Год зеро

Повсюду люди оставляли включенным электричество, на улицах не гасили фонари. Словно город заявлял: с уходом жителей не останется ни одной тени. Из-за яркого света очень трудно было разглядеть звезды в разрывах облаков. Люди хотели в последний раз насладиться видом звезд. Когда облака вдруг расступились, явив Марс, раздался многоголосый радостный рев. Дети были подняты на плечи: чтобы увидели и запомнили.

Очень оперативно, в течение получаса, конвой погрузился.

Первыми пошли бульдозеры — очистить шоссе от обломков. Внизу, в долине, снега не будет, подумала Миранда. Бомба, наверное, растопила его на многие мили. У самого шоссе повреждения, по-видимому, минимальны: воронки от взрыва не было. Скорее, все будет напоминать последствия тайфуна. Генералы знали свое дело.

Тяжеловооруженные вертолеты оторвались от земли и пошли по обе стороны передового отряда. И вот сотни грузовиков стали разматывать ленту из Лос-Аламоса, двигаясь один за другим, — гигантская черная змея, ползущая к норе. Когда Миранда шла к «Альфе», конвой следовал мимо нее в противоположном направлении.

Меньше часа понадобилось, чтобы Лос-Аламос опустел. Наступила тишина. Миранда остановилась у порога и оглянулась на город: он был недвижим — непорочно-белое снежное царство. Немного погодя принялись лаять друг на друга собаки.

Миранда не вполне отдавала себе отчет, что будет дальше, и поэтому решила согреться чашкой шоколаду. Не сказать, чтобы она его очень любила. Но Миранда озябла, и ночь была зимняя. А «горячий шоколад» звучало так уютно.

Она шла через здание — лаборатория еще жила. В затемненных комнатах мерцали экраны компьютерных мониторов. Гудела аппаратура. Запахи кофе и подгоревшего в микроволновке попкорна растекались по воздуховодам. Роботы-контролеры еще продолжали работать, автоматически штампуя все новые копии фрагментов ДНК. Центрифуга крутила по бесконечной орбите образец крови. Таким было ее наследство.

Спустившись на уровень «С», Миранда направилась в крохотную кухоньку и поставила кипятиться воду в чайнике. Она нашла в шкафу пакетики шоколада, неспешно помыла кружку. Простые занятия не требовали напряжения мысли.

Миранда была потрясена, придавлена комплексом собственной вины. Мир вдруг показался ей ничтожным. С каждой минутой она все яснее понимала, что массовое термоядерное убийство было благом. Одним ударом оно начисто выскоблило долину, выжгло их врага вместе с непосредственной угрозой заражения чумой. В душе она понимала, что должна быть благодарна военным, но не испытывала этого чувства.

Она выложила на стол рядом с кружкой мобильный телефон, раздумывая, когда лучше позвонить отцу. Ей хотелось наказать его. Прежде чем конвой достигнет убежища WIPP, она скажет ему прямо, что навсегда отрекается от него. Причиной ее отказа эвакуироваться была отнюдь не жестокость отца, но она даст ему понять: дело именно в этом. Важно, чтобы он наконец осознал пропасть, лежащую между ними. Миранда чувствовала, что вот-вот расплачется. Ей одновременно хотелось ненавидеть отца и не думать о нем.

Горячий шоколад взбодрил Миранду. Она вытерла нос, вздернула подбородок и потянулась к телефону. Пришло время и отцу взвалить на себя груз плохих новостей. Пусть пожнет, что посеял. Миранда собралась с духом и нажала кнопку.

«Поиск сети», — выдал дисплей. Странно. Мобильники здесь работали, как правило, без заминок и помех, даже на четвертом подземном уровне. Она подошла к одному из стационарных аппаратов и сняла трубку. Гудок был. Она набрала телефон отца и услышала: «Все линии на данный момент заняты, пожалуйста, попробуйте дозвониться позднее». Каким образом линии могут быть заняты, если в городе ни души?

Несколько минут она экспериментировала: набирала номера внутри телефонной сети Лос-Аламоса. Миранда выслушала с полдюжины автоответчиков с записанными голосами людей, которых она никогда больше не увидит. Мобильная связь не работала. В кабинке спутниковой разведки она задержалась взглянуть, как продвигается конвой. Ожидая увидеть длинную цепочку тепловых сигнатур, она ничего не обнаружила. Все экраны были пусты. Наконец до нее дошло. Кабели элементарно сгорели. Приемопередатчики, вышки сотовой связи и микроволновые радиорелейные станции выведены из строя электромагнитным импульсом ядерного взрыва. Спутники ослепли. Она осталась куда более одинокой, чем могла предположить.

Теперь Миранда сполна ощутила свою изоляцию. Всерьез не задумываясь об этом прежде, она поняла, что рассчитывала на какой-нибудь вид связи с людьми в убежище WIPP. Внезапно Миранда потеряла уверенность, что достаточно сильна и способна выдержать такое. Она же может рехнуться здесь, блуждая по улицам, дистиллируя никому не нужные микстуры, общаясь с призраками в чужих квартирах. Город был небольшим, но достаточным, чтобы сделаться для нее запутанным лабиринтом. Реактор будет качать электричество еще несколько десятков лет, но постепенно освещение станет выходить из строя. Она и не надеялась, что сможет поддерживать работу комплекса, еще меньше шансов выйти в мир искать выживших. О чем она раньше думала? В момент малодушия она не проявила решимости. А ведь еще не поздно. Взять «лунный» скафандр, «хаммер» и, если выехать прямо сейчас, можно успеть догнать конвой, спуститься под землю, попросить у отца прощения…

Но паническая горячность улеглась сама собой. Она слишком устала и замерзла. Никак не могла согреться. Одеяло и хотя бы кратковременный сон — вот все, что сейчас нужно. А потом она примется за инвентаризацию и выяснит, что осталось от Рая.

Миранда проснулась на полу чьего-то кабинета от стука дверей лифта. Кто-то вернулся? Она чуть было не зажгла свет, но услышала звон разбитого стекла. С грохотом распахнулась где-то дверь. Опять дребезжание стекла. Из коридора долетели мужские голоса.

Она чуть приоткрыла дверь и быстро высунула голову. В дальнем конце коридора, настороженно пригибаясь, как охотник, крался мужчина, сжимая в руке, как копье, обломок трубы. Он скрылся за углом. «Боже мой, — ахнула про себя она. — Выжившие».

Было около семи часов утра. За это время кто-то вполне мог подняться сюда по шоссе из долины. В голове прозвучали слова Натана Ли: «Осторожней в своих мечтаниях. Ты хочешь, чтобы они были овцами. Но что, если это будут волки?»

По-видимому, бомба пощадила сотни, если не тысячи паломников. Взрывная волна могла пройти над теми, кто укрылся в отдаленных ущельях и высохших руслах рек и ручьев. И теперь они явились сюда со своим хаджем, а может, просто за фунтом мяса. Они все разнесут. Горечь волной затопила ее.

«Ты сама себя убила».

С треском распахивались двери. Валилась мебель. Грабеж шел полным ходом.

Шаги приближались. Она попыталась прикинуть, сколько их здесь. Похоже, один. Хромает. В голове пронеслись фотографии жертв Хиросимы: заживо сожженные, со свисающими лоскутьями кожи. Ад.

Высокий силуэт мелькнул на матовом стекле ее двери. Шаги проследовали дальше. Она подождала минуту, затем приоткрыла дверь на дюймовую щелочку и увидела на полу кровавые отпечатки голых ступней.

Разлетелось стекло двери соседнего кабинета. Следом — крики, возня, галдеж на непонятном языке. Они здесь охотились. Значит, обязательно найдут ее. Миранда вооружилась бутылкой шампанского, оставшейся от какой-то корпоративной вечеринки, но затем поставила ее обратно.

Единственной надеждой оставался лифт. Она лихорадочно соображала. Добравшись до первого этажа, можно удрать через задний вход, спрятаться в лесу или пещере — ими, как оспинами, испятнаны склоны столовой горы. Пересидеть захватчиков, делать вылазки за едой, ночью разводить огонь. Еда! Она принялась набивать карманы пакетиками крекеров и конфетами. Нашла в кухне коробок спичек. И тут ее осенило.

Снова грохот, звон стекла. Они обыскивали одну комнату за другой.

Миранда вытащила спичку, зажгла и, вытянув руку, поднесла огонек пламени к датчику пожарной сигнализации. Ей показалось, что прошла вечность.