Завет

Они стояли так, казалось, бесконечно долго, а потом Браво решительно притянул ее к себе и поцеловал. К собственному удивлению, Дженни почувствовала, что отвечает на поцелуй; ее губы раскрылись, язык коснулся его языка… на мгновение они стали одним целым. У нее перехватило дыхание, сердце мучительно замерло. Потом все кончилось. Они снова стояли рядом, не касаясь друг друга, и к ней постепенно возвращалось самообладание.

— Ну вот, так гораздо лучше, верно? — произнесла Камилла, по-прежнему улыбаясь.

Браво и Дженни молча вернулись за столик, и Камилла сдержанным жестом подозвала официанта. Они сделали заказ.

Разговор продолжился. Браво объяснил Камилле, куда они направляются, но не рассказал, зачем. Дженни сочла это своей маленькой победой. Они обсудили возможные маршруты. Браво хотел, чтобы Камилла довезла их до места и предоставила самим разбираться с их делами. Она настаивала на том, чтобы дождаться их в Сен-Мало, но Браво упорствовал, втолковывая Камилле, что они с Дженни и сами точно не знают, сколько времени придется провести на побережье. Пока они спорили, принесли заказ.

— Все это звучит ужасно таинственно, — проговорила Камилла, отправляя в рот кусочки сырых моллюсков.

Дженни, которая терпеть не могла мидии, а также устриц и прочие морские деликатесы, с трудом сдерживала тошноту, яростно кромсая ножом свой бифштекс.

— Надеюсь, я неправа, — продолжила Камилла, — но, возможно, вам угрожает опасность большая, чем вы хотите признать. Поэтому ты и не хочешь, чтобы я оставалась в Сен-Мало, ведь так, Браво?

— Откровенно говоря, да. — Браво отложил вилку. — Ты и так уже сделала для нас слишком много. Я не допущу, чтобы ты рисковала собой.

— Но, дорогой, это ведь мое личное решение…

— Нет, Камилла, нет. Боюсь, в данном случае я вынужден настаивать на своем решении. Ты довезешь нас до Сен-Мало, и точка. Это и так чересчур. Мы останемся там, а ты вернешься в Париж. Договорились?

Несколько мгновений она смотрела на него с неопределенным выражением на лице. Потом, повернувшись к Дженни, вздохнула и произнесла:

— Закажем десерт, дорогая? Их тарт-татин — это нечто особенное, поверьте мне.

После ланча они заехали в аптеку, о которой упоминала Камилла, и она накупила разных заживляющих кремов и мазей. Потом прошлись по магазинам, постепенно переодеваясь и отправляя в ближайшие мусорные баки порванную грязную одежду.

Наконец они вернулись в машину, и Камилла повела «ситроен» на максимально возможной скорости. Они выехали из Руана, свернули на Е1 и понеслись на запад, где перебрались на ЕВ1. «Ситроен» ехал параллельно побережью. Они миновали Хонфлер, прибежище импрессионистов девятнадцатого века, и шикарные морские курорты городков Девилля и Трувилля. Когда они находились примерно в двенадцати милях к западу от Канна, небо, начавшее темнеть уже с утра, окончательно заволокли тяжелые низкие тучи; казалось, они почти касаются верхушек высоких деревьев боярышника вдоль дороги. Дома приобрели унылый, насупленный вид. Горизонт затянула белесая стена дождя. Мгновение, и ливень добрался до них, тяжелые капли забарабанили по крыше «ситроена». По ветровому стеклу потекла вода. Камилла включила дворники. «Ситроен» мчался вперед сквозь пелену дождя. Мощные фары дальнего света помогали немногим больше, чем тусклые газовые фонари в чернильно-черной ночи.

Они доехали до трассы А11 меньше, чем за час. Дождь постепенно стихал, превратившись из ливня в частую морось; кругом, словно на холсте импрессиониста, царили приглушенные оттенки и размытые очертания. Они подъезжали к Авранчу, когда Дженни внезапно начала жаловаться на колики в желудке. Браво оглянулся через плечо и увидел ее бледное, покрытое капельками пота лицо. Через несколько секунд он заметил впереди одну из типичных европейских придорожных закусочных, расположенную прямо над шоссе на подвесном мосту. Там наверняка был туалет. Неподалеку от кафе Браво увидел бензозаправку.

Камилла остановила машину на обочине, и Браво помог Дженни выбраться. Камилла схватила плащ, накинула его Дженни на плечи. Она настаивала на том, чтобы пойти вдвоем; у Дженни не хватило сил сопротивляться, и женщины вместе поспешили внутрь низкого прямоугольного здания. Браво обошел машину и остановился возле окна водителя, чтобы лучше видеть дорогу. Мелкие капельки дождя приятно холодили кожу на лице. Он вытащил мобильный телефон и набрал международный номер.

В Нью-Йорке сейчас уже поздний вечер, и ослепительное сияние городских огней затмевает даже звезды; на улицах огромного города по-прежнему кипит жизнь, а надо всем этим величественные небоскребы упираются вершинами в ночные облака…

Эмма ответила после первого же гудка, словно ждала этого звонка весь вечер.

— Браво, где ты?

— Во Франции, — ответил он, — еду в Бретань.

— Зачем?

— Выполняю поручение отца. Понимаешь, он собирался рассказать мне об этом перед… перед самым концом… — На мгновение между ними повисло молчание. — Ну, а как ты, Эмма?

— Прекрасно. Я снова пою. Вот только что отпустила преподавателя вокала.

— Это замечательно… а как твое зрение? Есть улучшения?

— Пока нет. Но это ничего. Меня больше заботишь ты.

— Я?

— Твой голос.

— Что — мой голос?

— Я слышу в твоем голосе тревогу. Поручение отца… его ведь не так-то просто выполнить, верно?

— И почему же ты так решила?..

— Браво, я не дурочка, и мне обидно, когда ты разговариваешь со мной, словно с какой-то бестолковой девицей. Директор строительной фирмы, куда я обратилась, чтобы сделать ремонт, лично зачитал мне отчет экспертов. С газопроводом все было в полном порядке. Кто-то намеренно повредил трубы.

Браво оглянулся. Камилла и Дженни, по всей видимости, еще не вышли из уборной.

— Похоже, ты узнаешь новости быстрее меня.

— Отец занимался опасным делом, Браво. Думаешь, я ни о чем не догадывалась? Как-то я спросила… и отец доверился мне.

— Что?!

— Да, и время от времени я ему помогала. Он знал, и я знала, что быть членом ордена — это большой риск.

Наступила пауза. Браво услышал, как Эмма сделала глоток — видимо, она пила чай. Он судорожно пытался осознать открывшуюся ему новую реальность. Эмма знала!

— Теперь миссия отца — на твоих плечах, — продолжала Эмма, — и я хочу, чтобы ты знал: я могу быть полезной и тебе.

— Эмма…

— Полагаю, ты думаешь, что теперь, когда я ослепла, все изменилось. Но ты ошибаешься. Я вполне способна позаботиться о себе, и о тебе тоже. Как и всегда.

— Не понимаю…

— Как ты думаешь, кто присматривал за тобой и рассказывал новости отцу, когда вы с ним не общались? Он не мог и не хотел отстраняться от тебя.

— То есть… ты шпионила за мной?

— Брось, Браво. Я лишь делала то, в чем все мы отчаянно нуждались. Ты в том числе. Неужели ты до сих пор думаешь, что отец мог желать тебе зла? Он очень переживал из-за ваших ссор, и я, откровенно говоря, понимала его. Ты вел себя как строптивый юнец, словно он был твоим врагом, а ведь он всего лишь пытался…

Не в силах больше это слушать, Браво нажал на кнопку, прервав соединение, и тяжело опустился на сиденье «ситроена». Он чувствовал себя оглушенным. Рев нагруженной трассы превратился в далекое невнятное бормотание. К кафе подъехала машина, наружу выбралась путешествующая семья — двое родителей с детьми-подростками. Под моросящим дождем они почти бегом направились к низкому строению. С заправки выехал большой грузовик и, набрав скорость, унесся прочь по гладкому блестящему асфальту автобана. Браво механически отмечал происходящие вокруг события, никак не оценивая их. Он чувствовал себя зрителем в кино, безучастно наблюдающим за событиями на экране.

Телефон зажужжал.

— Не пытайся обращаться со мной так же, как обращался с отцом. — Голос Эммы звучал резко. — Не надо бросать трубку.

— Ладно, ладно, прости меня. — Браво чувствовал себя крайне глупо; в голове гудело, словно с похмелья. — Но ты, по правде говоря, вывела меня из себя. Я так и представил, как ты, держа трубку возле уха, переходишь из комнаты в комнату, растолковывая мне, что будешь во всем помогать, как помогала отцу, и…