Рептилия

Кроме журчания маслянистой воды, стекавшей вниз по его шее, не было слышно ни звука. Существо с зелеными глазами подняло голову, раздуло ноздри, и из его горла раздался низкий рев. А потом — я не мог поверить своим ушам, — оно начало говорить — медленно и неуклюже, словно не пользовалось своим голосом на протяжении нескольких сот лет. Сначала я ничего не понял, потому что существо говорило в тональности, которая не воспринималась человеческим ухом. Но потом я услышал слова, которые понимал — слова на моем языке.

— Просыпайтесь, мистер Эстбери, — сказал монстр, — я хочу есть.

Проговорив это, существо открыло свою мощную пасть и извергло на меня белую отвратительную жидкость…

Одним рывком я поднялся и обнаружил себя закутанным в белые нити. Еще какое-то время я продолжал верить в то, что эта бестия плюнула в меня какой-то липкой слюной. Только потом стало понятно, что это — всего лишь антимоскитный балдахин.

— Что, мистер Эстбери, видели плохие сны?

Я собрался с мыслями. Напротив меня сидел Стюарт Малони.

— О боже, ну вы меня и напугали! — пробормотал я, придя в себя. — Как же вы прокрались?

Рукой я нащупал свои брюки, которые бросил где-то около кровати, и оделся.

— Да я стучал, как сумасшедший, но вы так крепко спали, что даже стадо слонов вряд ли смогло бы вас разбудить. — Малони с наслаждением потянулся. — Разве здесь не чудесно? — говорил он, не обращая внимания на мой упрек. — Этот запах, эта великолепная температура? Если целыми днями сидеть в лаборатории, будет совсем не то, не так ли? Сегодня вы познакомитесь с совершенно иным миром. Поэтому будьте во всеоружии. Кстати, вам следует проявлять больше внимания, — сказал он после того, как я нашел футболку и надел ее.

— Это почему же?

— Вы слишком близко лежали у москитной сетки. — Он указал на белый материал. — Если ваша кожа была в непосредственном контакте с сеткой, то эти маленькие бестии все равно могли вас укусить. Вы же взяли с собой медикаменты против малярии, так?

— Да, «Лориам». Мне сказали, что на сегодняшний день это самое лучшее средство.

Он кивнул головой.

— Правда, оно действует как дубина, после чего вы еще несколько дней будете выбиты из строя. Вот вам мой совет: возьмите лучше масло гвоздики и не давайте им укусить вас. Ну что, пойдемте. Надеюсь, вы уже проголодались. Во всяком случае, я голоден, как волк.

Только сейчас я заметил, что его глаза были изумрудно-зелеными. Я начал задавать себе вопрос, какое скрытое значение мог иметь мой сон, но Малони не оставил мне на это времени. Он кинул мне под ноги ботинки и встал с кресла.

— Я подожду вас снаружи, мистер Эстбери. Поторопитесь.

Я надел ботинки, заправил рубашку в брюки и поспешил в ванную, чтобы хотя бы причесаться и почистить зубы. В одном месте жалюзи было приоткрыто, поэтому я смог посмотреть на улицу сквозь полупрозрачное стекло. Малони направлялся к «рено-меган», около которого уже стояли Элиши и Сикспенс. Они разговаривали в лучах заходящего темно-красного солнца. Наверное, было, как минимум, шесть часов. Я быстро плеснул себе воды на лицо и пошел к остальным. А над парковкой и над зданием университета начали появляться первые звезды. На небосводе загорелся «фонарь» — созвездие Южного Креста.

— О, вот и наш соня, — пошутил Сикспенс, когда я приблизился. Он подошел ко мне и пожал руку. — Очень рад снова видеть вас, Дэвид, — он шутливо пихнул меня в спину. Я почувствовал, что Сикспенс действительно мне рад. — После встречи у леди Памбридж наши пути разошлись достаточно быстро. Вы хорошо долетели? Мы уже начали беспокоиться о вас. Вам снились плохие сны, не так ли? Мне это отлично знакомо. Здесь, на юге, очень часто снятся сны про то, что какие-то существа тебя сжирают.

Слова так и лились из него, но мне это нравилось. В нем было что-то успокаивающее посреди чужой здешней обстановки. Внезапно рядом с нами включился уличный фонарь, и парковка осветилась бледно-желтым светом.

Мы сели в автомобиль. Элиши была за рулем, Малони рядом с ней, а мы с Сикспенсом — на задних сиденьях. Биолог завела машину и проехала мимо группы студентов, которые только что вышли из главного здания университета. В отличие от Элиши, все они были хорошо одеты. На них были белые блузки и юбки или черные костюмы с галстуком. Кажется, наша коллега наслаждалась своим особым статусом. Когда мы проехали через главные ворота и свернули на четырехполосную дорогу, я подумал о том, с каким удовольствием оказался бы сейчас дома — в своем родном университете, вдали от этой жары, потных тел и москитов. С каким удовольствием пошел бы я сейчас в любимый паб «Энджеле», сел за столик с кружкой нива в одной руке и солидной порцией рыбы и чипсов в другой. Может быть, Пола и Мартин присоединились бы к нам, и уж тогда мы точно засиделись бы там допоздна. Но с другой стороны, я чувствовал, как по моим венам течет адреналин. Мне не терпелось узнать, что за тайна скрывалась за нашим соглашением. Проклятая неизвестность!

Элиши мчалась сломя голову с уже привычной мне скоростью, направляясь в центр города. Только на этот раз мне было все равно, пускай другие злятся на такое. Я отдохнул и с нетерпением ждал того, что же еще мне приготовил сегодняшний вечер.

Мы проехали мимо Дворца Народа и знаменитого кафедрального собора Браззавиля. Мимо нас пронеслись самые лучшие кварталы с двухэтажными белыми домами в колониальном стиле, заметные по кованым балконам, плоским крышам и ухоженным палисадникам. Едва я успел оглядеться, как мы оказались в многолюдном центре города. С утра здесь мало что изменилось. Мелкие торговцы все так же расхваливали свой товар на разные лады. Один из них даже умудрился засунуть нам в машину корень маниока толщиной в руку. К счастью, Сикспенс молниеносно среагировал на это и закрыл окно. Элиши провезла нас по пешеходной зоне побережья и остановила автомобиль прямо перед американским посольством. Двое охранников с усмешкой посмотрели на нас, но короткий разговор и неплохие чаевые изменили их отношение.

— Итак, автомобиль в полной безопасности, — сказала, вернувшись, Элиши. — Во всем городе не сыщешь более безопасного места, если, конечно, не хочешь возвращаться домой на такси. Наш ресторан находится прямо за углом. Пойдемте.

— Посмотрите по сторонам, — сказал мне Сикспенс, показывая рукой в сторону реки Конго, которая в этом месте была столь широка, что противоположный берег можно было едва разглядеть. — Озеро Малебо и острова Мбаму, а на противоположной стороне лежит бывший Заир. Поглядите на все эти лодки. Разве это не красота?

Мне пришлось признать, что он абсолютно прав. На воде стояли сотни рыбацких лодок, и в каждой из них горела маленькая масляная лампа. У меня было такое чувство, что я смотрю на ночное звездное небо. Острова, омываемые Конго со всех сторон, выдавались над рекой, как мощная черная крепость. Последняя вспышка солнца осветила одну из ее сторон. Это был такой вид, который не сможет запечатлеть ни одна камера в мире. Я бы хотел, чтобы Сара была со мной в эту минуту. Она очень любила такие моменты и называла их волшебными мгновениями. Я бы с удовольствием спустился к воде, чтобы пройтись вдоль берега и окунуть ноги в волны, которые медленно подходили к укреплениям и снова отступали назад. Но Элиши пошла в сторону старой части города, и уже спустя несколько минут мы стояли перед рестораном со странным названием «Serpente d'Or» — «Золотой змей».

— Вот мы и пришли, — сказала Элиши, придерживая дверь. — Лучший вьетнамский ресторан в городе. Точнее говоря — северо-вьетнамский.

— Почему мы не пошли пробовать традиционную кухню? — спросил я, входя в ресторан.

Она наморщила лоб.

— Имеете в виду африканскую кухню? Вы хоть раз пробовали?

— Нет, — откровенно признался я. — Всегда, когда мы путешествовали с отцом, с нами был один пакистанский повар. Наверное, поэтому я так любопытен. — Я заметил, как Малони переглянулся с Сикспенсом.

Элиши уперла руки в бедра.