Завет

«Да, подумал Браво, поблагодарив управляющего за теплые слова, — это мой отец — прирожденный политик, всегда безупречно выдерживающий выбранный образ…»

— Отец дал мне ключ, я думал, это запасной от его квартиры. Но он не подходит к замку.

— Не беспокойтесь, сейчас мы все уладим. — Управляющий вытащил связку ключей. Немного покопавшись, он выбрал один и вставил в замочную скважину. Дверь отворилась. Управляющий шагнул в сторону, пропуская Браво.

— Мне придется подождать здесь, пока вы осматриваете квартиру, — сказал он. — Сами понимаете, так положено.

Браво уверил его, что все понимает. Но, попав в квартиру, он немедленно осознал, что на самом деле не понимает абсолютно ничего. Квартира была пуста. Браво прошел по комнатам, заглянул во все помещения, включая встроенные шкафы. Нигде никакой мебели, ни намека на одежду, ничего. Словно в этой квартире никто никогда не жил.

Ошеломленный, Браво вернулся к входной двери и обратился к управляющему:

— Не понимаю. Где вещи моего отца?

Управляющий скривил губы. От него пахло потом и табаком.

— Я думал, вы знаете. Они все увезли, уже давно.

— Они? — Браво тряхнул головой. — Кто это — они?

Управляющий пожал плечами.

— Люди из государственного департамента. Показали мне удостоверения и все такое. Вы хотели забрать какую-то определенную вещь?

Браво покачал головой, не в силах вымолвить ни слова. Как, куда за считанные дни исчезла вся жизнь его отца?

Управляющий посмотрел на него с плохо скрываемым состраданием. По его мнению, ничего страшного не случится, если, ввиду особых обстоятельств, Браво все же побудет в квартире один, сказал он. Браво поблагодарил его, и управляющий ушел.

Закрыв глаза, Браво глубоко вздохнул, словно в воздухе квартиры мог сохраниться какой-то след отца. Потом снова принялся осматривать комнаты, выдвигая подряд все ящики, открывая полки кухонных шкафов и шкафчиков в ванной. Из квартиры не просто исчезли все вещи. После этого здесь все тщательно вымыли, стерли все следы… Обезвредили. Помнится, как-то отец употребил именно это слово, рассказывая Браво об упразднении посольства в Найроби…

Он вытащил мобильный телефон и позвонил в министерский офис отца. Через несколько минут его соединили с Тедом Коффи, главным аналитиком, с которым Браво несколько раз виделся в присутствии отца.

— Боже, Браверманн, мне так жаль! Как вы?

— Надо полагать, соответственно обстоятельствам, — ответил Браво.

— А Эмма?

— Тоже.

— Нам всем так его не хватает, и мне особенно. Он ведь чертовски долго проработал в отделе! Двадцать с лишним лет, с трудом верится. Откровенно говоря, я не знаю, как буду обходиться без его опыта. Черт побери, да второго такого аналитического ума, как у Декса, просто не найти, и все здесь это понимают.

— Спасибо, Тед. Ваши слова для меня много значат. — Браво прошел в центр спальни и принялся медленно поворачиваться вокруг своей оси, в который раз осматривая комнату. — Послушайте, Тед, что ваши ребята сделали с вещами отца?

Наступила секундная пауза. Потом Тед произнес:

— Не понимаю.

— Ну, я сейчас в его квартире в Фогги-Боттом, и здесь совершенно пусто, никакой мебели, ничего из одежды. Все вычищено.

— Это не мы, Браверманн.

— Управляющий сказал, что приходили люди из министерства. Они показали ему удостоверения.

— Плевать, что сказал управляющий, — ответил Тед Коффи. — Никто из наших не отдавал распоряжения забрать вещи из квартиры Декса, это точно. Это просто-напросто противоречило бы политике департамента.

Браво некоторое время стоял неподвижно посреди пустой, безмолвной квартиры, тщетно пытаясь представить здесь Декстера. Поблагодарив Коффи за потраченное время и за искренние соболезнования, он отключился.

Он взглянул на ключ, который до сих пор держал в руках. Память у Браво была великолепная, и он слово в слово повторил про себя слова отца, произнесенные полгода назад на промозглой парижской набережной. Как он сказал? Если что-нибудь случится, возьми другой ключ, тот, что я тебе отдал раньше, и отправляйся ко мне домой. Отец вовсе не говорил, что это ключ от его квартиры. Браво повертел ключ в руках; безупречно обточенные на станке грани поблескивали в солнечном свете. Что же Декстер имел в виду?

Он попытался подвести итоги. Итак, отец хотел, чтобы Браво побывал в его квартире, если с ним что-нибудь случится. Но здесь ничего не было… Он снова ощутил странный холодок между лопаток. Отец хотел его о чем-то предупредить? Браво вспомнил следившую за ним парочку. Что им было нужно?

Эти мысли крутились у него в голове, пока он рассматривал ключ. И тут Браво увидел то, чего не замечал раньше. Он подошел к окну и принялся разглядывать вытравленные на металле крошечные буквы, числом шестнадцать. На первый взгляд — совершенно бессмысленный набор символов; по крайней мере, буквы не складывались в слово или фразу. Но ведь что-то они означают, подумал Браво.

Внезапно он почувствовал знакомое захватывающее волнение. В какую восхитительную игру они с отцом играли, когда Браво был ребенком! Отец составлял зашифрованные послания, а Браво их разгадывал. Только они с отцом и могли прочитать эти записки, чем просто сводили с ума маму…

Это был довольно простой код, основанный на смещении номеров символов. Тем не менее для расшифровки требовались некоторые усилия, поскольку отдельные буквы шифра были вспомогательными, — указывали, какими символами нужно заменить остальные. Вытащив блокнот и ручку, Браво переписал последовательность на бумагу, после чего сел на пол, прислонившись спиной к батарее, и принялся за работу. Этот код поставил бы в тупик и профессионального криптографа, но для Браво алгоритм был очевиден. Через пять минут он расшифровал строку на ключе. Это было одно-единственное слово: «сходни».

Браво знал, что это такое, но что имел в виду отец? Зачем он зашифровал это слово? Солнечный свет заливал квартиру, проникая через пыльные стекла, рисуя на паркетном полу и голых стенах повторяющийся узор. От этого пустота вокруг Браво казалась еще тоскливее. Ни малейшего намека на присутствие Декстера Шоу, совсем недавно жившего здесь, никаких следов.

Браво в последний раз обошел квартиру, пытаясь припомнить хоть что-то, связанное со словом «сходни», но вынужден был прийти к выводу, что отец никогда ни о чем таком даже не упоминал.

Уйти из квартиры оказалось труднее, чем он предполагал. С мучительной живостью Браво вспомнил месяцы болезни матери. Каждый раз, уходя из больницы, он долго не мог отделаться от тягостной мысли, что мама стала заложницей своего недуга. Ее предало собственное тело, и вот она лежит в больничной палате, медленно умирая, в то время как он свободен и здоров и может идти по сияющей неоновыми огнями вечерней улице, вдыхая свежий воздух…

Возле лифта Браво помедлил, смотря на входную дверь. Если бы только он смог найти в этой квартире хоть что-то, хоть какой-то след…

В холле на первом этаже он спросил консьержа, как добраться до какого-нибудь интернет-кафе. Ближайшее, как он выяснил, располагалось на 17-й улице, приблизительно посередине между районами Дюпон-Серкл и Скотт-Серкл. Браво заказал такси и дожидался в прохладном холле, пока машина не подъехала к тротуару.

Десятью минутами позже Браво сидел за компьютером. По правую руку от него на столе стояли тарелка с мясным сэндвичем и кофе гляссе. Он искал все, что могло быть связано с расшифрованным словом, но ссылок было слишком много. Браво понимал, что нужно как-то сузить поиск.

Он успел сжевать половину бутерброда, обдумывая возможные варианты. Излюбленный принцип его отца — прятать клад на видном месте — здесь, очевидно, не работал. Декстер Шоу потратил уйму сил, чтобы зашифровать это слово. Зачем ему это было нужно? Браво наморщил лоб, пытаясь сосредоточиться. Он больше не чувствовал вкуса сэндвича, не слышал приглушенного бормотания голосов; он погрузился в тот удивительный внутренний мир, который открыл для него отец еще в раннем детстве. Разгадать эту головоломку — вот что было сейчас единственной целью, и все его существо устремилось на поиски ответа. В обступившей его тишине мелькнула нужная мысль. Если отец зашифровал это слово, следовательно, это что-то известное, нечто такое, что у всех на виду. Браво выпрямился. Он был уверен, что догадка верна. Просто на этот раз отец использовал свой любимый принцип немного иначе.