Ничего личного

Лекси насторожилась:

— Если ты пытаешься сказать, что это какая-то ваша семейная реликвия и ты хочешь ее вернуть…

— Не хочу, — нетерпеливо ответил Лукан. — Почему ты всегда ждешь от меня подвоха, Лекси?

Лекси предпочла не отвечать на этот вопрос, так как ее интересовало нечто более важное.

— Ты показывал мой медальон своей матери?

Он неторопливо кивнул:

— Она считает, что мой отец, должно быть, очень сильно тебя любил, если отдал тебе такую дорогую для него вещицу.

У Лекси не было абсолютно никаких сомнений относительно того, как сильно ее любил дедушка Алекс. Как сильно он любил всех членов семьи своей обожаемой Сиан.

— Ты показал мой медальон своей матери? — снова спросила она недоверчиво.

Лукан одарил ее печальной улыбкой:

— Ты начинаешь повторяться, Лекси. Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя Александра? — Он выгнул темные брови.

— Нет, я не предпочитаю, чтобы ты называл меня Александра! — отрезала она и решительно отошла в сторону, так как близость Лукана оказывала на нее ненужное расслабляющее воздействие.

— Потому, что так тебя называют члены твоей семьи?

Лекси положила бархатный футляр с медальоном в сумочку, стоящую за столом, выпрямилась и посмотрела на Лукана с подозрением:

— Откуда ты знаешь, как меня называют в семье?

Лукан пожал плечами:

— Это один из вопросов, который я хотел бы обсудить с тобой за ужином.

Лекси отрицательно покачала головой:

— Я не хочу ужинать.

— Со мной? Или вообще не хочешь ужинать?

— Вообще не хочу! — После возвращения из Глостершира пять дней назад у нее совершенно пропал аппетит. На самом деле при одной мысли о еде Лекси становилось плохо до такой степени, что она отказывалась есть, отчего уже похудела на несколько килограммов. — Я не могу поверить, что ты взял мой медальон и показал его своей матери, — пробормотала она снова.

— Кажется, ты немного зациклилась на этом факте.

— Конечно, я зациклилась! — рявкнула Лекси. — Ты не имел права этого делать, Лукан! — эмоционально воскликнула она. — Никакого права.

Он печально скривился:

— Лекси, я последовал твоему совету после того, как ты уехала из Малберри-Холл пять дней назад.

— Моему совету? — повторила она недоверчиво. — Я уверена, что ничего не говорила по поводу того, что ты должен взять мой медальон и показать его своей матери!

О том дне Лекси помнила только одно — опустошающее ее осознание того, что она влюбилась в Лукана.

И сегодня, видя Лукана снова, находясь рядом с ним, она — в который уже раз! — понимала, как сильно в него влюблена. Как сильно ей хотелось, чтобы отношения между ними сложились иначе! Чтобы они могли побыть вместе хотя бы несколько недель…

Вместо этого Лекси влюбилась в человека, который никогда не ответит ей взаимностью…

— Нет, — сдержанно произнес Лукан. — Но ты же предложила мне поговорить с твоей бабушкой, — тихо прибавил он.

Лекси округлила глаза, смотря на него через письменный стол:

— Я… Ты…

— Я думаю, тебе, возможно, лучше присесть, Лекси, чтобы не упасть! — насмешливо протянул Лукан.

Да, возможно, ей следует сесть. Нет, она просто обязана сесть, ведь у нее так дрожат ноги! Она слабо опустилась в кресло за письменным столом:

— Ты разговаривал с бабушкой?

— В конце концов я это сделал, — мягко подтвердил Лукан. — Ты не передумала насчет ужина со мной? — Он насмешливо поднял бровь.

— Мы правильно сделали, что не пошли ужинать в ресторан, — сдержанно произнес Лукан, когда примерно через час он и Лекси сидели друг напротив друга на кухне ее квартиры.

Перед тем как поехать к Лекси и поговорить, они заехали в магазин, чтобы купить несколько сортов сыра, фрукты, а также бутылку красного вина. Ужин на кухне квартиры Лекси и выбор продуктов очень напоминал Лукану их последний вечер, проведенный вместе в Малберри-Холл, когда они поели сыра и печенья, а затем занялись любовью…

Особенно после того, как Лекси избавилась от своей делового вида и стала похожей на саму себя. Как только они приехали, она удалилась в спальню, откуда появилась через десять минут, переодевшись в кремовый шерстяной джемпер и облегающие джинсы и распустив волосы.

Она поморщилась:

— Я уверена, что ты просто не хотел, чтобы я закатывала истерику в общественном месте.

— Истерику? — медленно повторил он. — Я надеюсь, до этого дело не дойдет!

— Нет сомнений, что мир до сих пор существует только благодаря надеждам людей! — Она сделала глоток красного вина.

— Возможно, — сухо произнес Лукан. — Ты должна немного поесть, Лекси, ты очень бледная.

Ее темно-голубые глаза сверкнули, когда она посмотрела на него через стол:

— У меня было очень много работы в агентстве.

Он нахмурился:

— Ничего другого я и не ожидал.

Лекси прерывисто вздохнула, понимая, что отреагировала чересчур эмоционально на его совершенно невинное замечание о том, что она бледна и должна поесть. Если только не учитывать тот факт, что сейчас, как никогда, она была уверена в том, что не сможет проглотить ни кусочка.

Ее нервы уже давно были на пределе. Лукан снял пальто и пиджак, пока она переодевалась в спальне. Он снял и галстук, а также расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, демонстрируя взору дразнящие темные волоски на груди…

— К сожалению, — Лекси снова состроила гримасу, — навалилось много дел, особенно последние несколько дней, из-за отсутствия моих родителей. Я полагаю, что, по крайней мере, ты не намерен наносить ущерб репутации агентству «Лучший персонал»… учитывая то, что произошло на прошлой неделе… — прибавила она неубедительно.

Лукан насупился и прищурился:

— То, что произошло между нами, Лекси, не связано с бизнесом.

— Это… хорошо, что ты так говоришь.

— Но неожиданно, да? — сдержанно предположил он.

— Может быть, — невозмутимо ответила она.

— Тебе действительно неприятно признавать, что я способен сделать в своей жизни что-нибудь приличное, не так ли?

— Вовсе нет, — запротестовала Лекси. — Ты имеешь полное право предъявлять претензии агентству «Лучший персонал» после того, как я себя вела.

Лукан посмотрел на нее вопросительно:

— Я помню, ты сказала что «Лучший персонал» принадлежит твоим родителям, а у меня нет абсолютно никаких причин причинять им вред.

«Вред ты хочешь причинить только мне», — с тяжелым сердцем признала Лекси.

На прошлой неделе она вела себя… плохо. Хуже, чем плохо. Она вела себя как настоящая кретинка, решив познакомиться с семьей Сент-Клер. Лекси удалось лишь разворошить прошлое, которое давно следовало оставить в покое.

— Спасибо, — тихо сказала она.

Лукан откинулся на спинку стула и посмотрел на Лекси:

— Знаешь, Лекси, я не уверен, что знаю, как поступить со всем этим самобичеванием! — Он печально покачал головой. — Где та женщина, которая сказала мне, что ей наплевать на все, что я делаю или говорю? Женщина, которая ничуть не смущалась, когда говорила мне все, что обо мне думает?

Лекси одарила его безрадостной улыбкой:

— Она поумнела.

— Жаль, — протянул он.

Она округлила глаза:

— Ты предпочел бы, чтобы я снова стала грубой и откровенной?

— Черт побери, да! — без колебаний ответил Лукан. — По крайней мере, тогда у меня появится повод тебя поцеловать. Ведь поцелуем я заставлю тебя замолчать.

Лекси уставилась на него, округлив губы и замерев от неожиданности. От шока, на самом деле. Неужели Лукан сказал, что ему нужен предлог, чтобы ее поцеловать?

У нее пересохло во рту.

— Тебе нужен повод?

— Не совсем, — протянул он. — Но я мог бы использовать этот предлог в свое оправдание, когда ты набросишься на меня, как дикая кошка!

Лекси медленно покачала головой:

— Я не понимаю…

Лукан поморщился, зная, что должен о многом рассказать Лекси, прежде чем они смогут поговорить о своих взаимоотношениях. Вернее, о возможности взаимоотношений между ними. Он пришел к Лекси потому, что был обязан рассказать ей правду. И у него не было уверенности полагать, что Лекси захочет от него чего-то другого, как только он обо всем ей поведает.