив домашние туфли, положила ноги на низкий кофейный столик.
Я откинулся на спинку кресла и отвернулся, демонстративно отказываясь смотреть на экран.
Джилл спросила:
— Вам неловко?
— Кажется, я уже сказал вам об этом.
— Что ж, мне тоже неловко. А если я отдам вам пленку, сколько людей все это увидит?
— Очень немного, — сказал я. Потом, посмотрев на нее, добавил: — Это будут профессионалы: юристы, представители правоохранительных органов. Мужчины и женщины, которым доводилось видеть и не такое.
— Но они не видели, как я занимаюсь сексом.
— Сомневаюсь, чтобы их так уж интересовал секс. Поверьте, их куда больше волнует сцена взрыва самолета. И меня тоже. Потому я и прошу вас перемотать пленку.
— Вам не интересно, как я занимаюсь сексом?
— Послушайте, Джилл…
— Для вас — миссис Уинслоу.
— Извините, миссис Уинслоу…
— Впрочем, называйте меня Джилл…
Тут я действительно почувствовал себя не в своей тарелке и даже подумал, что она, возможно, немного не в себе. Неожиданно Джилл спросила:
— Вы понимаете, зачем я все это делаю?
— Я вас отлично понимаю. И знаю, почему вы не хотели, чтобы эту пленку кое-кто увидел. По правде говоря, я на вашем месте тоже сто раз бы об этом подумал. Но мы можем сделать так, что ваши лица не будут узнаваемы и ваша тайна не будет раскрыта. Мы сфокусируемся на обстоятельствах, связанных со взрывом.
— Кстати, мы уже приближаемся к этому моменту. Смотрите внимательно.
Я услышал, как Джилл на экране произнесла: «Я такая липкая. Давай искупаемся».
Я посмотрел на экран. Бад Митчелл в этот момент поднял голову, находившуюся меж бедер миссис Уинслоу, и сказал: «Думаю, нам пора возвращаться. Мы примем душ в отеле».
Обращаясь ко мне, Джилл произнесла:
— Жаль, что я тогда не последовала его совету.
Между тем Джилл на экране поднялась на ноги и стала всматриваться в окружавшие ее песчаные дюны. Реальная Джилл, сняв ноги с кофейного столика и наклонившись к экрану, сказала:
— Тогда я была моложе и стройнее. А вы как считаете?
Я посмотрел на ее безупречное тело, освещенное последними лучами солнца и от этого казавшееся золотым.
— Нет, правда, что вы об этом думаете? — спросила она снова.
Признаться, я немного устал от ее вопросов и от того, что она игнорировала мои неоднократные предложения перейти к просмотру фрагмента со взрывом, поэтому решил несколько изменить тактику и сказал:
— Ваше лицо за это время нисколько не изменилось. Что же касается тела, то на пленке оно выглядит потрясающе. Думаю, оно таким и осталось.
Некоторое время она продолжала молча смотреть на экран, потом произнесла:
— Это был единственный раз, когда мы с Бадом засняли себя на видеопленку. Раньше я никогда не видела себя обнаженной на фотографии или в видеозаписи. И уж конечно, не видела со стороны, как занимаюсь сексом. Вы что-нибудь подобное проделывали?
— Только при закрытых дверях.
Она рассмеялась.
— У вас при этом был глупый вид?
— Да.
— А я как выглядела?
— Без комментариев.
— Вам нужна эта пленка?
— Да.
— Тогда ответьте на мой вопрос: когда я занимаюсь на ней сексом, я выгляжу глупо?
— Думаю, всякий, кто занимается сексом под объективом видеокамеры, выглядит глупо — за исключением профессионалов. — Помолчав, я добавил: — Но для первого раза у вас получилось неплохо. — Еще немного помолчав, я сказал: — Но вот ваш Бад явно был не в своей тарелке… Итак, теперь, когда мы все выяснили, может, все-таки перемотаем пленку?
Она передала мне пульт и сказала:
— Мы хотели взять эту запись с собой, чтобы еще раз посмотреть ее в номере и создать соответствующее настроение. Но сейчас я думаю, что она вызвала бы у меня только отвращение.
За двадцать лет работы в правоохранительных органах это был, пожалуй, первый случай, когда при просмотре материала дела я чувствовал смущение. Я нажал кнопку воспроизведения, и прекрасное обнаженное тело Джилл ожило. Она начала взбираться на дюну и вскоре исчезла из зоны видимости, но я услышал ее голос: «Поставь камеру повыше — и пойдем купаться!»
Бад молча подошел к видеокамере. Изображение на экране исчезло: Бад перетаскивал камеру с треножником на более высокое место. Когда изображение появилось снова, я увидел чудную картину: пурпурно-алое небо, белый песок пляжа и искрившуюся от алых и золотистых отблесков заходящего солнца поверхность океана. «Как это все красиво», — послышался где-то за кадром голос Джилл Уинслоу.
Бад, которого тоже не было в кадре, крикнул: «Может, не стоит выходить на пляж голыми? Там могут быть люди». «И что с того? — спросила Джилл. — Какая разница, если мы с ними не знакомы? Жизнь полна опасностей — да, Бад?»
Совершенно неожиданно для себя я сказал:
— Этот ваш Бад настоящая баба.
Джилл рассмеялась и согласилась со мной:
— Увы, это так.
Некоторое время я не видел на экране ничего, кроме воды и неба, но потом заметил золотистую фигурку, бежавшую к пляжу слева. Бада по-прежнему не было видно. Джилл повернулась лицом к камере и крикнула: «Иди сюда!» — но ее голос, заглушённый прибоем, был едва слышен.
Через несколько секунд в кадре появился Бад. Он бежал к ней, и его мужское достоинство болталось из стороны в сторону.
Бад догнал Джилл почти у кромки прибоя. Она остановилась и заставила его повернуться лицом к камере. Джилл что-то кричала, но я не мог разобрать, что именно, и спросил:
— Что вы сейчас сказали?
— Какую-то глупость… кажется, что-то о том, что мы отправляемся плавать в компании с акулами.
Потом экранная Джилл повернула Бада лицом к океану, взяла за руку и они вместе вошли в воду.
Удивительное дело, но этот парень ни в чем не проявлял инициативы и даже, казалось, не получал никакого удовольствия от всего происходящего, чего нельзя было бы сказать обо мне, окажись я на его месте.
— Сколько времени длилась ваша связь?
— Слишком долго. Почти два года, — сказала она. — Честно говоря, мне не столько стыдно за этот секс на пляже, сколько за то, с кем я им занималась.
— Ну… — протянул я, — он очень красив.
— Я тоже.
Справедливое замечание.
На экране телевизора они обливали друг друга морской водой. При этом Джилл что-то ему говорила, но из-за шума прибоя я не расслышал ее слов.
— А сейчас вы что сказали?
— Не помню. Наверняка ничего важного.
Я посмотрел на индикатор времени в нижнем правом углу экрана — 20:19. Борт номер 800 компании «Транс уорлд эйрлайнз» только что оторвался от взлетной полосы аэропорта Кеннеди и начал набирать высоту.
Джилл и Бад стояли по пояс в воде и о чем-то говорили. На лице Бада проступило раздражение — он явно был раздосадован. Прежде чем я успел спросить о причине его недовольства, Джилл заметила:
— По-моему, в этот момент я сказала ему, что он боится даже собственной тени. Он разозлился и даже собрался ехать в отель. Но я… взяла его за пенис — и удержала. Мне хотелось заняться с ним любовью на пляже, в волнах прибоя — как в фильме «Отсюда и в вечность» и…
Она схватила его за член и что-то при этом произнесла. Однако он все еще казался недовольным и даже стал оглядываться по сторонам, словно желая убедиться, что их никто не видит. Она не вела его за член в прямом смысле, поскольку держала его все-таки за руку, но по сути это было именно так.
Я взглянул на индикатор времени — 20:23 вечера. Борт № 800 находился в полете уже три или четыре минуты, держа курс на восток, в Европу.
На экране Джилл и Бад, казалось, совсем забыли о существовании видеокамеры. Солнце уже зашло, но на горизонте все еще виднелась узкая полоска света, и я различил очертания их обнаженных тел на фоне неба и океана. Джилл что-то сказала Баду, и он послушно улегся на песок. Она села на него сверху и опустила руку, чтобы ввести в себя его член.