Доля секунды

Мишель взяла ручку и написала имя Дага Денби еще раз под тем местом, где Джоан его вычеркнула. Не позвонить ли Шону, чтобы узнать, что тот помнит о Денби? Может, имеет смысл забрать записи Джоан с собой и привезти Кингу, чтобы они вместе еще раз прошлись по ним?

Мишель вздохнула. Просто она ищет предлог быть рядом с Шоном.

Мишель налила еще чашку чаю и посмотрела в окно, где небо потемнело от туч и начал собираться дождь.

В это время раздался звонок ее мобильника. Звонил Паркс.

— Я все еще в Теннесси, — сообщил он, явно расстроенный.

— Есть новости?

— Мы поговорили с людьми, живущими по соседству, но ничего толком не узнали. Они не были знакомы с Бобом Скоттом, ни разу его не видели, и все в таком духе. У меня возникло ощущение, что половина из них сами преступники, которые скрываются от закона. Но этот участок действительно принадлежит Бобу Скотту. Он купил его после смерти бывшего владельца, который прожил там пять лет и, по словам его родственников, даже не подозревал о существовании бункера. А этот бункер был тщательно осмотрен, но не удалось обнаружить ничего интересного, кроме сережки, которую вы нашли.

— Ее нашел Кинг, а не я, — поправила Мишель и, поколебавшись, добавила: — Там было еще кое-что. — И она рассказала о названии вьетнамской деревни, нацарапанном на стене в другой тюремной камере бункера.

Паркс пришел в ярость.

— Почему, черт возьми, он не рассказал мне об этом сразу?!

— Я не знаю, — ответила она и подумала, что и с ней Кинг не слишком откровенничал. — Может, он больше уже никому не доверяет.

— Так вы установили, что Скотт был военнопленным в той деревне во время войны?

— Да, я разговаривала с одним агентом, который об этом знает.

— Другими словами, кто-то туда явился, захватил бункер и сделал Скотта пленником в собственном доме?

— Шон не исключает, что это может быть простой инсценировкой, чтобы сбить нас со следа.

— И где сейчас наш выдающийся сыщик?

— У себя дома. Прорабатывает какие-то версии. Он не склонен делиться своими соображениями и дал понять, что хочет побыть один.

— Кого волнует, чего он хочет?! — возмутился Паркс. — Возможно, он уже знает все ответы, но молчит, будто язык проглотил!

— Послушайте, Джефферсон, он изо всех сил старается докопаться до истины. И у него свои методы.

— От его методов меня начинает тошнить!

— Я поговорю с ним. Может, мы встретимся чуть позже.

— Я не знаю, сколько еще здесь пробуду. Не исключено, что задержусь до завтра. Поговорите с Кингом и постарайтесь вбить ему в голову, что скрывать от нас информацию просто недопустимо! Я не хочу даже думать о том, что у него есть еще что-то, о чем мы не знаем. Но если это так, я запру его в камере, очень похожей на те, что вы сегодня оба видели. Я понятно выражаюсь?

— Более чем.

Она повесила трубку и направилась в спальню, где лежал рюкзак. По дороге Мишель, погруженная в свои мысли, обо что-то споткнулась и упала. Поднимаясь, она со злостью посмотрела на весло. Оно было наполовину засунуто под кровать вместе с остальным имуществом, принесенным из машины. Теперь все помещения оказались забиты спортивным снаряжением и амуницией, а спальня превратилась в дистанцию для стипль-чеза. Мишель спотыкалась о вещи уже третий раз. Больше так продолжаться не может!

Мишель вела борьбу со своим барахлом и, конечно, не подозревала, что все детали ее разговора с Джефферсоном Парксом были перехвачены сложной системой из проводов и схем. Под телефонным кабелем отеля скрывалось недавно появившееся там устройство, о котором владельцы гостиницы не имели ни малейшего представления. Это устройство было настолько чувствительным, что позволяло улавливать не только все звуки внутри номера, но и слова абонента, с которым Мишель разговаривала по телефону.

В полумиле от гостиницы у дороги был припаркован крытый фургон. Человек из «бьюика» прослушал разговор в третий раз и остановил пленку. Он взял трубку, набрал номер и, поговорив несколько минут, на прощание сказал:

— Я не могу передать, насколько я разочарован. — От этих слов по спине человека, с которым он разговаривал, побежали мурашки. — Сделайте это! Сегодня же ночью!

Он отключил телефон и посмотрел в сторону отеля. Мишель Максвел возглавила его список. Он молча поздравил ее с этим.

64

Кинг выкроил время, чтобы встретиться с представителями компании из Линчбурга, занимавшейся установкой охранных систем и сигнализаций. Он наблюдал в окно, как к дому подъехал фургон с надписью на борту «Охранные системы».

Кинг встретил приехавшего менеджера по продажам у входа и рассказал, что именно хотел бы установить. Тот осмотрел дом, а потом, не выдержав, спросил:

— Ваше лицо мне знакомо. Вы не тот, кто обнаружил у себя дома мертвое тело?

— Тот самый. Думаю, вы согласитесь, что охранная сигнализация мне нужна больше других.

— Согласен, но, чтобы вы не питали ненужных иллюзий, скажу сразу: наша страховка на такие ситуации не распространяется. В том смысле, что если у вас опять появится мертвое тело, то никаких компенсаций или чего-то в этом роде вы не получите. Это как форс-мажор. Согласны?

— Согласен.

Они обсудили, что именно предстояло установить.

— И когда вы это сделаете?

— Сейчас заказов много. Но если кто-то отменит свой, мы можем вас передвинуть на его место. Я позвоню.

Шон подписал нужные бумаги, обменялся с менеджером рукопожатием, и тот уехал.

Наступил вечер, и Кинг стал подумывать, не пригласить ли Мишель к себе. Он считал, что существенно продвинулся в расследовании, но до поры до времени предпочитал держать в неведении Мишель, поскольку не был уверен в правильности своих выводов. А она, конечно, обижалась на него, но ничем это не показывала, демонстрируя удивительную выдержку. Что ж, уверенности в своей правоте у Шона сейчас прибавилось и пора обо всем рассказать Мишель. Но прежде он позвонит.

Он позвонит на квартиру Кейт Рамсей в Ричмонд.

Трубку взяла ее соседка по комнате Шэрон и сказала, что Кейт так и не появлялась.

— Не нужно поднимать шум, и давайте договоримся: если я ее увижу, то дам вам знать, но и вы сообщите мне, если она появится дома, — попросил он.

Повесив трубку, Шон посмотрел в окно на озеро. Когда ему было не по себе, он обычно садился в лодку, выезжал и думал на воде. Но сегодня для этого было слишком холодно и ветрено.

Кинг включил газовый камин и, сидя возле него, поужинал. Когда он наконец решил позвонить Мишель, то понял, что уже слишком поздно: дело близилось к ночи. Ну что ж, он встретится с ней завтра: нет никакой нужды особо суетиться.

Теперь Кинг не сомневался, что Бруно похитили, потому что тот якобы разрушил жизнь Арнольда Рамсея с помощью вымышленных обвинений. Эти обвинения были сняты только после вмешательства адвоката, чье имя Кинг недавно узнал.

А что касается Кейт Рамсей и ее утверждения, что она слышала — или ей показалось, что слышала, — имя Тристан Конт, произнесенное таинственным ночным гостем ее отца, то Кинг пришел к убеждению, что на самом деле этот человек произнес не «Тристан Конт», а созвучное словосочетание «троянский конь».

Другому сообщению Кейт он пока не находил разумного объяснения. По ее словам, Регина Рамсей говорила, что полицейского убили во время демонстрации против войны во Вьетнаме в 1974 году и что именно это погубило академическую карьеру Арнольда Рамсея. Но Кейт не могла не знать, что пришедшие к ней агенты быстро сообразят, что в том году никаких выступлений против войны быть не могло, и придут к выводу, что протест был связан с чем-то другим. Тогда почему она так сказала? Шон никак не мог найти ответа.

Он посмотрел на часы — оказывается, уже перевалило за полночь. Проверив замки на дверях и окнах, он захватил пистолет, полученный от Мишель, и отправился наверх. В спальне Кинг запер дверь и на всякий случай придвинул к ней комод. Убедившись, что обойма полная и в стволе есть патрон, он разделся и лег, положив пистолет на тумбочку рядом. Вскоре Кинг уже спал глубоким сном.