Рептилия

Я поднял голову и посмотрел на Сару.

— Я испытываю очень многое по отношению к тебе, если ты это имеешь в виду.

— Просто ответь на мой вопрос.

Меня бросило в жар. Увиливать дальше не имело смысла. Нужно сказать ей всю правду.

— Да, я люблю тебя. И нет — я не могу быть с тобой. — Я попытался изобразить на лице добрую улыбку. — Это звучит парадоксально, — проговорил я, — и причина только во мне. Конечно, слабое утешение. Если в моей жизни и была настоящая женщина, то это только ты. Но я не готов к длительным отношениям. Пока не готов. Больше мне нечего добавить, — я снова посмотрел на Сару. — И вот сейчас я снова опоздал.

Я хотел взять ее за руку, но Сара отдернула ее.

— Я уже начала было верить, что ты сможешь понять меня, — сказала она с грустной улыбкой.

— Меня задержал мистер Амброз. К сожалению, у меня не получилось улизнуть от него.

— Да ты что?!

— Честно. Он предложил мне руководить кафедрой.

Сара подняла на меня взгляд. Казалось, что ее глаза стали еще зеленее.

— Что?

— Ты правильно расслышала. Должность профессора и руководство собственной кафедрой. И именно по моей специальности.

— В области протеиновой кристаллографии?

Я кивнул.

— Что скажешь?

Пока она размышляла, пила свой капуччино. Спустя какое-то время ответила:

— Сперва ты бесследно исчезаешь. Потом начинают ходить какие-то невообразимые слухи про экспедицию в Конго. И, в конце концов, ты заявляешься с такой новостью про кафедру! Что за чертовщина здесь творится?

— На самом деле, за это время действительно много чего произошло, — начал я. — Мне даже иногда кажется, что я сплю. И каждую минуту я ожидаю пробуждения.

— Ты не мог бы хоть немного объяснить?

— Именно поэтому я и пригласил тебя. Ты единственная, кому я полностью доверяю. Единственная, кто в состоянии поверить во все это.

— Не будь слишком уверенным. Но может, уже начнешь?

В следующие полчаса я в мельчайших подробностях рассказал Саре, что мне пришлось пережить в последние дни, начиная с приземления в имении Памбриджей и заканчивая разговором с мистером Амброзом. Сара перебивала меня в тех редких случаях, когда я начинал перепрыгивать с одного события на другое или рассказывал о чем-то невнятно. В первую очередь ее интересовало мое отношение к клану Памбриджей вообще и к Эмили — в частности. Поэтому мне пришлось сообщить, как мы занимались вместе с Эмили около полугода с частным преподавателем, потому что репетитора моей подруги разбил паралич. Не без чувства вины я упомянул о том, насколько мы тогда сблизились друг с другом, как поклялись друг другу в вечной верности и, наконец, в первый раз поцеловались. Меня немного смущал тот факт, что Сару настолько сильно заинтересовала история давно минувших дней. Тем не менее, я чувствовал, что должен правдиво объяснить ей все. После того, как рассказывать было уже не о чем, я почувствовал себя полностью опустошенным и обессиленным, как после марш-броска. У меня заурчало в желудке. Оказывается, сегодня у меня во рту не было ничего, кроме тоненького кусочка тоста, который я съел в самолете.

— Я схожу за кофе и шоколадным пирожным. Тебе принести чего-нибудь? — спросил я.

Сара покачала головой, не поднимая на меня глаз. Последние несколько минут она сидела, тупо уставившись в стол. Я пожал плечами и отправился к прилавку со сладостями.

Когда я вернулся, выражение лица Сары изменилось. На лбу у нее появились складки, говорившие о том, что она серьезно чем-то озабочена.

— Ну, говори, о чем задумалась? — спросил я, откусывая пирожное.

— Тебе нужно быть осторожнее.

— Что ты имеешь в виду?

Сара пристально посмотрела мне в глаза.

— Эта история с монстром на кассете слишком хороша, чтобы быть правдой. И если выяснится, что пленка подлинная, а речь идет о настоящем мокеле-мбембе, это окажется сенсацией покруче открытия кистеперых рыб. Но здесь есть и другая сторона. То, что происходит за кадром, лишь доказывает то, что у Памбриджей рыльце в пушку.

— С чего ты взяла?

— А ты сам попробуй приглядеться к мелочам. Сперва — история с Эмили, хорошей и знатной девушкой, которая борется за благо всего человечества. Мне кажется, это не идет ни в какое сравнение с тем, что ты слышал, в каких выражениях и каким голосом это произносит человек за кадром. Потом спасательная бригада, которую мисс Памбридж выслала на поиски своей дочери. Ты думаешь, туземцы с Кинами добровольно выслали в Америку видеокамеру?

— Ну, может, им предложили за это деньги…

— Пожалуйста, не будь так наивен. Подобные вопросы в той части света решаются совсем иначе. Я так скажу: дело здесь нечисто. А тебе, мой дружок, предлагают загребать жар собственными руками. И чтобы поставить в этом деле жирную точку, тебе, между прочим, напоминают о чувстве вины перед отцом. Ну, и естественно, подогревают надежду на свидание с Эмили. Ты приезжаешь домой, а тут еще тебя ждет заманчивое предложение возглавить кафедру. Иными словами, тебя просто подкупают. И как ты сам не заметил такой массированной атаки?

— Мне нравится твой аналитический склад ума.

Сара улыбнулась:

— Немного поздновато, не находишь?

— Нет, правда. Ты действительно права. Я бы не смог так четко отделить зерна от плевел.

— И что теперь? Ты же не хочешь поддаться этой авантюре, или?

— Нет, я должен. Во-первых, я дал слово…

Сара закатила глаза.

— Во-вторых, я чувствую себя виноватым перед отцом.

— Боже, Дэвид! Но он же мертв. И то, что ты ставишь свою жизнь на кон, уж никак не воскресит его.

— Знаю. Но я даже больше хочу доказать самому себе, что его ожидания были не безосновательны.

Она вздохнула.

— И Эмили здесь ни при чем?

Я смущенно посмотрел на остатки пирожного.

— Ну… Знаю, это звучит немного странно, но я до сих пор испытываю к ней какие-то чувства. Мне нужно выяснить, что же в действительности с ней произошло. И поставить жирную точку в наших отношениях.

На этот раз Сара сама взяла меня за руку.

— Не знаю, веришь ли ты сам в то, что говоришь, или нет. Но эта причина, вероятно, наиболее правдоподобна. В глубине души мне даже кажется, что именно из-за Эмили наши отношения не клеятся. И кто знает, может у нас появится второй шанс после того, как ты избавишься от нее. Когда нужно приступать?

— Завтра утром, около восьми.

— Что?

— Ты не ослышалась.

— Как это? Подобная экспедиция требует серьезной подготовки! Они же не могут просто так…

— Именно поэтому и не волнуйся, — перебил я ее. — Мне кажется, что подготовка была проведена еще до того, как я согласился. И, думаю, все будет на высшем уровне.

— И ты называешь это высшим уровнем? — сомневалась Сара. — Все-таки, порой ты бываешь так наивен, что у меня волосы встают дыбом.

— Что ты имеешь в виду?

— А то, что если подготовка началась задолго, то в действительности у тебя и не было выбора. Потому что без тебя, как ты сам говоришь, вся эта экспедиция может оказаться бессмысленной. Значит, тебе на самом-то деле и не дали возможности сказать «нет». Интересно, что бы произошло, если бы ты все-таки отказался?

Сара буравила меня взглядом. Я не знал, что на это ответить.

— Будь внимателен! — еще раз повторила она.

Так как я молчал, Сара продолжала:

— Ладно, сейчас нет смысла ломать над этим голову. Ты уже принял решение, поэтому поступай так, как считаешь нужным.

Я с трудом выговаривал слова, настолько сильно я был напуган собственной глупостью. А вообще — Сара была права во всем.

— Что тебе еще нужно делать? — Сара посмотрела на меня в ожидании.

Прежде, чем ответить, я на мгновение задумался.

— Проверь нашу базу данных по Конго. Может, найдется что-нибудь о мокеле-мбембе, — пробормотал я. — Если ничего не найдешь, то позвони профессору Майклу Сартори из Лозанны. Леди Памбридж считает, что мне нужно связаться именно с ним. Он куратор местного биологического музея, кроме того — распорядитель наследства Бернарда Хойфельмана, который был самым выдающимся криптозоологом. Как знать, может у него найдется то, что нам нужно. Мне кажется, нужно проверить любой след.