Загадка Кассандры

— А вы чувствуете себя здесь довольно уверенно, — недовольно произнес Рой, появившись в дверях.

Джулия посмотрела на его ноги в черных носках. Небольшой размер ноги говорит о благородном происхождении, подумала она. Он задержался у порога, позволяя ей рассмотреть себя во всем великолепии. Высокий, стройный, притягательный. Джулия почувствовала, как сладкая волна стала нарастать внизу живота. Надо держать себя в руках, подумала она и отвернулась, проигнорировав его комментарий.

— Рад, что вы чувствуете себя как дома, — добавил он с сарказмом.

Джулия встрепенулась. Она совсем забыла, что теперь этот дом принадлежит Рою Хайдену. Поспешно вскочив, она виновато посмотрела на него.

— Простите. — Она смущенно потупила глаза. — Я по привычке.

Он стоял, молча разглядывая ее, и это приводило Джулию в замешательство. Его губы слегка дрогнули, приковывая к себе внимание девушки. Невольно Джулия залюбовалась их правильным рисунком. Красивые и очень чувственные, они будили ее воображение. Она провела кончиком языка по сухим губам. Грешные мысли затуманили ее сознание, прежде чем она успела понять это. Ей хотелось прижаться к его груди, встать на цыпочки и поцеловать его так, чтобы он растаял. Краснея от стыда, она усилием воли прогнала незваные образы.

С трудом оторвав взгляд от красивого лица Роя, она опустила густые ресницы.

— По привычке? Вы хотите сказать, что жили здесь? — спросил он тихо. Его бархатистый голос был так сексуален, что Джулия затрепетала. — Или просто часто здесь бывали?

— Нет. — Она старалась отвечать спокойно, чтобы не выдать волнение. — Я никогда не жила здесь, хотя Памела попросила меня переехать к ней вскоре после нашего знакомства.

Рой удивленно приподнял бровь.

— И вы отказались?

— Я люблю свободу, — ответила Джулия. — С шестнадцати лет я живу одна. Уже семь лет. Памела поняла меня и не обиделась.

— Вы знали о ее доходах?

— Что вы имеете в виду?

— Что она была очень богата.

— Разве? — удивилась Джулия. — Она жила очень скромно.

— Но при этом она была владелицей целого острова и большого дома, — заметил Рой.

— Многие живут в роскошных домах, которые достались им по наследству, но считают каждый цент. На содержание такого дома, должно быть, уходило немало денег. Я видела, как экономила Памела, зашивала рваные простыни, почти не покупала одежду. Не трудно было догадаться, что с деньгами у нее туговато.

— Она помогала вам материально? — спросил он, прищурив глаза.

— Конечно, нет! — Джулия гордо посмотрела на него. — Я бы перестала уважать себя, если бы у кого-то брала деньги. Я сама себя обеспечиваю.

— Но вы часто сюда приходили и чувствуете себя здесь как дома, — не успокаивался Рой.

— Да. Мы дружили. Я приходила к ней. Мы садились в этой комнате. Памела здесь. — Она указала на широкое кресло у противоположной стороны стола. — А я здесь. — К глазам Джулии подступили слезы. Она повернулась к Рою и встретила огненный взгляд его горящих глаз.

Она замолчала, чувствуя, как с каждой секундой пламень карих глаз захватывает ее все больше. Какая-то невидимая сила властно тянула ее к нему. Стук сердца отдавался в ушах.

Чтобы скрыть смущение, она поправила прядь волос, убрав ее за ухо. Но это не спасло ее, когда их взгляды снова встретились.

Наконец он заговорил, тихо, как будто ему что-то мешало в горле:

— Если вы хорошо ее знали, то, возможно, сможете мне помочь.

— Помочь? — спросила Джулия, не понимая, что он имеет в виду. Она постепенно приходила в себя, возвращая себе ясность мысли и спокойствие.

— Да. Но для начала, может быть, выпьем кофе? — спросил он. — Вы не знаете, где чайник?

— На плите. — Джулия с радостью ухватилась за это предложение. Она чувствовала себя очень неловко, стоя перед Роем без дела. — Я не стала его убирать. Подумала, так будет уютнее. Хотела сохранить здесь домашнюю обстановку для тех, кто придет посмотреть дом.

Рой неуверенно покосился на большой синий чайник, как будто не знал, что делать с предметом, который нельзя было подключить к розетке. Джулия улыбнулась. Наполнив чайник водой, она поставила его на плиту.

Рой подошел поближе, чтобы посмотреть, что она делает. Джулия почувствовала легкое покалывание кожи. Слегка взволнованная близостью его разгоряченного тела, она приподняла крышку конфорки, зажгла плиту и поставила чайник. Отвернувшись от Роя, она стала доставать чашки из шкафчика и ставить их на стол. Звяканье фарфора напомнило ей о том, как вечерами они с Памелой сидели за этим самым столом и пили чай из этих самых чашек.

— Я заказал свой любимый сорт кофе. Его должны были доставить сюда, — объявил Рой озадаченно. — Где бы он мог лежать? Не знаете? — Только сейчас он заметил скорбный вид Джулии. — Что случилось?

Она ничего не ответила, только слегка прикусила губу. В соседнем шкафу было специальное отделение для кофе. Там она нашла пачку дорогого кофе, привезенного для Роя.

— Я очень скучаю по ней, — сказала она тихо. Ее глаза снова заволокла пелена слез. Непривычно. Она так редко плакала. Но последние десять дней вконец измотали ее эмоционально и физически. — Я даже не предполагала, что буду так скучать.

— Значит, вы были близки? — Бархатистые нотки его голоса отдавались в ее теле сладкой дрожью.

Если такой мужчина захочет завоевать женщину, ей не спастись, подумала она.

— Как мать и дочь. Я испытала чувство такого опустошения, когда… когда потеряла ее. — Последние слова Джулия почти прошептала, еле сдерживая слезы.

Она отвернулась от Роя и занялась делом. Насыпала в кофейник кофе, а в заварочный чайник пару ложек зеленого чая.

— Как мать и дочь, — задумчиво повторил Рой ее слова. — Извините, — сказал он мрачно. — Для вас это, наверное, огромная утрата.

Хрупкие плечи Джулии дрогнули, в ответ она смогла только кивнуть. Она не хотела окончательно раскваситься в присутствии этого черствого, мало знакомого ей человека. Но когда Джулия думала о том, что Памелы больше нет, нет ее веселых шуток и добрых глаз, а вскоре придется расстаться и с островом, ей хотелось кинуться на диван и завыть.

— Я каждый день приходила навестить ее. Мы завтракали вместе, — еле слышно проговорила она. Мысленно она ругала себя за то, что изливает душу человеку, который ей так не нравится, но она ничего не мгла с собой поделать. Воспоминания сдавливали сердце тяжким грузом, требуя выхода. — Она пекла изумительный хлеб. Мы смазывали его маслом и джемом или мармеладом, а потом ели его и смотрели, как птички уничтожали наши кругляши.

— Ваши что? — удивился Рой.

— Комочки из жира. Мы растапливали жир, размалывали орехи, добавляли в смесь зерна и заливали в формочки, где все это застывало, — сказала она безжизненным голосом.

— Да? — Рой никогда не слышал о таких вещах.

— Да. Мы… — Она осеклась. — Я и сейчас так делаю. Только без орехов. — Джулия перевела взгляд на окно, за которым две длиннохвостые пичужки как раз лакомились этим угощением.

— Почему? — спросил Рой, с интересом разглядывая девушку.

— В каждое время года пища для птиц должна быть разная. Сейчас орехи не нужны. Питание также зависит от того, где селятся птицы, — сказала она, задумчиво глядя прямо перед собой. Сейчас она была где-то очень далеко.

— Значит, и после смерти Памелы вы продолжаете приходить сюда для этого?

Она кивнула.

— Кто-то же должен этим заниматься, — прибавила она, с горечью подумав, что этой зимой птицам придется самим искать себе пропитание.

— Больше вы не будете это делать, — сказал Рой твердо, подтверждая ее опасения. — Я не люблю, когда меня беспокоят, и не хотел бы, чтобы по моему острову ходили люди, особенно в мое отсутствие.

Джулия подняла на него глаза.

— Так вы не будете жить здесь постоянно?

Рой изобразил на лице такое отвращение, как будто речь шла не о прекрасном доме на живописном острове, а о трущобах.

— Нет.

— Вам здесь не очень нравится?