Гробница Анубиса

— Кобра. Поскольку она не приняла позу нападения, причин для паники нет… А вот теперь они есть.

Рептилия расправила кожаный мешок у себя на горле и поднялась на хвост, ее раздвоенный язык трепетал на расстоянии не более метра от нас.

— Гиацинт, — придушенно прошипел я, — чего вы ждете? Доставайте пистолет!

— А что я, по-вашему, пытаюсь сделать?

— Главное, не двигайтесь! — предупредил Этти.

Ганс громко сглотнул.

— Она плюется, да? — (Мой брат кивнул.) — Плохо дело…

— Я ее отвлеку, а ты схватишь!

— У меня есть выбор?

— Нет.

— Так и знал, что ты это скажешь.

Я в смятении переводил взгляд то на одного, то на другого. Что они нам готовят, эти двое? Что Ганс не боится змей, даже ядовитых, я знал, наше последнее путешествие доказало это, но между тогдашним опытом и нападением на плюющуюся кобру расстояние, как от Земли до Луны…

— Что вы делаете? — пролепетала Кассандра, увидев, что они медленно спускают ноги с кровати. — Да вы рехнулись!

Я знаком приказал ей молчать, и мы оторопело уставились на Этти, который, сжав кулак, принялся раскачивать его перед глазами кобры равномерным, спокойным, завораживающим движением.

Глядя, как они приближаются к змее, я ощутил, что сводит в животе.

— Что они делают? — зашептал Гиацинт.

— Это способ, каким заклинатели змей гипнотизируют кобр, — еле слышным голосом прошелестел я, с трудом веря в реальность спектакля, что разыгрывался перед нами. — Они же глухие, эти твари. Их не музыка пленяет, а покачивание флейты.

Теперь Этти приблизился к кобре вплотную, и она, медля с нападением, танцевала, следуя за коварными движениями его сжатого кулака. Когда Ганс рванулся вперед, змея чуть не укусила Этти за руку, но парень отшатнулся, и все началось сызнова.

— Ганс… — сквозь зубы поторопил его мой брат.

— Мне почти удалось, но она… не проявила чистосердечной готовности к сотрудничеству!

С ужасающей медлительностью братец подманит кобру поближе к полу, и тут Ганс вдруг схватил ее за голову. Кобра тотчас выплюнула свой яд, словно кто на пульверизатор нажал.

Кассандра дернулась, я рефлекторно закрыл лицо руками, но это было ни к чему. Ганс предусмотрительно повернул вниз ее голову с торчащими наружу зубами.

— У меня руки скользят! — внезапно вскрикнул парень в испуге. — Этти, она вырывается!

— Проклятие! — простонал брат, перехватывая змею, которая тотчас в бешенстве обвилась вокруг его предплечья. Я схватил принадлежавший Кассандре нож с тремя лезвиями, который все еще находился при мне, но Этти запротестовал: — Убери нож, Морган! Это животное на тебя не нападало.

— Откройте окно! — закричал Ганс, вцепляясь в стеклянный прямоугольник и с усилием отодвигая его в сторону.

Со множеством предосторожностей братец вышвырнул змею за окно, и хотя бросок был произведен изо всех сил, это не помешало ей уже налету извернуться, пытаясь ужалить его.

Как только нежелательная соседка была таким образом выдворена, обоих наших героев пробрала дрожь. Они напомнили мне тех, кого передергивает при одном виде мерзких насекомых, но когда приходится раздавить гигантского таракана, их долго мучает воспоминание об этом жутком чипсовом хрусте, что издает хитиновый панцирь, ломаясь и плюясь вязкой слизью.

Этти потащил Ганса в ванную и тщательно вымыл ему руки, проверив, нет ли там какой царапины, а потом вытер яд, крупными брызгами темневший на полу.

Что до нас, мы, еще не совсем оправившись от шока, глазели на них почтительно и изумленно.

Конечно, в Индии, когда мы были мальчишками, мне приходилось видеть, как братец бросал вызов таким тварям, каких, благодарение богам, не встретишь нигде, кроме тех мест, но мне еще не случалось присутствовать при поединке с плюющейся коброй. А Ганс-то каков! Этот мальчишка никогда не перестанет меня удивлять…

Наступившее молчание прервал Гиацинт:

— Как по-вашему, что здесь делала эта гадина?

От этого вопроса словно леденящий ветерок повеял в купе.

Этти вновь смылся в ванную. Я пошел за ним и закрыл за собой дверь.

— Как ты себя чувствуешь? — пробормотал я на хинди, увидев, что он осторожно прячет упаковку с транквилизатором.

Он ополоснул руки, обмыл лицо и с улыбкой отозвался на том же языке:

— Нормально. Со мной все в порядке.

Уже много месяцев прошло с тех пор, как брат по совету невропатолога прекратил прием лекарств, но иногда, сильно переволновавшись, еще совал под язык таблетку, чтобы подкрепить душевное равновесие.

— Да у тебя их почти не осталось, Этти, — заметил я, вытащив упаковку, купленную полгода назад.

— Не важно, — отмахнулся он.

— Нет, это очень важно! — Я снова перешел на французский: — Почему ты не возобновил свой рецепт?

— Я и так достаточно напичкан наркотиками! — отрубил он резко.

И вышел из ванной. Я последовал за ним.

В купе полным ходом шел обмен предположениями.

— Фантом! — высказался Ганс. — Кто же еще?

— Да, — признала Кассандра, — шуточка в стиле этого подонка.

— И что, он побывал здесь, а в наших вещах пошарить не удосужился? Только затем и приходил, чтобы подбросить эту тварь? Да ну, это не серьезно! — возразил я.

— Змея и по доброй воле могла сюда заползти, — вставил Этти, а увидев, что мы смотрим на него как на придурка, добавил: — Одна кобра на пятерых — маловато, вам не кажется?

— В нашем купе, возможно, тоже приготовлен какой-нибудь сюрприз… — предположила Кассандра.

Набравшись храбрости, мы отправились в соседнее купе, предусмотрительно захватив с собой посох и анк, и произвели там тщательнейший обыск, обшарив все уголки.

— Похоже, Этти прав, — подвела итог наша прекрасная спутница. — Здесь ничего нет.

— Это более чем сомнительно, — возразил Ганс, вглядываясь в лопасти потолочного вентилятора. Тут все шарахнулись прочь, а он хихикнул. — Ну, просто скопище придурков… я не о змее толкую!

Он вскочил на кровать и протянул руку к винту в головке вентилятора, который при первом же прикосновении отлетел нелегким металлическим лязгом шлепнулся на пол.

— Будь осторожен, — предупредил Этти, — а то лопасти посыплются тебе на голову.

Однако лопасти не вывалились, они оставались на месте. Парень соскочил с кровати, бросил винт на пол и прыгнул на него всей своей тяжестью.

— Надеюсь, что это не прошло даром для его ушей! — воскликнул он, и я теперь только, пораженный, осознал, что винт на самом деле был «жучком».

— Как тебе удалось заметить такую маленькую штучку?

Ганс гордо приосанился:

— Именно потому и заметил, что она чересчур мала. Винт, на котором держатся лопасти такого рода устройств, должен быть не меньше моего большого пальца и при этом не торчать на виду, — пояснил он, тыча пальцем в сторону вентилятора.

Гиацинт, растянувшись на диване, печально смотрел на осколки разбитого микрофончика.

— Наверняка здесь припрятаны и другие такие же, — вздохнул он.

— Сначала охота на зловредное животное, потом ловля таких вот маленьких рыбок, — подавленный, прошептал Этти. — Сколько еще сюрпризов готовит нам погоня за Гелиосовым сокровищем?

Тут до меня дошло, что этот последний так и не позвонил, и я поинтересовался у его доверенного лица, что бы сие могло означать.

— Может быть, мы вне зоны связи… — буркнул он, а когда я уже рот открыл, чтобы возразить, жестом остановил меня: — Но об этом мы после поговорим, идет? Сейчас других забот полон рот.

Итак, мы продолжили поиски.

Добрых три часа прошло, пока мы, опустошив рюкзаки, проверили каждый шов, каждую складку одежды, обнаружив еще четыре крохотных микрофончика. Ганс не отказал себе в удовольствии размозжить каждый из них каблуком своих спортивных ботинок.

— Вот теперь, надо думать, все о'кей! — провозгласил он, плюхаясь на двухместное ложе нашего купе. — Ого, уже два часа ночи! Завтра свеженькие будем как огурчики.

В Абу-Куркасе, где поезд должен был простоять пять часов, прежде чем двинуться дальше, на Ганса было жалко смотреть: он так жаждал посмотреть на древние могилы, выбитые в скалах нильского восточного берега! Ведь Этти рассказывал ему о тамошних окаменевших допотопных раковинах, о наскальных рисунках, украшающих эти пещеры.