Любовный розыгрыш

— Если вы сейчас же не уберете свои руки, — ледяным тоном заявила Нэнси, — я закричу так, что меня услышат даже в Англии. Это я вам обещаю.

— Вы, конечно же, не захотите публичной огласки! — зло прошипел Филипп. — Вряд ли это нужно такой женщине, как вы.

Нэнси попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Что этот тип несет? Какая же она женщина, черт возьми? Конечно, он не воспринимает ее такой, какая она есть — вечно работающая, берегущая каждый пенни, придерживающаяся строгих нравов. Тем не менее, Нэнси видела, как хищно скривились губы мужчины, как похотливы его масляные глаза. Она ощущала все возрастающую физическую угрозу, исходившую от его мускулистого тела. И женщина почувствовала себя так, словно совершила нечто очень непристойное.

И тут до нее стало медленно доходить — наверняка Филипп знает о ее семье что-то настолько ужасное, что у любого порядочного человека не может не возникнуть презрение к ней и ей подобным. Но что же это такое? Кто же она на самом деле? Нэнси хотела все знать.

— Филипп, — еле слышно взмолилась она. — Прошу вас! Ведь где-то же под вашим стальным панцирем у вас должно быть сердце! Мне необходимо до него достучаться! Сжальтесь надо мной!

— Возвращайтесь домой. Оставаясь здесь, вы себя погубите, — мрачно произнес Филипп.

Нэнси вздрогнула.

— Но я должна остаться! Вы же знаете, почему я здесь! — закричала она, почти не различая лица мужчины из-за слез. — Неужели у вас нет ни капли сострадания?

— Ни малейшего!

— Забудьте о своей горькой обиде! — рыдала Нэнси. — Забудьте о вражде со своим отцом! Для меня очень важно с ним встретиться. Вы должны это понять! Прошу вас, ради всего святого, устройте мне встречу с ним, как только ему станет лучше! Я проделала весь этот дальний путь, я возлагала такие надежды на эту поездку… — От напряжения ее ореховые глаза сделались еще больше. Взгляд, устремленный на Филиппа, казалось, шел от самого сердца.

— Вы правы. Вы действительно умеете находить к людям подход! — хрипло произнес мужчина.

— О, — вздохнула Нэнси, в ней вновь пробудилась надежда.

Море больше не сверкало, оно покрылось дымкой. Этой дымкой были ее слезы. Боже, она плачет!

Нэнси больше всего на свете хотелось найти своих родителей. Это желание было у нее всегда, даже в лучшие дни пребывания в детском доме. Там с нею был ее Питер — закадычный друг детства, превратившийся в мужчину, за которого она захотела выйти замуж. Они поженились в день ее совершеннолетия и были так счастливы друг с другом, что жизнь походила на сказку.

Но все равно ей всегда хотелось знать, жива ли еще ее мать и кто же она такая. Нэнси была уверена — мама никогда не оставила бы ее в детском доме, если бы не оказалась в отчаянном положении.

Нэнси остро нуждалась в родном человеке, чтобы отдавать ему всю свою любовь. Со смертью Питера в душе ее осталась пустота, которая со временем становилась все более ощутимой и пугающей.

Боже, как же я одинока! — жалела себя женщина. Я хочу отыскать свои родовые корни, какими бы они ни были! Сейчас я близка к цели, очень близка! Но меня останавливает злой рок в лице Филиппа ди Клементе…

— Мой отец вас бы обожал, — то ли с неприязнью, то ли с сочувствием обронил Филипп, касаясь мокрой щеки Нэнси.

— Приятно слышать.

— Ничего приятного! Этого я бы хотел меньше всего.

Нэнси взглянула на него. Ни малейшего признака сочувствия.

Женщину снедало беспокойство. Наверняка у Филиппа есть веские причины ее презирать. И впервые за все эти годы она усомнилась в правильности своих отчаянных попыток отыскать родных. Вдруг цена этих усилий окажется непомерно высокой, а правда принесет только боль?

— Мне нужна ваша помощь, — умоляюще произнесла Нэнси.

— Сейчас вас обуревают серьезные сомнения, верно? — попытался успокоить ее Филипп. — Вы начинаете понимать, что вряд ли стоит преследовать вашу цель и дальше.

Он поднял на Нэнси глаза и долго не отводил их. Разделявшее мужчину и женщину пространство словно наэлектризовалось. Сконцентрированная мужская энергия, будто гигантская волна, разрушила линию укреплений, возведенную Нэнси, как если бы они были из песка. И эта энергия проникла в самые сокровенные уголки ее тела. Губы Нэнси разомкнулись, дыхание сбилось.

— Что вы знаете о моем отце? — Вопрос Филиппа застал женщину врасплох. — Вы знаете, что он лжец и распутник?

Нэнси почувствовала, что земля уходит из-под ног. Бедный Филипп! Ненавидеть собственного родителя — да это еще хуже, чем вообще расти без отца. Тогда, по крайней мере, можно думать о нем самое лучшее. Нэнси поежилась. Может, ей действительно лучше о своих родителях по-прежнему ничего не ведать?

— Я ничего не знаю о мистере ди Клементе. Что бы там ни было на самом деле, мне жалко вас обоих, потому что вы его ненавидите, — искренне сказала она, шлепая горячими ступнями по прохладной воде. Потом стала посматривать вокруг. Хорошо бы найти тень, солнце пекло нещадно, и у нее стала слегка кружиться голова.

— Если хотите, — криво усмехнулся Филипп, — я бесплатно отвезу вас на своей яхте хоть до Англии. Настоятельно советую не предпринимать никаких попыток встретиться с моим отцом. Вы наверняка об этом очень пожалеете.

Сердце у Нэнси тревожно забилось. Возможно, она заблуждается, но, по-видимому, Филипп хочет помочь ей избежать ненужной боли, если она все же раскроет тайну своей семьи. Женщина покачала головой.

— Мне надо подумать.

Ей казалось, что в голове все перепуталось. И тут ей вспомнилось объявление в газете: пожалуйста, свяжитесь с нашей конторой по указанному ниже адресу и вы узнаете нечто для вас важное. Значит, поместивший объявление мистер ди Клементе вполне определенно сулил откликнувшемуся что-то хорошее. Хорошее! Не плохое! Не пугающее и не отвратительное!

Кто-то из ди Клементе лгал — либо Филипп, либо его отец. Но кто же из них?

3

Наверное, Нэнси проспала довольно долго, потому что проснувшись, почувствовала прилив свежих сил. Было тепло, просто чудо как тепло. Бриз ласкал тело женщины словно легкое дыхание возлюбленного.

— Ммм… — легко вздохнула она и, не открывая глаз, медленно и с удовольствием потянулась.

Нэнси пребывала в мире эротических чувств, оживающих между сном и пробуждением. Она глубоко вдыхала в себя ароматы утра, которые исходили от зеленых лужаек, от экзотических цветов, даже от чистейшего морского воздуха, проникавшего через открытые двери балкона.

Какой-то шорох заставил Нэнси открыть глаза. Женщина оцепенела от ужаса, разглядев в полумраке очертания фигуры человека, сидевшего на стуле возле ее кровати.

— Кто… кто вы? — дрожа, прошептала Нэнси. — Что… что вы здесь делаете?

— Жду.

Он, видите ли, ждет! Страх моментально уступил место гневу, потому что по голосу Нэнси узнала раннего визитера. Филипп ди Клементе, собственной персоной. Да, наглости ему не занимать.

— Вам не кажется, что время для визита выбрано неудачно? — холодно осведомилась Нэнси и решительно потребовала: — Убирайтесь!

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — улыбнулся Филипп. — Я пришел попросить у вас прощения.

— Что? — Нэнси от удивления раскрыла рот. — Вы просите прощения — после всего того, что наговорил вчера на пляже? Что вы замышляете, Филипп?

— Позвольте вам все объяснить. — Он широко улыбнулся, и на щеках его появились ямочки.

Нэнси приказала себе не поддаваться чарам этого человека.

— Что ж, объясняйтесь! — холодно разрешила она.

— У вас есть право на меня сердиться, — покаянно согласился Филипп. — Я несправедливо нападал на вас. Наверняка вы рассчитывали на более радушный прием.

— Верно, — согласилась Нэнси. Слишком крутой поворот на сто восемьдесят градусов вызывал у нее подозрение. Вряд ли раскаяние Филиппа искренне.

А тот улыбнулся, выражая надежду на понимание. Как ни противилась Нэнси, но ее враждебность к этому мужчине начала таять.

— Пожалуйста, примите мои извинения. Я не должен был грубить вам. Отец у меня настоящая свинья, но не следовало переносить на кого бы то ни было гнев, адресованный ему.