Первые впечатления

Он уехал не потому, что был зол. Так ему было бы проще. Он уехал потому, что Шейн этого хотела. Он ее не винил. И это лишь усиливало отчаяние. Почему она должна была слушать его и понять? В ее словах, брошенных ему в лицо, было немало правды. Он лгал ей или скрывал от нее правду. А для Шейн это было одно и то же.

Он обидел ее. Это по его вине у нее на лице появилось выражение беспомощного отчаяния. Непростительно! Вэнс выскочил из-за стола и зашагал по толстому ковру мышиного цвета. Но, черт возьми, если бы она только выслушала его! Если бы она дала ему шанс. Он смеялся над ней? Издевался? Нет же! И будь он проклят, если так спокойно позволит ей превратить самую важную вещь в его жизни в шутку.

«Она высказалась, — думал Вэнс, идя к двери. — Теперь выскажусь я».

— Перестань, не упрямься, — уговаривала Донна Шейн, следуя за ней из музея в магазин.

— Я не упрямлюсь, у меня и правда много дел. Вот, смотри. — Шейн сунула подруге каталог новых приобретений, которые требовалось описать и оценить. — Из-за праздников я ничего не успеваю.

— Ерунда, — отчетливо произнесла Донна и захлопнула каталог. — Ты не останешься здесь одна на Рождество, вот и все, что я знаю.

— Правда, Шейн, — присоединилась к невестке Пэт. — Ты должна увидеть, как Донна и Дейв отгоняют Бенджи от елки. Хотя Донна теперь не та, что прежде. — Она подмигнула будущей матери двоих детей.

Шейн засмеялась:

— Обещаю, что приду завтра. У меня есть сумасшедший подарок для Бенджи. Вы, наверное, не будете со мной после этого разговаривать.

— Послушай. — Донна крепко взяла Шейн за плечи. — Пэт мне доложила, что ты ходишь как в воду опущенная. Да я и сама все вижу, — продолжала она, заметив недовольный взгляд Шейн, обращенный на доносчицу. — Вид у тебя измученный и несчастный.

— Я не измученная, — возразила Шейн.

— Просто несчастная?

— Я этого не говорила.

— Слушай, я не знаю, что случилось у вас с Вэнсом…

— Донна…

— Нет, я же не спрашиваю. Но я не могу оставаться в стороне, когда моя лучшая подруга в таком горе.

Шейн порывисто обняла Донну.

— Спасибо тебе, но я испорчу вам праздник.

— Ничего, — самоотверженно ответила Донна.

Шейн засмеялась и снова обняла ее.

— Пожалуйста, забирай Пэт и поезжайте домой.

— Слышу глас мученицы.

— Я не… — возмутилась было Шейн, но, увидев блестящие глаза Донны, осеклась. — Это не поможет.

— Ладно, — сказала Донна, усаживаясь в кресло-качалку. — Тогда я всю ночь просижу здесь. Пусть бедняжка Дейв празднует Рождество без меня и мой малыш подумает, что его мамочку съели волки… Пэт, беги скажи Дейву, что я не приду. Вытри слезы малышу Бенджи.

Пэт громко фыркнула от смеха, а Шейн закатила глаза.

— Донна, меня сейчас стошнит. Поезжайте домой. Я закрываю магазин.

— Хорошо! Хватай куртку и поехали.

— Донна… — Шейн умолкла, потому что дверь магазина открылась.

Видя, как она побледнела, Донна обернулась и увидела входящего Вэнса.

— Ну, мы побежали, — всполошилась она, вскакивая с качалки. — Пошли, Пэт. Дейв там уже, наверное, рехнулся один с Бенджи. Веселого Рождества.

Она чмокнула Шейн в щеку и схватила пальто.

— Донна, стой…

— Нет-нет, мы не можем остаться, — не моргнув глазом заявила Донна. — У тебя же миллион дел. Привет, Вэнс, приятно вас видеть. Идем, Пэт. — И подруги выскочили за дверь прежде, чем Шейн успела сказать хоть слово.

Вэнс удивленно поднял брови, но промолчал. Гнев, приведший его сюда, растаял.

— Шейн, — пробормотал он.

— Я… я закрываюсь.

— Отлично. — Вэнс повернулся и щелкнул дверным замком. — Нам никто не помешает.

— Я занята. Мне нужно… — Шейн отчаянно соображала, пытаясь придумать что-нибудь важное. — Пожалуйста, уходи.

Вэнс покачал головой:

— Я пробовал. Ничего не выходит.

Он снял пальто и бросил его на кресло, где недавно сидела Донна. Шейн пристально разглядывала его, ошеломленная переменой в его внешности: на нем был отлично сшитый костюм и шелковый галстук. А ведь и точно — она его совсем не знала. Но все равно любила, черт побери. Отвернувшись, она начала переставлять хрустальную посуду.

— Извини, Вэнс, я до ухода должна закончить кое-какие дела. А потом я пойду к Донне.

— Но она тебя, кажется, не ждет, — заметил он.

— Вэнс, я же сказала, что занята.

— Ты сказала, что любишь меня.

Шейн резко обернулась, побелев от гнева.

— Как ты можешь упрекать меня в этом?

— Это была ложь? — требовательно спросил он.

Шейн открыла было рот, намереваясь ответить, но передумала.

— Я любила человека, которого нет, — немного помолчав, она сказала, глядя на Вэнса в упор.

Он поморщился, но не отступил.

— В яблочко, дорогая. Ты прямо меня удивляешь.

— Это оттого, что я не такая дура, как ты думал?

— Не надо, — подавив гнев, ответил Вэнс.

Почувствовав в его голосе боль, Шейн отвернулась.

— Извини. Я не хочу с тобой ругаться. Для нас обоих будет лучше, если ты уйдешь.

— Черта с два. Думаю, тебе так же плохо, как и мне. Ты можешь спать, Шейн? Я не могу.

— Пожалуйста, не надо, — прошептала она.

Он глубоко вздохнул, сжал кулаки. Он готовился сражаться, запугивать, наконец, умолять… Но теперь, кажется, ничего не оставалось, как погрузиться в путаные объяснения.

— Хорошо, я уйду, но только если ты выслушаешь меня.

— Вэнс, — устало вздохнула Шейн, — что это изменит?

В любом случае терять было нечего, и Вэнс сказал, стараясь говорить твердым голосом:

— А если так, то ты вполне можешь выслушать меня…

— Ладно. — Шейн обернулась. — Я слушаю.

Он еще помолчал, потом принялся шагать по комнате, словно некий внутренний двигатель не позволял ему оставаться на месте.

— Я приехал сюда, потому что хотел забыться или даже спрятаться. Теперь я уже не уверен. Я стал руководить компанией еще очень молодым. Мне это было не по душе. Я плотник, Шейн, это правда. Но я вынужден был стать президентом «Ривертон». Сейчас не важно, почему так случилось, но мое положение, должность не изменили моей натуры.

Он остановился и посмотрел на нее. Она ничего не сказала, и он снова стал мерить шагами комнату.

— Я был женат на женщине того типа, который тебе хорошо знаком. Она была обворожительная и бездушная, как кусок пластмассы.

Шейн сдвинула брови, вспомнив о матери.

— К сожалению, я не сразу догадался, что моя жена не тот человек, за которого себя выдает.

Вэнс не видел, как лицо Шейн исказилось от боли. Но теперь ей стало больно за него.

— Так или иначе, наш брак вскоре рухнул. Из-за некоторых сложностей я не мог быстро с ней развестись. Так мы и прожили несколько лет во взаимной ненависти. Я с головой ушел в работу, а она проводила время с любовниками. Моим единственным желанием было избавиться от нее. Потом, когда она умерла, я жил с чувством вины, что много раз до того желал ей смерти.

— Вэнс… — пробормотала Шейн.

— Прошло больше двух лет, — продолжал он. — Я возненавидел жизнь. Дошел до того, что перестал себя узнавать. Поэтому я купил здесь дом. Я надеялся на некоторое время забыть обо всем, что со мной случилось, чтобы вернуть себя прежнего. Но с собой я привез горечь и озлобление. Так что, когда я встретил тебя и мысли о тебе начали преследовать меня, я злился еще больше. Я выискивал в тебе недостатки. Боялся поверить в твою щедрость. Потому что знал, что не смогу перед тобой устоять! — Вэнс остановился и в упор взглянул в глаза Шейн. — Я запрещал себе думать о тебе, хотеть тебя, но это было выше моих сил. Наверное, я влюбился в тебя с первой секунды.

Вэнс вздохнул и посмотрел на мерцающие огоньки елки.

— Я мог бы… я должен был рассказать тебе все, но в первое время мне нужно было, чтобы ты любила меня, ничего не зная. Чертов эгоист.

Шейн вспомнила тайну, что крылась в его глазах, и как говорила себе, что со временем узнает все его секреты, когда он сам захочет их раскрыть. Но обида не отпускала.