Страница 8 из 24
Впрочем, неважно, почему, сказала себе Элизабет и с облегченным вздохом снова закрыла глаза. Это так приятно — когда тебя кто-то просто обнимает! Ей было тепло и спокойно оттого, что он рядом с ней, и она хотела насладиться этим ощущением сполна. Но внутри нее росло желание, и оно отвлекало ее. Сила его рук, обнимающих ее, мускулистая грудь, прижимающаяся к ее спине...
На Вудроу нет рубашки, внезапно поняла Элизабет, и от этой мысли у нее перехватило дыхание. Она осторожно вытянула свою ногу вдоль его ноги.
На нем нет и штанов.
Сердце Элизабет забилось еще быстрее.
Может, он вообще голый?
Вудроу говорил ей, что обычно спит голышом. Взволнованная вопросом, голый он или нет, она прижалась бедром к его паху. Прикосновение хлопчатобумажной ткани к ее льняным слаксам убедило ее в том, что он хотя бы частично одет. Она не была уверена, какое именно чувство она при этом испытала — разочарование или облегчение.
Почему он обнимает меня? И как долго мы так лежим?
Элизабет смутно припоминала то, как просила Вудроу остаться с ней, когда он положил ее на кровать. Она взглянула в окно и удивилась, что на улице так темно. Неужели я спала целый день? — растерянно подумала она.
Элизабет попыталась присесть на кровати и посмотреть на часы, стоявшие на тумбочке, но пальцы, лежавшие на ее животе, напряглись и удержали ее на месте.
- Стой, — сонно пробормотал Вудроу. — Расслабься.
Широко раскрыв глаза и едва сдерживая желание немедленно вскочить с кровати, она снова улеглась и опустила голову на подушку. Вудроу снова прижался к ней сзади своими мускулистыми бедрами и удовлетворенно вздохнул. Она ощутила его теплое дыхание на своей шее, его вздымавшуюся и опускавшуюся грудь, и поняла: он крепко спит.
Мысль о том, что Вудроу лежит позади нее и прижимается к ней всем телом, привела Элизабет в полное смятение. Неужели они спали вместе целый день? Как ни старалась, она не могла вспомнить ничего после того момента, как он опустил ее на свою кровать.
Нет, подумала Элизабет, судорожно переводя дыхание. Она помнит некоторые вещи. Она помнит, как Вудроу медленно поглаживал ее по спине, пытаясь успокоить. Она помнит мягкую нотку, звучавшую в его низком хрипловатом голосе, когда он бормотал ей какие-то утешительные слова. Она помнит, как ей было хорошо и уютно в его руках.
Он был таким огромным и казался таким грубым! И все-таки он обращался с ней невероятно нежно и заботливо.
Смущенная этим противоречием, Элизабет стала перебирать в памяти все подробности. У Вудроу замечательные руки. Даже когда его пальцы лишь слегка касались ее живота, она ощущала их силу. А какие у него глаза, подумала она. Она зажмурилась и представила их синеву. При первой встрече его глаза показались ей жесткими, даже холодными. Но когда он наклонился над креслом-качалкой и снял с нее очки, она увидела в его глазах нежность, и это зачеркнуло ее первое впечатление о нем.
Так какой же он на самом деле? — спросила Элизабет саму себя. Ее снова охватило смятение. Грубый или нежный? И почему он был так добр к ней? Он ведь совсем ее не знает, никак не связан с ней, не имеет перед ней никаких обязательств...
Элизабет почувствовала, как руки Вудроу крепче прижались к ее животу, его дыхание стало чаще и горячее. Ее щеки вспыхнули, тело налилось жаром.
Всего двадцать четыре часа назад, если бы Элизабет проснулась и обнаружила рядом с собой незнакомца — даже такого красивого и сильного незнакомца, — она бы в страхе выпрыгнула из кровати. Но по какой-то странной причине сейчас она не испытывала никакого страха, и не потому, что не боялась Вудроу. В этот момент она не чувствовала ничего, кроме... удовлетворенности? Вполне вероятно. Удовольствия? Да, и это тоже. Желания? Сладострастно содрогнувшись, она всем телом прильнула к Вудроу. О, да! Конечно, желания.
Подтянув одеяло к подбородку, Элизабет закрыла глаза и... уснула.
Когда Элизабет снова проснулась, на кровать падал солнечный свет. Не чувствуя тепла, которое грело ее всю ночь, она протянула руку назад, надеясь прикоснуться к Вудроу, но нащупала лишь холодные простыни.
— Я здесь.
Приподнявшись на локте, Элизабет взглянула через плечо и увидела Вудроу, сидевшего в кресле. Он смотрел на нее, в руках у него была чашка с кофе, над которой поднимался пар.
Перевернувшись на бок, она устремила на него изумленный взгляд.
— Вы спали со мной, — прошептала Элизабет.
Вудроу усмехнулся.
— Именно спал, ведь об этом вы беспокоитесь, не так ли?
Элизабет прижала руку ко лбу и села на кровати. Она замотала головой.
— Нет, нет. Я думала, вы... были сном.
Он встал, отодвинув стул.
— Лучше быть сном, чем ночным кошмаром.
Она подняла лицо, не отводя от Вудроу взгляда.
Воспоминания о прошедшем дне потоком хлынули в ее сознание. Вероятно, когда она увидела и взяла на руки свою племянницу, у нее произошел нервный срыв. Вудроу отнес ее в свой грузовик и отвез к себе домой. Она лежала вместе с ним, убаюканная на его груди. Через несколько часов она проснулась и поняла, что он держит ее в объятьях.
К лицу Элизабет прихлынула кровь. Боясь, что Вудроу заметит это, она прижала руки к щекам.
— Я... я прошу прощения. Должно быть, вы все приняли меня за сумасшедшую.
Он глотнул кофе, затем покачал головой.
— Не стоит извиняться. Вам надо было выплакаться. Есть хотите? — спросил Вудроу. — Я сделал сэндвичи. Они еще теплые.
Элизабет встала с кровати и направилась в ванную. Она была невероятно благодарна ему за то, что он, казалось, не помнил ночных событий.
— Очень кстати. Такое ощущение, будто я не ела много дней.
— Судя по вашей худобе — много месяцев.
Элизабет взглянула на Вудроу, ожидая увидеть на его лице отвращение или по меньшей мере, неодобрение, но она увидела... Что? И прежде чем она смогла понять его чувства, он отвел взгляд.
— Поторопитесь, — сказал он. — Сэндвичи остывают с каждой минутой.
После завтрака Элизабет настояла на том, чтобы убраться на кухне, заявив: мол, это самое малое, что она может сделать. И хотя Вудроу привык делать это сам, он подумал: пусть убирается, может, это отвлечет ее от переживаний.
Элизабет совсем не выглядит изнуренной, решил он, глядя на нее. Если учесть все, что она перенесла за прошедшие двое суток, то она выглядит чертовски привлекательной. Прежде чем пойти завтракать, Элизабет причесалась, уложила волосы в маленький аккуратный пучок и переоделась в свежую одежду — бежевые брюки и белую блузку с длинными рукавами. Она все еще была слаба — казалось, могла упасть от легкого толчка, — но сон сделал свое дело: круги под глазами стали меньше, а на щеках появился легкий румянец.
Городская жизнь, подумал Вудроу и удрученно покачал головой. Каждый день толкаться среди людей и вдыхать испорченный воздух... Ей просто необходимо месяцок пожить в деревне, где много солнца и свежего воздуха.
Он закатил глаза, удивляясь собственной глупости. Какую жизнь выберет докторша — не его дело. Его делом было, во-первых, найти ее и, во-вторых, убедить ее передать свои права на ребенка Эйсу и Мэгги. Он выполнил первую часть, а теперь ему следует позаботиться о второй.
— Вы не собираетесь пойти сегодня утром к Эйсу и Мэгги? — спросил Вудроу.
Элизабет вся сжалась при этом вопросе, затем, вздохнув, принялась мыть чашку.
— Нет, — сказала она, покачав головой, и потянулась за полотенцем. — Но мне бы хотелось посетить могилу сестры. Вы знаете, где она похоронена?
Застигнутый ее вопросом врасплох, он замешкался с ответом.
— Нет. Но я могу выяснить у Мэгги.
При упоминании Мэгги Элизабет опустила глаза и принялась теребить полотенце.
— Я ей не понравилась.
— Мэгги? — спросил Вудроу, хотя он сразу же понял, о ком идет речь. — Мэгги — золото, и сердце у нее огромное, как Техас. Вы не могли ей не понравиться, просто она чувствует некую угрозу.