Сын прерий

Пролог

Солнце садилось за зубчатые верхушки гор. Ветер, зарождавшийся в знойном пекле австралийской пустыни и сжигавший едва ли не все живое на своем пути, постепенно стихал.

Глаза у пилота покраснели от напряжения. Движения его были неторопливы и расчетливы — не один час ему пришлось сражаться с жарой и лобовым ветром.

Краски на небе менялись, как бывает всегда при закате. Горы и ущелья тоже окрашивались в разные цвета: от алого до розовато-лилового и пурпурного. Дикие звери начали выбираться из своих укрытий. Ни одна живая душа не рисковала высунуться в пекло пустыни в дневное время.

За исключением одного белого человека...

Самолет летел низко, очень низко, направляясь домой на север, точнее — северо-запад. В то время как самолет пересекал отдаленный угол запретной территории Джексоновой заимки, счетчик Гейгера словно взбесился. У пилота застучало в висках, когда он бросил взгляд на его показания. Он впился зубами в и без того обкусанные ногти. Затем сделал круг над загоном для скота, опустившись еще ниже. Дважды он облетел Джексоновы владения. И дважды счетчик Гейгера зашкаливало. Руки пилота тряслись. Да, видимо, немалые залежи урана находились там, внизу. Это уж как пить дать.

Пилот посмотрел на землю. Под крылом двухмоторного самолета простирались миллионы акров обожженной солнцем кроваво-красной пустоши, темнеющей в наступающих сумерках. А за этими акрами открывались новые волнообразные холмистые просторы. И в своих недрах они таили драгоценные залежи урана.

Пилоту не терпелось поскорее вернуться на базу и обо всем рассказать Ноэль. Наконец-то она взглянет на него по-иному и увидит в нем не мальчика, но мужа.

Даже несмотря на то, что брат как последний идиот продал эту чертову землю и она им больше не принадлежала, он не мог сдержать возбуждения.

Она будет их.

Снова.

Чего бы это ни стоило!

Только на секунду пилот вспомнил о Теде Джексоне, владельце этих земель. Второго такого человека в округе не было, никого так не побаивались в этих забытых Богом местах, как Теда. Но пора его раздавить со всей его семейкой. Пилот стал набирать высоту, как вдруг впереди словно из ниоткуда вырос острый, будто бритва, пик, возвышающийся над горной цепью. В своем возбуждении он оставил без внимания показания альтиметра. Пилот потянул на себя штурвал, пытаясь изменить курс, но самолет его не слушался.

Уран!

Еще не хватало врезаться в распроклятую гору. Нет. Только не сейчас!

Навстречу стремительно неслись острые пики.

Никогда жизнь не была столь сладка. И столь жестока.

Самолет камнем падал вниз.

В последние доли секунды в голове пронеслась привычная неотвязная мысль: почему, ну почему с ним всегда такая невезуха? Именно когда все, казалось бы, идет на лад, вдруг такая несправедливость!

Ноэль! О Боже! Ноэль!..

Самолет взорвался, на всей скорости врезавшись в скалу. И мальчика-мужа жадно пожрал расцветший до небес цветок пламени.

Стая птиц сорвалась с жалобными криками со своих гнезд в расщелинах скал и стала испуганно носиться над местом катастрофы. Но вскоре пламя погасло, и птицы снова вернулись в свои гнезда.

Летяги — сумчатые белки, маленькие серые горные кенгуру и прочая звериная мелюзга вылезли из своих укрытий, чтобы добыть пропитание и утолить жажду у темного родника, над которым возвышался, широко раскинув ветви, эвкалипт.

Вокруг царила благостная тишина, и все было погружено во тьму. Но вот на горизонте прорисовался узкий серпик луны; он поплыл по аспидно-черному небу.

Глава первая

— Никак это тот самый янки, который убил...

— По бороде не скажешь.

— Похоже, ты права. Это он. Тот самый Джексон — подлый убийца...

Пронзительные женские голоса были полны любопытства и страха. От них Теду Джексону становилось не по себе. Они больно ранили и тут же пробуждали бешеный слепой гнев.

Глаза всех не отрываясь смотрели на стройного золотоволосого гиганта в джинсах и рубашке цвета хаки — традиционной одежде австралийского ковбоя. Кожа на его лице загорела до черноты, а волосы выбелило все то же безжалостное солнце. Держа в руках кожаную шляпу, он неуклюже сутулился в сторонке, дожидаясь лифта.

Конечно, Теда заметили сразу, лишь только он переступил порог здания. Женщины всегда обращали на него внимание. Даже сейчас, с бородой, он оставался по-прежнему привлекательным.

Его точеное лицо на секунду исказила гримаса, голубые глаза сузились. Чувственный рот плотно сжался. Он тряхнул головой, и по лбу рассыпались пряди мягких золотистых волос. Было в нем что-то возбуждающее, что-то дикое и опасное, от чего у женщин слабели колени.

Когда-то он думал, что это ему во благо, но последнее время стал смотреть на это как на проклятие. Почему его не могут оставить в покое? Почему здесь, в Австралии, каждому мужчине, женщине или ребенку не терпелось распять его?

Вот уже в течение двух лет его самого, его семью и его рабочих терроризируют... Его заборы систематически разрушают, скот отстреливают, на пастухов устраивают засады, а на трейлеры, везущие скот на продажу, нападают... Год тому назад его жена, вконец измученная преследованиями, не выдержала и, забрав их дочь, Лиззи, сбежала. Потом вернулась, украла у него деньги и снова скрылась. А затем поползли грязные слухи, будто он убил их. Гнусная ложь. Он сам отчаянно хотел узнать, где они.

Женщины пожирали его глазами с нескрываемым любопытством и ужасом.

Кровь прихлынула к его щекам. Тед скользнул по группке женщин отстраненным взглядом. Губы его искривились, и он прошел мимо дожидающихся лифта.

Кто знает, может, придет день и кто-нибудь из них сделает неверный шаг — и тогда на собственной шкуре узнает, каково это, когда тебя обвиняют в преступлении, которого ты не совершал.

Распахнув резким движением дверь на лестницу, он на секунду остановился и, повернувшись, изобразил на лице улыбку.

— Добрый день, леди, — бросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Протяжный выговор выдавал в нем техасца. Женщины испуганно вздрогнули — не от приветствия, а от белозубой улыбки на его суровом лице.

— Он нас слышал! — заверещали они.

Тед Джексон продолжал улыбаться, хотя чувствовал, что ему становится трудно дышать. Боже мой, неужели это никогда не кончится? Он приехал в Австралию потому, что хотел встать здесь на ноги и зажить своей жизнью. Дома, в Техасе, он никак не мог поладить со своей семейкой — вернее, со своим старшим братцем Джэбом. Тед притащил сюда Дейерде и разрушил ей жизнь. Чего ради? Сейчас он готов продать все к чертовой матери, собрать манатки и отвалить из этих краев назад, в Техас. Пусть Джэб опять будет командовать.

Он спиной чувствовал колючие взгляды женщин.

— Говорят, этот янки убил свою жену. А вроде еще и дочку. На одном из курортных островов в Большом Барьерном рифе. Что-то там такое писали в «Австралийце» на прошлой неделе...

— Какой ужас!

— Ему даже пока не предъявили обвинений. Тела-то так и не нашли.

— Попробуй-ка найди!.. Вместе с акулами, которые ее сожрали. Бедняжка. А еще и ребенок. Малышка тоже бесследно исчезла. А сукин сын ничего себе, а?

Тед отпустил дверь, и та с шумом захлопнулась, а он побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и вмиг преодолел восемь пролетов. Бежал, пока сердце едва не выпрыгнуло из груди. Остановившись, прислонился к стене и провел дрожащей рукой по волосам. Затем сунул руку в карман, достал сигарету, закурил и сделал глубокую затяжку. Горло словно обожгло огнем, и он вспомнил, что простужен и курить не следует. От сигареты боль в груди стала сильнее. Он швырнул ее на бетонный пол и раздавил каблуком.