Страница 3 из 70
Питер снова уселся за стол.
— Вы любите музыку, Бабс?
— Пожалуй.
Я испытал к ней искреннее сочувствие. Питер вел себя так с любой женщиной моложе, чем он, а этот демографический показатель распространялся (возможно, не вполне случайно) на большинство женской части нашего подразделения.
— Я тут как раз лазал по Интернету — заказывал билеты на парочку концертов. Вы слышали о группе «Персиковые щечки»?
— Вроде нет.
— «Эрекция»?
Робкое отрицательное движение головы.
— «Анальные бандиты»?
Барбара задумалась на секунду.
— Нет, что-то не припомню.
Питер пожал плечами.
— Меня это ничуть не удивляет. Эти ребята немного того. Они… — Он сделал паузу для театральной ухмылки. — Они не самый, так сказать, мейнстрим. — Ужасающая пауза. Потом: — Ну, ладушки! Рад был познакомиться, Бабс. Если что — моя дверь всегда открыта. — Он подмигнул.
Черт побери — он и в самом деле подмигнул.
— Прошу прощения за него, — сказал я, когда дверь захлопнулась и мы отошли на безопасное расстояние.
— Не стоит. Он кажется милым.
— Ну, еще увидите. Идемте — прихватим кофе. А я поищу свободную приемную.
Я нашел комнату, где мы посидели некоторое время, неловко уставившись в свои чашки.
— Пожалуй, расскажу вам, чем мы здесь занимаемся, — сказал я наконец. — Что вам говорили в агентстве?
— Почти ничего, — с извиняющимся видом ответила девушка.
Я произнес для нее стандартную речь.
— Мы классификаторы. Наша задача — каталогизировать каждый документ, который выпускают правительственные учреждения.
— Звучит заманчиво.
— Да, тут есть свои радости. Поиск информации может быть на удивление интересным занятием.
— А вы давно здесь работаете?
— Я? — глупо переспросил я, словно она могла задавать этот вопрос кому-то другому. — Я — года три.
— Вы три года работаете клерком-классификатором?
— Нужно ведь на жизнь зарабатывать, — ответил я. — Ну да ладно. Подъем. Вы должны увидеть, где творится волшебство.
Самое большое из наших хранилищ было размером с несколько теннисных кортов, но и тут возникало клаустрофобное ощущение тесноты из-за огромных металлических шкафов, которые занимали все пространство, стоя впритирку друг к другу, словно битком набившиеся в вагон пассажиры из нержавеющей стали. Это место, наполненное плесневеющей бумагой, забитое до предела мертвой статистикой, старыми докладами, гниющими меморандумами и давно забытыми стенограммами, напоминало букинистический магазин, в котором не бывает покупателей.
— Здорово, что у меня здесь появляется компания, — сказал я, прежде чем перейти к объяснению метода классификации (чрезмерно усложненной системы акронимов, мнемоники и цифровых кодов), поглядывая на Барбару, которая изо всех сил старалась подавить зевок. — Все это лишь вершина айсберга, — продолжал я. — Малая частичка. Конечно, более старые документы находятся в филиале в Норбитоне, но даже там мы уже задыхаемся от тесноты. Это становится настоящей проблемой.
— И вы в самом деле занимались всем этим три года?
Я попытался усмехнуться.
— За мои грехи.
— И вам не бывает скучно?
— Иногда. — Вздохнув, я признался: — Каждый день.
Все остальное утро Барбара стояла рядом со мной и якобы наблюдала, как я один за другим подшиваю протоколы в папки («вела за мной слежку», как выразился Питер), хотя я постоянно перехватывал ее взгляды украдкой и спрашивал себя: на что она смотрит больше — на документы, которые вроде бы должны занимать ее внимание, или на меня. Я совершенно не знал, как мне реагировать на это, хотя у меня и были свои соображения и они не имеют ничего общего с вашими.
С десяти до часу мы оставались за моим столом — я как раз боролся с какой-то нестандартной таблицей, когда зазвонил телефон.
— Генри? Это Питер. Загляните-ка в мое логово.
Мой стол находился в двух шагах от его кабинета, но ему, казалось, доставляло удовольствие вынуждать меня бегать к нему.
Он даже не оторвал взгляда от монитора своего компьютера.
— Как там новенькая — осваивается?
— Да вроде в порядке. Вполне компетентная.
— Хорошо. Отлично. Мне только что позвонил Фил Статам. Он должен сегодня провести с ней инструктаж. По технике безопасности. Что, если в два часа в конференц-зале?
— Я ей скажу.
— Я хочу, чтобы и вы тоже присутствовали.
Я откашлялся.
— Но я уже сдал экзамен по технике безопасности, Питер.
— Да, конечно. Но после той маленькой ошибочки в прошлом месяце…
Румянец бросился мне в лицо.
— Вы понимаете, о чем я говорю?
— Конечно.
— Вот и ладушки. Вы там, ребятки, радуйтесь жизни, договорились? — И он помахал рукой в дешевых перстнях, давая понять, что аудиенция окончена.
Обедать я предпочитаю в одиночестве. Люблю найти скамейку, развернуть сэндвичи и смотреть на поток Темзы. Я могу хоть целый час провести, глазея на реку, которая вгрызается, вцепляется в берега, могу смотреть на мусорную рекламу, плавающую на поверхности, — пластиковые бутылки и пакеты из-под чипсов, использованные презервативы, намокшую бумагу и всякие прочие отходы большого города, покачивающиеся на черной воде, чтобы потом быть выброшенными на берег или пойти на дно. Я нередко опаздывал, заглядевшись на эту жидкую историю, размышляя над тем, кто был до меня и кто придет после, кто наблюдал до меня за этим отрезком реки, за этими притоками и оттоками в их бесконечном таинственном цикле. Но в тот конкретный вторник со мной была Барбара. Она не взяла с собой обеда, а потому нам пришлось зайти в сэндвичную, где она профукала часовую оплату на бутерброд с сыром.
На берегу реки кипела лондонская жизнь. Мы прошли мимо стада белых воротничков и группок туристов — первая вышагивала с нескрываемым нетерпением, последняя шествовала неторопливо, исполненная любопытства и преувеличенного восторга. Мы прошли мимо бездомного, клянчившего гроши, мимо шумной стайки школьников на экскурсии и бритоголовой молодой женщины, которая выпрашивала у нас денег на благотворительность. Какой-то сумасшедший стремительно прошмыгнул мимо спортивной ходьбой, комично наклонив голову, потом нам попались слепая женщина с собакой и толстяк в шапочке с помпоном, который продавал свежие номера «Ивнинг стандард», громко выкрикивая заголовки. Кажется, там было что-то о королеве, но у меня не возникло ни малейшего желания купить газету. Королевская семья меня никогда особо не интересовала.
Барбара выбрала скамейку неподалеку от «Глаза», и после нескольких безуспешных попыток завязать разговор мы погрузились в молчание, глядя на величественное вращение колеса.
Она вгрызалась в свой громадный сэндвич с сыром, а я не мог не заметить, что она все время искоса бросает на меня взгляды — робкие, пытливые взгляды украдкой.
Наконец она решилась.
— Я вас знаю?
Вот оно, значит, в чем дело. Я доедал последний из сэндвичей с «пти-филу». [8]
— Не уверен. А вы?
Я не стал ей помогать — пусть сама выдумывает объяснения.
— Может, мы вместе учились?
Нет, вместе мы не учились.
— А моего отца вы не знаете?
Откуда я могу знать твоего отца?
— Вы не ухаживали за моей подружкой Шарин?
Вообще-то я еще ни за кем не ухаживал, но ей об этом я говорить не собирался.
Она прикусила нижнюю губу.
— Даже не знаю, что еще.
Я вздохнул.
— Я тут ни при чем. Это дед виноват.
— А вы знаете, — сказала она, — я так и подумала, что это вы.
Такое случается со мной время от времени. Обычно я чувствую, если кто-то меня вот-вот узнает. Как правило, они принадлежат к тому типу людей, которые в детстве много смотрели телевизор, потому что их непомерно занятые родители каждый день до ужина усаживали их перед экраном. Иногда я спрашиваю себя, не выросло ли целое поколение, которое, как собаки Павлова, при виде меня ощущает запах рыбных палочек и жареной картошки.
8
Сорт мягкого сыра.