Только ты

— Да. — Алис гордо вскинула подбородок.

— И вы хотите такой остаться? — холодно спросил он.

Она кивнула, не слишком доверяя своему голосу.

— Понятно. Тогда нам не о чем больше говорить. Извините меня, но я пообедаю у себя в кабинете за работой. А вы можете поесть либо в своей комнате, либо на веранде — где вам больше нравится.

— Спасибо, — деревянным голосом проговорила она, прежде чем повернуться и пойти к себе.

После ланча Алис работала, но все время думала о случившемся. Разговор с Уайтом не выходил из головы. Чтобы немного развеяться, направилась к бассейну и расположилась на шезлонге в тени большого мангового дерева. Неожиданно детский смех привлек ее внимание.

— О, извините, мисс… — Заметив гостью, Мария остановилась. За ее спиной стояли трое детей. — Я не знала, что вы здесь. — Женщина повернулась, чтобы увести ребятишек. — Мы придем как-нибудь в другой раз…

— Пожалуйста, останьтесь. Я думаю, что бассейн достаточно велик, чтобы мы все там поместились. — Алис приветливо улыбнулась и получила в ответ добрую улыбку.

— Нам не сложно прийти в другой день. Дети очень шумят…

— Ничего, не волнуйтесь. На то они и дети.

Три пары глаз внимательно следили за Алис, и она ободряюще улыбнулась малышам, почувствовав, как сжалось ее сердце. Они были очень хорошенькие, так и хотелось прижать их к себе.

— Сколько им лет?

— Карлосу около двух, — Мария показала на розовощекого маленького мальчика, который тут же улыбнулся. — Линде — три, а Эстел — четыре.

— Очень симпатичные детки, — растроганно проговорила Алис.

— Сущие чертенята! — Мария драматически всплеснула руками. — Да и чему тут удивляться? Их отец сбежал… Вы понимаете, мисс?! Так что моя бедная дочь осталась с ними одна…

Алис сочувственно кивнула, хотя и завидовала брошенной матери черной завистью. С тремя такими славными детьми она была бы самой счастливой женщиной на свете.

— Пожалуйста, позвольте им играть, Мария.

— Спасибо, мисс.

Женщина что-то быстро сказала по-испански, и дети принялись благодарить Алис тоненькими звонкими голосками. Затем старшая прыгнула в воду и уверенно забарахталась. В мгновение ока тихое место превратилось в шумную детскую площадку. Двое младших, сидя на бортике, плескались и кричали, в то время как бабушка держала их за руки, окунала в воду и следила за старшей девочкой, плававшей по-собачьи.

А через некоторое время Алис уже помогала Марии учить младшеньких плавать, играла и болтала со всеми тремя на смеси английского и испанского.

В мире, который она выбрала себе для жизни, ей редко доводилось оказываться в подобных ситуациях. Но когда это происходило, результат был один и тот же — взаимная любовь и привязанность, а потом — чувство собственной обреченности.

Когда Мария попыталась увести внуков в дом, те никак не хотели расставаться с Алис. В объятиях маленьких человечков ее и застал Гордон.

Он стоял и несколько секунд смотрел на них. Наконец дети со слезами отправились с бабушкой в дом. Проводив их тоскливым взглядом, Алис вся подобралась и мысленно надела на себя латы, предчувствуя разговор с Эрнаном. А тот и представить себе не мог, как его появление изменит атмосферу, до сих пор царившую возле бассейна.

— Вы хорошо отдохнули? — холодно прозвучал его голос. Мужчина опустился в шезлонг рядом с Алис и вытянул ноги.

— Да, спасибо, — быстро солгала она.

— С этой маленькой оравой? Они так кричали, что не дали мне работать.

Женщина опустила голову, и золотые кудри упали ей на лицо.

— Они прекрасные дети.

— Да… — Он помолчал. — Мария сказала вам, что их отец сбежал? К другой, как я понял.

— Да, она что-то упоминала об этом. Это ужасно.

Оба замолчали. Глядя на сумрачное лицо Алис, Эрнан весело рассмеялся:

— Держу пари, что вы ждете каких-то выпадов от меня. А напрасно.

— Ну и слава Богу. — Она вскинула голову. — Я хочу искупаться.

— Хорошая мысль.

Алис первой бросилась в воду и, уйдя ко дну, плыла, пока хватало воздуха, а когда вынырнула, рядом был Эрнан.

— Вы опытный ныряльщик, — похвалил он. — А любите дурачиться в воде?

— Да… — выдавила она с трудом, не успев отдышаться и потеряв способность говорить, потому что мускулистое мужское тело касалось ее.

— Докажите это. — Он поцеловал Алис в губы, а затем, приподняв над водой, опустил на дно бассейна. Когда она, фыркая, появилась на поверхности, снова поцеловал.

— Вы хотя бы предупредили, что значит «дурачиться».

— И вы бы сказали «нет»?

Они расхохотались, а затем началась сумасшедшая игра, которую в детстве так обожала Алис. А выйдя из воды и лежа на прогретом солнцем топчане, она поняла, что, вопреки здравому смыслу, любит Эрнана.

8

Алис, должно быть, заснула под лучами теплого вечернего солнца, но шестое чувство неожиданно заставило ее очнуться. Она открыла глаза — Эрнан лежал рядом, устремив на нее взгляд. Ее мысли снова вернулись к нему. Ведь она не может любить его, не имеет права. Это безумие. Ей вообще противопоказана любовь к мужчине. А уж к Эрнану Гордону — тем более. Но… влюбилась. Безнадежно.

— Спящая красавица. — Он игриво улыбнулся ей. — Без макияжа вы еще красивее.

— Спасибо за комплимент. Но это преувеличение.

Она зарделась и села, поправляя бикини. Рука непроизвольно нащупала под трусиками шрам на животе, оставшийся после операции. Ничто не могло более болезненно напомнить, что у их отношений с Эрнаном нет будущего. Ей претит легкий флирт, а на большее неполноценная женщина не имеет права.

— Я так не думаю. — Тепло в его глазах ничего не значило, но она снова улыбнулась в ответ. Алис встала и накинула купальный халатик, купленный Марией, отвела мокрые волосы с лица.

— Не пора ли нам в дом?

— Вы вновь отступаете, милая… — Алис вздрогнула, услышав низкий усталый голос. — И это после нашего примирения. А здесь у бассейна так хорошо вдвоем.

— Да, но…

— Вы снова убегаете, прячетесь в свою раковину. Почему? Что заставляет вас бежать от меня?

Алис собралась с мыслями, пытаясь убедить себя, что все это мираж, нечто призрачное, что она не может любить Эрнана. Но сердцу не прикажешь! Ну почему, почему он так нравится ей?

А тот процедил сквозь зубы, тоже поднимаясь:

— Больше не делайте этого.

— Не делать чего? — Алис чувствовала, что его самообладанию приходит конец.

— Не прячьтесь от меня, словно я дикий зверь. Что вы хотите от меня?

— Ничего.

И подумала: всего!

— Ничего? Вряд ли это правда. — В его голосе появились жесткие нотки. — Мы оба знаем, что происходит с вами, когда я прикасаюсь к вам. Вам, может, не нравится это, вы боретесь с этим, но все равно хотите меня. Почему бы вам не получить удовольствие, вылезя из своей скорлупы?

— Вы имеете в виду секс? — По ее спине побежали мурашки. — Хотите заняться этим со мной? Но для этого подойдет любая другая женщина!

— Не смейте так говорить!

Алис быстро отвернулась, испуганная тем, как потемнело его лицо. Но он успел поймать ее за запястье, прежде чем она сделала шаг.

— Неужели вы не видите?.. — Эрнан замолчал, словно собираясь с мыслями. — Я тридцатипятилетний мужчина, а не юнец, который является заложником собственной похоти. Вы понимаете меня?

— Да… — Она попыталась освободить руку, но железная хватка Эрнана не позволила ей этого сделать. — Да, да. А теперь отпустите меня.

— Вам не нравится, когда я говорю, что вы физически хотите меня. Но это факт. Кто лишил вас этого права, или вы сами решили вести образ жизни монашки? Я же вижу, что вы несчастны. И это нельзя назвать жизнью.

— Ничего, живу.

— Черт возьми… — пробормотал Эрнан.

Его губы были одновременно угрожающими и нежными, и это сочетание делало их еще более чувственными. Легкие стоны удовольствия замерли на ее устах, когда он склонился над ней, заключил в объятия и поцеловал в шею. Его руки медленно и нежно двигались по ее телу до тех пор, пока она не превратилась в пылающее, жаждущее, лишенное разума существо. Эрнан был крайне возбужден, она чувствовала его плоть.