Кто приручит тигра

Сальвадор сел за руль и испытующе посмотрел на нее.

— Что случилось? — спросил он. — Что вам сказали эти женщины?

— Ничего. — Резкость Доминик граничила с грубостью.

Сальвадор завел машину и двинул ее с места. Потом сказал:

— Я не дурак, сеньора. Что-то случилось. Что-то расстроило вас — очень сильно, по-моему.

Доминик ответила возмущенным взглядом.

— Вы такой наблюдательный, да, Сальвадор? — гневно спросила она.

— Наблюдательный? Наблюдательный? Что это значит?

— Это значит, что вы все время на шаг впереди меня, не так ли? Вы не хотели, чтобы я сюда ехала! Вы не хотели, чтобы я забрала свою собственную одежду! Почему? Ответьте мне! Почему?

Доминик хоть немного выместила на нем свою боль.

Пальцы Сальвадора сжались на руле.

— Вы могли бы предоставить это мне, — тихо ответил он. — Это моя работа.

— Ваша работа! Ваша работа! — Доминик с трудом сдерживала слезы унижения, от которых жгло глаза. — Что же у вас за работа, Сальвадор? Защищать своего хозяина от неприятных последствий его поступков? Или строить стену притворства вокруг неприятностей в его жизни?

— Я не понимаю вас, сеньора. — Сальвадор оставался невыносимо спокойным.

— О, нет, понимаете! — с горечью воскликнула она. — Вы знали, что рано или поздно я узнаю правду. Вы хотели, чтобы это было позже. Ведь чем дольше меня можно будет дурачить, тем сильнее будет унижение, не так ли? Сальвадор нахмурился.

— Вы вне себя, сеньора. Жара…

— Будьте вы прокляты, при чем здесь жара! — яростно воскликнула она. — Ох, лучше бы я умерла!

Сальвадор плавно вел машину через Руа-Кариока к дороге, ведущей в горы, к дому Сантоса. Доминик вынула из сумочки дрожащими пальцами сигареты и, достав одну, закурила. Она старалась овладеть собой. Бесполезно было кричать и ругать Сальвадора. Если он вообще и виноват, то только косвенно, и она только ставит себя в глупое положение, теряя контроль над собой. Действовать надо иначе. Ей нужно как-то суметь остаться такой же спокойной, как и он.

Только тогда она сможет вынести то, что произойдет вскоре.

Сальвадор почувствовал ее твердое намерение взять себя в руки и сказала — Что бы вам ни сказали, сеньора, я бы советовал вам подождать, пока вы не услышите всю правду.

Доминик бросила на него быстрый взгляд.

— И кто мне ее скажет? Уж не Винсенте ли Сантос!

— Вы считаете, что нет? Доминик покачала головой.

— Как я могу верить человеку, который женился на мне только потому… потому…

Она замолчала. Она не будет обсуждать это с Сальвадором, как бы ни был велик соблазн.

Сальвадор нахмурился.

— Возможно, вы считаете, что сеньор легко женится? — воскликнул он в некотором удивлении.

Доминик негодующе посмотрела на него.

— А вы, насколько я понимаю, так не считаете!

— Нет, сеньора.

Доминик уставилась в окно, страстно желая, чтобы у машины вдруг отказали тормоза и они полетели бы вниз, в пропасть, к раскинувшейся внизу долине, сорвавшись с одного из крутых поворотов. Сальвадор готов сказать что угодно, лишь бы защитить Винсенте. Она не станет слушать его невразумительные объяснения по поводу того, как Винсенте избавился от своей первой жены. Она больше не будет выслушивать ложь — просто ради самосохранения.

Мысли ее стали более связными. Она была настолько поглощена тем, как происшедшее повлияет на ее жизнь, что даже не начинала обдумывать то, как ей поступить. Что она может сделать? Она замужем за Винсенте Сантосом. И в этой чужой стране у нее нет надежды, что этот брак будет признан недействительным. Все козыри у него в руках. У него есть власть, богатство, огромное влияние. Она вручила себя ему, и вот наступило время расплаты.

Лимузин въехал на двор Минха-Терры. Выходя из машины, Доминик была не уверена, что сможет держаться на ногах. Ее опасения оказались напрасными, и она быстро пошла к террасе. Обернувшись, она увидела, что Сальвадор следует за ней с двумя ее чемоданами, и взбежала по ступеням в гостиную.

Она резко остановилась: при ее появлении с низкого дивана поднялся Винсенте и стоял, глядя на нее. Ее щеки и шею залил густой румянец, и она отчаянно пожалела, что ей не пришло в голову переодеть свое черное платье. Она, наверное, выглядит ужасно нелепо в середине дня. Винсенте в своем темном костюме, в рубашке с расстегнутым воротом казался совершенно спокойным и очень привлекательным.

И почему должно быть иначе, отчаянно подумала она. Он все еще считает, что у него легковерная, полная обожания жена!

— Где ты была? — спросил он. Не звучали ли его слова обвиняюще?

— У Роулингсов! — ответила она негромким напряженным голосом.

— Почему?

— Из-за одежды, конечно! — Она постаралась справиться с захлестывающим ее гневом.

— Ее мог забрать Сальвадор, — бесстрастно заметил он, следя за нею прищуренными глазами. Казалось, он чувствует, что она на пределе, потому что не пытался приблизиться к ней.

— Да, мог. Но я предпочла взять ее сама.

Доминик услышала у себя за спиной шаги: в комнату вошел Сальвадор.

— Я отнесу вещи в вашу комнату, сеньора, — сказал он невыразительно.

Сжав губы, Доминик покачала головой.

— Нет. Нет, не надо, — резко ответила она. — Оставьте их — оставьте их в холле!

Теперь глаза Винсенте потемнели от досады, и он нетерпеливо махнул рукой.

— Отнеси их в комнату, Сальвадор, — отрывисто приказал он.

— Да, сеньор. — Сальвадор проигнорировал распоряжение Доминик и вышел через арку. Краешком глаза она увидела, как он идет наверх, и гнев ее еще усилился.

— В этом была необходимость? — невесело спросил Винсенте. — Ясно, что ты чем-то расстроена, но к чему была эта ребяческая истерика?

— Ребяческая истерика! — повторила дрожащим голосом Доминик. — По-твоему, вот что это такое?

Винсенте подошел к столику с бутылками.

— Выпей чего-нибудь, — хладнокровно посоветовал он. — Это тебя успокоит.

Доминик нерешительно застыла у двери, чувствуя, что еще немного — и она потеряет остатки с таким трудом сохраняемого спокойствия. Он так хладнокровен, так спокоен! Неужели он не догадывается, что она узнала? Конечно, догадывается! Он должен был знать, что рано или поздно она обязательно узнает! Уж не думает ли он, что своим равнодушным отношением уменьшит важность того, что ей предстоит сказать?

— Винсенте! — гневно сказала она. — Не пытайся меня успокоить. Ты, наверное, имеешь представление о том, что меня расстроило!

Он повернулся, небрежно прислонившись к столу.

— Несомненно, Марион Роулингс пыталась устроить неприятности, — цинично заметил он.

Доминик переплела пальцы, опуская голову. Он пожал плечами и добавил:

— Ты однажды сказала мне, что мне известно, что она за женщина. — Он пристально всмотрелся в нее. — Тебе это тоже известно.

— Да, но… Ведь это совсем другое дело. Это нечто бесспорное. Нечто, что даже Марион не могла бы выдумать!

— Ты уверена? Доминик подняла взгляд.

— Конечно, я уверена. Или ты отрицаешь, что раньше был женат?

На лице Винсенте не отразилось никаких чувств. Оно было как маска, и Доминик с отчаянием подумала: увидит ли она когда-нибудь, хоть мельком, человека, скрывающегося за этой маской? Накануне ночью она решила, что нашла настоящего Винсенте, того Винсенте, которого не могла тронуть ни одна из этих женщин с их позами, но теперь она чувствовала неуверенность, неопределенность.

Наконец он скучающе ответил:

— Нет, я этого не отрицаю. И из-за этого весь спектакль? Почему это подняло такую бурю страстей? — Он раздраженно воскликнул:

— Господи, какое это имеет отношение к нам? Доминик изумленно посмотрела на него.

— Ты должен был сказать мне!

— Почему? Почему? Это помешало бы тебе выйти за меня замуж? Ты бы отвергла мое предложение на этом основании? Ради Бога, Доминик, ты же не ребенок! — Он отвернулся и, налив себе щедрую порцию виски, осушил рюмку одним глотком. — Почему мой предыдущий брак так смущает тебя? — яростно пробормотал он. — Я был молод — глуп! Я научился на моих ошибках Доминик дрожала.