Глубоко под кожей

Шантел медленно подняла голову. Ее глаза были сухими, но Квин увидел в них боль, затаенную, глухую и, видимо, уже привычную.

— Шантел…

— Помолчи. — Она остановила его жестом. — Наверное, я это заслужила.

Поднявшись со стула, она прошла в гардеробную и выбрала себе платье. Рассчитанным движением она отбросила полотенце и оделась. Затем вышла к нему.

— Я хочу тебе кое-что рассказать, пока мы не зашли слишком далеко. Очень трудно, по крайней мере мне, признаваться в своих ошибках, но ты имеешь право о них знать. Если бы я послушалась своей матери, я рассказала бы тебе обо всем гораздо раньше. Тогда нам было бы, наверное, гораздо легче.

— Послушай, если ты хочешь сказать, что у тебя были другие мужчины…

Тихий смех Шантел заставил его замолчать — сдавленный, горький смех.

— Не совсем так. Это тоже не соответствует моему образу, но у меня до тебя был всего лишь один мужчина. Ты удивлен, — тихо произнесла она, увидев изумление на его лице. Она подошла к окну. — Я встретила его, когда мне только исполнилось двадцать лет. Я посещала курсы актерского мастерства и снималась в рекламных роликах. И еще я продавала журналы но телефону. Я говорила себе, что все это временно, и верила, что стану настоящей актрисой, хотя мне приходилось очень туго. О боже, как тяжело было быть одной! Потом позвонил Мэт и сказал, что договорился, чтобы я прошла пробы на маленькую роль в художественном фильме. «Беззаконие» — так назывался этот фильм. Его продюсером был…

— Дастин Прайс.

Шантел отвернулась от окна. Ее рука была сжата в кулак.

— Да, а ты откуда знаешь?

— Любители кино много чего знают, но на самом деле я в курсе твоих отношений с Прайсом. Его имя всплыло, когда я собирал материал о тебе.

— Ты собирал материал обо мне?! — Она прижалась к подоконнику. — Обо мне?

— Это же обычная процедура, Шантел. Я проверял твои связи на тот случай, если твоим преследователем окажется человек, которого ты уже не помнишь или просто забыла упомянуть. Вроде Дастина Прайса. Кстати, он совершенно чист, поскольку последние восемнадцать месяцев находился в Англии.

— «Обычная процедура», — повторила она, не обратив внимания на объяснения Квина. — Этого следовало ожидать.

— Какая разница? Ты спала с ним. Ты мечтала сниматься в кино, а он тебе помог. Это было мною лет назад, и мне нет до этого никакого дела.

Все мышцы ее тела заныли.

— Так вот значит, как ты думаешь? Ты решил, что я спала с ним, чтобы получить роль?

— Я же сказал, что мне это совершенно безразлично.

— Не прикасайся ко мне. — Она ускользнула от него, заметив его протянутые руки. — Мне не нужно было ни с кем спать, чтобы получить роль, и я никогда этим не занималась. Да, я шла на компромиссы, да, я отдавала больше, чем надо было бы, но я никогда себя не продавала!

— Прости меня. — На этот раз ему удалось взять руки Шантел в свои, невзирая на ее сопротивление. — Я хотел сказать, что все, что произошло между тобой и Прайсом не имеет никакого значения.

— Нет, имеет. — Она выскользнула из его рук и налила себе вина в чистый бокал. — Имеет большое значение. Когда Мэт позвонил мне и сказал, что я получила роль в фильме «Беззаконие», я была на седьмом небе от счастья, я знала, что это только начало. Я буду сниматься, я стану актрисой. — Она прижала пальцы к губам и заговорила только после того, как немного успокоилась. — Дастин прислал мне дюжину роз, бутылку шампанского и очень милое письмо с поздравлениями. Он писал, что не сомневается в том, что я стану звездой, и предложил поужинать вместе, чтобы обсудить работу в съемочной группе и мою будущую карьеру.

Шантел выпила вино — у нее пересохло в горле — и отставила бокал, понимая, что ничего ей сейчас не поможет.

— Разумеется, я согласилась. Прайс был одним из ведущих продюсеров — к тому времени он снял три картины, которые побили все кассовые сборы. Конечно, он был женат, но я тогда об этом не думала. — В ее голосе прозвучала издевка над собой, даже презрение к себе.

— Шантел, это было так давно.

— Есть вещи, за которые приходится расплачиваться всю жизнь. Но мне еще только предстояло это понять. Мы поужинали как простые коллеги. О боже, каким он был обаятельным! — Память о Прайсе все еще причиняла ей боль, но она уже притупилась, а рана в душе успела затянуться. — Он продолжал посылать мне цветы, приглашать в рестораны. Он прекрасно знал мир кинобизнеса и людей, занятых в нем. Он подсказывал мне, с кем надо поговорить, с кем появиться на публике. Все это было очень важно для меня. Я думала, что смогу держать ситуацию под контролем. Но я была наивной девчонкой, которая только- только вступила в самостоятельную жизнь.

Словом, я влюбилась в него. Я верила ему, когда он говорил, что они живут с женой только для вида, что уже договорились потихоньку развестись. И что мы с ним составим самую яркую и самую талантливую пару со времен золотого века Голливуда. И наши отношения придут к своему естественному завершению после того, как я немного поумнею и ему будет о чем говорить со мной. Но я сделала большую ошибку. —

Она провела мокрыми пальцами по платью, а потом соединила ладони. — Я забеременела. — Она с трудом проглотила комок в горле. — Ты не сумел узнать об этом, собирая материалы обо мне, правда?

Квина передернуло, но он подавил гнев.

— Да, не сумел.

— У него были деньги и связи, и никто ничего не узнал. Все было сделано очень быстро.

Квин боролся с собой, отчаянно пытаясь ее понять.

— Ты сделала аборт?

— Этого хотел Прайс. Он был в ярости. Я думаю, многие мужчины приходят в ярость, когда их любовницы — а ведь я на самом деле была его любовницей, — так сказать, «подводят» их и это грозит разрушить размеренную семейную жизнь. Разумеется, он совсем не собирался разводиться и жениться на мне. Все это выяснилось, когда я сказала ему, что жду ребенка.

— Он тебя просто использовал, бросил Квин. — Тебе было двадцать лет, и он попользовался тобой и бросил.

— Нет. — Странно, что теперь она могла произнести это слово совсем спокойно. — Мне было двадцать, но я делала вид, что знаю правила игры. У меня это очень хорошо получалось. Я совершила одну ошибку, а потом и вторую. Я сказала, что он может убираться к черту, а я сохраню ребенка. После этого начался настоящий кошмар. Он стал угрожать, что разрушит мою карьеру, если я поступлю не так, как нужно ему. Я не хочу говорить тебе, чем он еще мне угрожал, но дело было сделано, а я навсегда избавилась от своей наивности.

— Тебе до сих пор больно вспоминать об этом? — тихо спросил Квин.

— Да, но не по той причине, о которой ты подумал. Я считала, что люблю Прайса, но как только с моих глаз спала розовая пелена, я поняла, что никогда его не любила. Я позвонила родителям, я готова была бросить все и бежать под их крылышко. Я уже купила билет на самолет. Не знаю, что бы я сотворила с собой от отчаяния. Хуже всего, когда не знаешь, что надо делать. Но по пути в аэропорт наше такси попало в аварию. — Шантел глубоко вздохнула — говорить было очень тяжело. — Ничего серьезного, шофер сломал всего лишь пару костей, а я — я потеряла ребенка.

Тихонько всхлипнув, она закрыла лицо руками.

— Я потеряла ребенка и пыталась убедить себя, что это к лучшему. Но я могла думать только об одном — у ребенка не было никаких шансов. Я была только на седьмой неделе беременности. На седьмой! И вот его не стало. Мэт вытащил меня из этого состояния, заставил вернуться к работе, как только я выписалась из больницы. Мне в ту пору было безразлично все — роли, люди, слава, о которой я всегда мечтала. Я думала только об одном — о погибшем ребенке.

— Шантел. — Он подошел к ней и стал гладить по лицу, голове, плечам. — Я не знаю, что сказать. Не знаю, что делать.

— Но это еще не все.

— Не надо больше ничего говорить. — Он хотел было обнять ее, но она отстранилась:

— Когда я потеряла ребенка, у меня были осложнения. Врачи сказали мне… они сказали, что я могу иметь детей, хотя гарантий они не дают. Я могу иметь детей, но вероятность этого невелика. Так что вполне возможно, что у меня никогда не будет ребенка. Ты понял?