Лесь

Содержимое страшного орудия, наконец, исчерпалось и умолкшее шипение позволило всем находящимся за дверьми прийти к выводу, что опасность уже миновала. Глазам сотрудником, которые выбежали в коридорчик со всех сторон одновременно, предстала тоскливая и отчаянная картина. Залитые пеной стены, пол и потолок, повсюду рассыпанные осколки разбитой сильной струёй люстры, а также Лесь, гордо и триумфально сидящий под стеной со столиком в руках, на одежде которого явственно виднелись следы героической войны.

Осторожно, но решительно Пани Матильда отобрала у Леся столик. Лишённый своего единственного оружия, Лесь со вздохом облегчения поднялся на ноги.

— Что вы гасили? — недоверчиво спросил главный инженер.

— Простите? — не понял Лесь.

Главный инженер удивился ещё больше, до такой степени, что больше ничего уже не говорил, а только глядел на Леся с выражением безнадёжной отрешённости. Вместо него в разговор вступил директор.

— Что горело? — нервно спросил он.

— А что горело? — полюбопытствовал сразу же Лесь. Директор бюро почувствовал, что ему делается как-то нехорошо.

— Так зачем же вы лили?! — закричал он с отчаянной жалостью в голосе.

— Это не я лил. Это оно само лилось, — запротестовал Лесь, а затем добавил:

— Оно само…

— Боже, боже! — застонал вдруг главный инженер и, схватившись за голову, выбежал из коридорчика.

Директор бюро, под влиянием инстинкта самосохранения хотел было уже бежать за ним, но его удержала страшная мысль, что ведь он здесь является начальником и что он должен как-то отреагировать на все это. Поэтому он остановился и посмотрел на Леся совершенно беспомощно, не в состоянии сделать ни единого шага.

— А что это вообще было? — с необычайным любопытством спросил Каролек. — Откуда все это здесь взялось? Так сильно и так много?.. Это все из одного огнетушителя?

— Не знаю, — ответил Лесь, уверенный, что в коридоре бесновалось по крайней мере сто огнетушителей. — У меня другого не было.

— Прошу всех приступить к работе, — со стоном произнёс директор, который при мысли, что Лесь и на самом деле может приходить в бюро каждый раз с огнетушителем, почувствовал, что сходит с ума. За все сокровища мира он не хотел больше принимать участия в разговоре на эту тему.

— И переоденьтесь, — добавил он. — И прошу вернуться к работе.

— Мне не во что переодеться, — доброжелательно известил его Лесь.

— В фартук, — холодно сказал Барбара. — И чем скорее, тем лучше…

В течение четверти часа, проведённого в раздевалке и умывальне, Лесь успел спеть несколько песен, причём преимуществом пользовалась ария тореадора из «Кармен». В очень живописной одежде, танцевальным шагом, он вошёл в комнату, где его ожидали ближайшие коллеги, причём на лицах у них были выражения, не предвещающие ничего хорошего для Леся.

— Ну что? — враждебно спросила Барбара.

— Ничего, — радостно ответил Лесь и сразу же сообразил, о чем может спрашивать его Барбара. — А! Нет, все! Это значит, что совсем!

— Он сошёл с ума, — сделал вывод Януш, презрительно глядя на Леся.

— Но, вероятно, не сейчас! — заметил Каролек довольно логично.

— Прошу вернуть билеты, — холодно пожелала Барбара. — Отдайте, пожалуйста нам наши билеты!

— У меня их нет, — закричал Лесь в бесконечном счастье. — У меня их нет! Они совершенно не нужны! У меня все пропало!

От момента выхода из почтового отделения он успел провернуть множество дел. Он подтвердил состояние своего вклада в банке, привёз домой все соответствующие документы и вместе с билетами старательно все спрятал. На всякий случай, он решил не носить документы с собой.

Теперь же радостное признание Леся, с одной стороны, утешило присутствующих, так как они уверились, что с билетами ничего плохого не сделалось, а, с другой, признание того, что все пропало, причём самым радостным голосом, привело сотрудников в некоторое недоумение. Неизвестно только было, сердиться ли на Леся за то, что он оставил дома самые нужные сегодня вещи, или благодарить его за это. Радостный блеск глаз, плещущий из Леся, позволял надеяться, что все в порядке, и что какая-то крошка доброты судьбы упала и на несчастный коллектив архитекторов.

— Или говори как человек, или я тебя побью, — отчаянно сказал Януш. — Возьми только в толк, что я в последнее время очень нервный!

— Результаты! — одновременно закричал Каролек. — Какие результаты?!

— Гениальные! — с энтузиазмом выкрикнул Лесь. — Будем иметь немного денег!

— Сколько?! Что там выпало, черт возьми?! Сколько?!

— Три четвёрки! На те, по десять! Я уже вычислил. Будем иметь восемнадцать тысяч! Моя Кармен… Навек я твой, моя Кармен!..

Богатырский рёв Леся смешался с радостными криками его коллег. Под звуки грохочущей арии пять человек бросились друг другу в объятия. Лесь удовлетворился созданием акустического аккомпанемента, не беря участия в объятиях, ибо его одежда затрудняла ему выполнение каких-либо внезапных движений. На нем были два фартука, один нормальный, а другой/ тот, помещённый под первым, сковывал его почти как смирительная рубашка. Из-под фартуков выступали босые ноги, обёрнутые в полотенца, чтобы не мёрзли.

— Что там происходит? — спросил директора главный инженер, услышав доносящиеся отовсюду мощные рычания. — Может быть, необходимо вмешаться? Может быть, его уже линчуют?..

— Ни за что!!! — опасливо вскрикнул директор. — Я не хочу принимать в этом участия! Я ничего не слышу! Я ничего не знаю! Я хочу быть нормальным ещё хотя бы месяц!

— Почему только месяц? — удивился главный инженер, поражённый такой скромностью требований.

— Результаты конкурса, — слабо прошептал директор. — В течение месяца будут известны результаты…

Во внеурочное время все же решено было признать Леся героем. Оставление им билетов дома было признано, как проявление сверхъестественного вдохновения, которое, правда было излишним во время манипуляций с огнетушителем, но, с другой стороны, деятельность огнетушителя как бы осветила и обессмертила этот памятный день, столь богатый событиями. Но в момент, когда все учреждение уже закончило работу и собиралось разойтись по домам, вдруг все опомнились: Лесь ведь не мог идти домой. Его одежда годилась разве что для прачечной, а выход на улицу в двух фартуках и с полотенцами на ногах показалось всем неудобным.

— Не будьте свиньями, — попросил Лесь. — Пойдите кто-нибудь ко мне домой и привезите хоть какую-то одежду. Я дам вам ключ, потому что не знаю, дома жена или нет.

Героем необходимо было заняться всерьёз. Был брошен жребий, и он пал на Януша. Лесь остался в бюро, а остальные вышли по своим делам.

Когда Януш, в обществе Барбары, приближался к автобусной остановке, он увидел идущую ему навстречу прехорошенькую девушку. При её виде Януш прирос к земле.

— Боже мой! — изумлённо воскликнул он.

Необычность реакции, вызванной появлением невесты, уже издалека радостно улыбающейся, удивила Барбару чрезмерно. Она тоже остановилась и вопросительно взглянула на Януша.

— Подохнуть можно, — лихорадочно шепнул Януш, одновременно протягивая руки к прехорошенькой девице и вызывая на лице выражение, которое должно было означать ответную улыбку. — Барбара, спасай! Я совершенно забыл, благодаря этому сумасшедшему дому, что сегодня договорился с Данкой! Мы должны пойти к портному и заказать мне свадебный костюм! Я не могу!.. После всех этих скандалов я не могу отказаться сегодня из-за того, что еду одевать этого болвана! Это свадебный, понимаешь?!. Барбара, подмени меня!

Барбара поняла все в мгновение ока. Вследствие последних неудач семейное положение всех членов коллектива было таким острым и напряжённым, что даже тень подозрения, что дела служебные выше дел личных, могло вызвать непредвиденные последствия. Будущее семейное счастье Януша стало под знак вопроса.

— Хорошо, — решительно согласилась Барбара. — Давай тот ключ.

— Ты адрес знаешь?

— Знаю…

Прехорошенькая девушка подошла к ним, и через минуту они удалились, держась за руки, а Барбара села в автобус.