Страница 4 из 27
— Ну же, Энни. Ты можешь довериться мне. Мы всегда все с тобой обсуждали.
Да, верно, подумала она, закрывая глаза. Она обожала Макса, но порой он бывал нечувствителен, как кирпич. Он не любил говорить о личном, а ей сейчас требовалось именно это.
— Что бы ни было, просто скажи, — настаивал Макс. — Может, я смогу помочь.
Энни облизала губы кончиком языка. Нужно сказать что-то прямо сейчас, пока она окончательно не потеряла решимость.
— Ну… возможно, ты можешь кое-чем помочь. Я хотела узнать… хотела узнать, не дашь ли ты мне несколько советов, как… найти мужчину.
— Ты хочешь… что?
Она набрала побольше воздуха в легкие.
— Дай мне совет. Скажи, какую одежду нужно носить, какие духи и макияж нравятся мужчинам. Я могла бы спросить у подруг, но ты поможешь мне сэкономить время, не тратя его на изначально неправильные идеи.
Макс не сказал ни слова, просто продолжал смотреть на нее.
— Возможно, ты расскажешь мне о вещах, которые любят слышать мужчины.
— Да зачем это тебе?
Она чуть не задохнулась от досады, и это помогло ей собрать в кулак всю свою решимость.
— Я хочу выйти замуж.
— Черт.
Макс провел пальцами по волосам. Энни никогда не видела его таким растерянным.
— Все известные мне женщины желают выйти замуж. Помешались на этом. Вы что, все в клуб вступили?
Первый раз в жизни Энни поняла, почему женщины дают мужчинам пощечины — из-за их невероятной тупости.
— Забудь, — огрызнулась она.
— Нет, подожди…
— Я не собираюсь ничего ждать.
Энни резко развернулась и зашагала прочь по дамбе.
Мужчины невыносимы. Может, ей вообще не стоит выходить замуж? Может, лучше взять ребенка? Это возможно. Одиноким женщинам теперь разрешается усыновлять детей, хотя им это, конечно, сделать сложнее, чем супружеским парам.
И вес же в глубине своего сердца Энни понимала, что усыновление — вовсе не то, чего она действительно желает. Должно быть, это эгоистично, но ей хотелось родить ребенка. Жизнь женщины обретает смысл лишь тогда, когда внутри нес бьется сердце се малыша.
— Энни, стой.
Она замедлила шаг.
— Подожди. — Он поймал ее за руку и заставил остановиться. — Ладно, прости, я сорвался. Давай поговорим об этом.
— Не о чем говорить.
— Как раз есть о чем.
Они стояли лицом к лицу, оба по-своему рассерженные. Энни подумала, что должна была вспомнить, как Макс ненавидит брак. Ему пришлось наблюдать, как запросто его родители меняли супругов — так многие покупают и продают машины.
— Просто забудь, — сказала Энни после долгого молчания.
Она перевела взгляд на реку. Зеленоватая вода казалась обманчиво спокойной. Но на самом деле поток был глубоким и сильным, со смертельно опасными течениями. Как сама жизнь, говорил ее отец.
— Энни… — беспомощно пробормотал Макс. — То, что ты сказала, особенно об обольщении мужчин, просто шокировало меня.
Ее глаза сузились.
— Неужели сама мысль о том, что я могу кого-то покорить, так тебя шокирует?
— Черт! Я не это хотел сказать. Ты всегда казалась мне симпатичной.
— Чудесное подтверждение моей сексуальной привлекательности.
— Прекрати извращать мои слова.
Он поднял с земли камень и изо всех сил кинул в воду. Веселое расположение духа покинуло его.
Энни вздохнула.
Макс ни в чем не виноват. Да она не так уж и злилась на него. Просто ей было страшно. Доктор сказал, что у нее в запасе всего несколько месяцев, чтобы создать семью. А она-то всегда считала, что когда-нибудь да встретит своего идеального мужчину и выйдет замуж — нечто вроде судьбы или кармы, где все происходит в положенный час. Вот только «когда-нибудь» не имело временных ограничений, а тут — конкретный срок.
— Я не понимаю, — сказал Макс, пытаясь успокоиться. — Ты привлекательная женщина. Тебе ничего не стоит выйти замуж.
Энни сунула руки в карманы джинсов и пожала плечами.
— Митчеллтон — городок маленький. Здесь рано создают семьи. Пока отец болел, у меня не было возможности… часто ходить на свидания. А позже все наши ровесники уже женились или разъехались.
Она едва не сказала, что никогда не ходила на свидания, но ей не хотелось говорить об этом Максу. И так нелегко признаться, что ты тридцатидвухлетняя девственница, которая никогда в жизни не встречалась с мужчинами, но еще сложнее посвятить в это Макса. У него отбою не было от поклонниц, мечтавших о свидании с ним.
— Ладно. — Вряд ли Макса убедили ее слова, но он уже не выглядел таким ошеломленным. — Но эта идея, чтобы я… помог тебе. Даже не знаю, что могу тебе рассказать.
— Я же говорила — об одежде, макияже и прочем. Ты мужчина, ты должен знать, что выглядит с вашей точки зрения привлекательным.
Макс уже начал думать, как бы вежливо ретироваться. Можно ли тут помочь? Но стоило ему взглянуть на Энни, увидеть боль в голубых глазах, и он понял, что не сможет отказать ей.
Это живо напомнило ему те дни, когда она осознала, что ее отец уже не поправится. Тогда Макс ничем не мог помочь Энни, но будь он проклят, если не постарается поддержать ее теперь.
— Но что случилось, Энни? Почему такая спешка?
— Ну… в моем состоянии требуется хирургическое вмешательство.
Макс почувствовал внезапный спазм в груди. Это было не то, чего он ожидал.
— С тобой все будет в порядке? Энни кивнула.
— Ничего страшного, Макс. У меня киста яичника, это не опасно, по крайней мере, на данный момент. Но если я хочу иметь детей, я должна срочно предпринять что-нибудь. Ждать больше нельзя.
Макс закрыл глаза. Из всех, кого он знал, Энни была самым хорошим человеком. И самым добрым. Рано лишившись родителей, она не затаила злобы на мир.
— А ждать не опасно? — обеспокоенно спросил Макс.
Жизнь Энни была важнее, чем ее способность иметь детей, хотя он и сомневался, что она с этим согласится.
— Доктор говорит, что пока все в порядке, но нельзя ждать вечно. Мне дан конкретный срок. Потому что после… после операции я, возможно, уже не смогу зачать ребенка.
Макс видел, чего стоило Энни это откровение.
— Теперь я понимаю. Время ограничено.
— Я не думаю, что ты можешь понять, как это важно, — нерешительно сказала Энни. — Тебе никогда не хотелось стать отцом, поэтому, возможно, это ничего для тебя не значит.
— Ты права, — честно признался он.
Макс не имел ничего против детей, но из собственного опыта знал, что они только усложняют и без того сомнительный институт брака.
— Мне хорошо здесь, в Митчеллтоне. Я почетная тетушка для половины детей в городе. Почетный член городского совета…
Энни замолчала, и у Макса заболело сердце от того, чего она не договорила. Везде «почетная».
На ней держалось все. Но этого недостаточно для такого человека, как Энни.
— А когда ты приходишь домой… — прошептал он.
— Я одна. Кроме, конечно, моего кролика. — Энни улыбнулась ему, но ее голос дрогнул. — Я всегда думала, что у меня полно времени, чтобы все изменить. Но, как оказалось, это не так.
— Тому, кто действительно полюбит тебя, будет не важно, можешь ты иметь детей или нет.
Ее плечи едва заметно дрогнули.
— Это важно для меня. Вряд ли я смогу выйти замуж, зная, что мой супруг был бы отцом, если бы не я.
Макс хотел поспорить, но не знал, что сказать — вес слова казались лицемерными, учитывая его собственные взгляды на эту проблему.
— Конечно, есть альтернатива, — скованно продолжала Энни. — Мы с врачом обсуждали ее во время последнего визита. Понимаешь, можно забеременеть, не проходя через обычный… процесс.
— Обычный процесс? — повторил Макс и внезапно понял значение ее слов.
Альтернатива состояла в том, чтобы зачать в клинике.
— Нет, этот вариант мне не нравится, — поспешно сказал он.
— И мне тоже. — Она со вздохом потупилась.
— И о чем думал твой доктор, предлагая тебе такую альтернативу? — раздраженно продолжал Макс.
Энни успокаивающе коснулась его руки.