Лед-15

Пройдя через тяжелые внешние двери, небольшой тамбур и длинную раздевалку, по обеим сторонам которой тянулись ряды шкафов для теплой одежды и снаряжения, они миновали еще одни двери и оказались в довольно большом помещении. Хотя база «Фир» бездействовала уже полвека, внутри ее до сих пор царила военная атмосфера — с американскими флагами, серо-стальным цветом стен и отсутствием каких-либо излишеств. Выцветшие, развешанные повсюду плакаты призывали неукоснительно соблюдать предписываемую командованием секретность. Коридоры слева и справа от входа уходили в кромешную темноту, однако центр хорошо освещался, как и некоторые отдельные уголки обширного вестибюля. В дальнем конце его за стеклянной панелью сидел человек, читавший книжку в мягкой обложке.

Маршалл заметил, как Экберг наморщила нос.

— Прошу прощения, — рассмеялся он. — Мне потребовалась неделя, чтобы привыкнуть к этому запашку. Кто мог бы подумать, что на арктической базе будет вонять, словно в трюме рыболовецкого судна? Идемте, представим вас.

Они подошли к стеклянной конторке.

— Тэд, — сказал Маршалл вместо приветствия.

Человек за стеклом — высокий и моложавый, с коротко подстриженными рыжими волосами, в форме рядового инженерного корпуса — кивнул в ответ.

— Да, доктор Маршалл?

— Это Кари Экберг, она представляет собой авангард съемочной группы. — Маршалл повернулся к Экберг. — Тэд Филипс.

Филипс с плохо скрываемым интересом оглядел женщину.

— Нам сообщили о вашем прибытии только сегодня утром. Мисс Экберг, не могли бы вы расписаться?

Он просунул блокнот в щель под стеклянной панелью.

Расписавшись в указанном месте, Экберг вернула блокнот. Филипс отметил в нем время и дату, затем убрал его с глаз.

— Вы, доктор, все покажете даме, объясните, куда можно ходить, куда нет?

— Конечно, — ответил Маршалл.

Филипс кивнул и, еще раз бросив взгляд на Экберг, вернулся к прерванному занятию. Салли первым прошел к находившейся неподалеку лестнице, и все стали спускаться.

— По крайней мере, здесь тепло, — сказала Экберг.

— Во всяком случае, на верхних уровнях, — ответил Салли. — Остальные законсервированы, туда спускается только обслуга.

— Что он имел в виду, когда говорил, что здесь не везде можно ходить?

— Там, куда мы сейчас направляемся, жили офицеры и оттуда же велось управление радарными установками, — сказал Маршалл. — Это маточная часть пятиступенчатой базы, и в ней у нас везде полный доступ — хотя ни у кого нет ни времени, ни желания ее обследовать. Нам также дозволено в ограниченной степени заглядывать в южное крыло базы, где находится большинство компьютеров и прочих приборов. Там жили солдаты, у нас есть допуск и на верхние уровни. В северное крыло у нас допуска нет.

— Что там?

Маршалл пожал плечами.

— Понятия не имею.

Они свернули в другой коридор, более длинный и лучше освещенный. У стен было свалено устаревшее оборудование всевозможных сортов, и выглядело оно так, словно его набросали тут в спешке. Здесь же стояли шкафы и висели различные указатели с надписями: «Радарная», «Командный пункт», «Кабина слежения и регистрации». Дальше по обе стороны коридора тянулись двери с маленькими зарешеченными окошками и табличками, на которых ничего не значилось, кроме мало что говорящих буквенных знаков и цифр.

— Здесь, на уровне «В», мы организовали наши временные лаборатории, — сказал Салли, показывая на двери. — Там впереди — кухня, офицерская столовая и зал для совещаний, который мы превратили во временную комнату отдыха. За тем поворотом — жилые помещения. Мы выделили свободное для вас.

— Благодарю, — буркнула Экберг. — И все-таки я не понимаю, зачем кому-то вообще понадобилась подобная база. Я имею в виду, на севере и в такой глухомани.

— Это ячейка системы раннего предупреждения, — сказал Маршалл. — Вы когда-нибудь слышали о линии Пайнтри, или линии дальнего радиолокационного обнаружения?

Экберг покачала головой.

— В тысяча девятьсот сорок девятом году Советы испытали действующую атомную бомбу. Нас это свело с ума — мы думали, что у нас есть еще как минимум пять лет, чтобы переиграть их. В панике наши яйцеголовые вдруг решили, что через несколько лет у русских будет достаточно бомб, чтобы уничтожить Соединенные Штаты. Началось усиление войск, авиации, вооружений, включая экстренную программу разработки оборонительной системы на внешних границах. После того как были защищены Тихоокеанское и Атлантическое побережья, стало ясно, что главная угроза исходит теперь от бомбардировщиков, способных летать через Северный полюс. Но радары тогда были крайне примитивны — они не могли обнаружить низко летящие самолеты, не умели заглядывать за горизонт.

— И потому им требовалось находиться как можно ближе к источнику возможной угрозы.

— Именно. Военные объединили усилия и определили наиболее вероятные пути следования русских бомбардировщиков. И на каждом из этих маршрутов были построены станции раннего предупреждения, выдвинутые как можно дальше на север. Это одна из таких станций. — Маршалл покачал головой. — Ирония заключается в том, что к концу пятидесятых, когда строительство завершилось, они уже устарели. В качестве средств доставки бомб вместо бомбардировщиков стали использоваться ракеты. Для борьбы с подобной угрозой требовалась централизованная сеть оборонительных комплексов, и с появлением новой системы «Сейдж» эти станции были законсервированы.

Свернув за угол, они попали в очередной коридор, мало чем отличавшийся от всех прочих. Салли остановился возле одной из дверей и толкнул ее, повернув ручку. Перед ними открылась спартанская комната с койкой, столом, шкафом и зеркалом. Большую часть пыли там обмахнул с утра Чен.

— Вот ваше жилье, — объявил Салли.

Экберг быстро заглянула внутрь, затем кивнула. Салли и Маршалл положили ее сумки на койку.

— Путь сюда из Нью-Йорка неблизкий, — сказал Салли, — и, вероятно, вы совсем не спали. Если хотите подремать или освежиться — прошу. Душ и туалет дальше по коридору.

— Спасибо за предложение, но я предпочла бы начать прямо сейчас.

— Начать? — Салли был удивлен.

Маршалла вдруг осенило.

— Вы хотите взглянуть на нашу находку?

— Конечно! Для того я сюда и летела. — Она оглядела ученых. — То есть если вы, конечно, не против.

— Боюсь, что против, — ответил Салли. — Недавно здесь видели белых медведей. Да и лавовые туннели весьма опасны. Но полагаю, вы вполне можете осмотреть подступы к ней. С некоторого расстояния.

Экберг немного подумала, затем медленно кивнула.

— Спасибо.

— Эван проводит вас наверх, да, Эван? А меня прошу извинить, мне нужно кое-что срочно закончить.

Слегка улыбнувшись, он кивнул Маршаллу и направился в сторону своей временной лаборатории.

5

— Как интересно, — сказала Экберг. Каждое ее слово сопровождалось клубочками пара, выкатывавшимися изо рта. — Не думала, что когда-нибудь увижу такое чистое, ясное небо.

Они шагали к ледовому полю, залитому яркими лучами солнца. Несмотря на раздраженное ворчание руководителя экспедиции, Фарадей предпочел пойти с ними и теперь тяжело дышал, поднимаясь по склону. В течение месяца он совершал подобные восхождения как минимум по разу в день, и тот факт, что они до сих пор давались ему с трудом, говорил, что годы сидячей лабораторной работы не проходят бесследно. Экберг же шла легко, без усилий и успевала вертеть во все стороны головой, иногда бормоча что-то в цифровой диктофон. Для тепла поверх кожаной куртки молодая женщина набросила запасную парку Пенни Барбур.

— Понимаю, о чем вы, — ответил Маршалл. — Жаль, что это все ненадолго.

— Прошу прощения?

— Дни делаются все короче. У нас осталось еще две-три недели, а потом наступит полярная ночь. Часов двадцать тьмы в сутки. И мы уедем.

— Неудивительно, что вы так спешите. Так или иначе, Алана эти цвета приведут в полный восторг.